Ознакомительная версия.
— Тогда в номер обед заказывай, — резонно заметил Голованов, уже освоившийся с ролью богатенького бизнесмена, которого поставили на прослушку.
— Можно, конечно, — пожал плечами Агеев, — но… Хотелось бы живьем посмотреть, чем живет этот отель.
— Живьем — это хорошо, — засмеялся Голованов. — С тех пор как уехал из Советского Союза, не слышал этого выражения.
— Что, все-таки скучновато живется в Германии? — хмыкнул Агеев. — Не тоскуется по России?
— Да в общем-то и тосковать особо некогда. Германия — страна деловых людей, и если ты по двенадцать часов в день отдаешь работе, то времени остается только на то, чтобы пива вечером выпить.
— У нас тоже не лучше стало, — подытожил Агеев. — Даже появилась новая прослойка в обществе, трудоалкоголиками называются. Ну так что, не против, если я в бар или в тот же буфет спущусь?
— Пошли вместе, — резонно заметил Голованов, сунув в карман мобильник и записную книжку.
В баре в этот час народа почти не было — и они обосновались за дальним столиком у окна, где можно было оставаться уверенным, что здесь-то тебя никто не подслушает. И пока Агеев раздумывал у стойки бара, каким пивом лучше всего привести свою голову в порядок, Голованов позвонил Сергачеву, который уже должен был ждать этого звонка. Довольно сжато и в то же время обстоятельно рассказал капитану о своей первой встрече с Ником и о том, какое впечатление произвел на него сын вице-губернатора области.
Довольно жесткий в обращении со своими людьми, волевой и предельно напористый в тех вопросах, которые касались его бизнеса. И пожалуй, именно эта напористость, зачастую безоглядная, являлась его ахиллесовой пятой. Тридцатилетнему отпрыску вице-губернатора, видимо, не давали спокойно спать те российские миллиардеры, список которых уже давно перевалил за разумную черту, и он тоже желал бы стать небожителем. Причем не врастяжку на пятнадцать лет, а здесь и сразу. Оттого и пер безоглядно, видимо уже посчитав себя если и не небожителем, то уж неприкасаемым — это точно.
— Разговор прошел успешно? — спросил Сергачев.
— Думаю, да. Но это был даже не деловой разговор, а скорее знакомство для дальнейшего делового партнерства.
— То есть он прощупывал вас, а вы его?
— В общем-то да.
— А он, случаем…
— Вы хотите спросить, не засомневался ли он во мне как в бизнесмене? Думаю, что нет. И подтверждение тому — приглашение на ознакомительную экскурсию по его головному предприятию. К тому же я говорил о предполагаемых возможностях совместного бизнеса, а не о технологических процессах, связанных с химическим производством. Все-таки я коммерческий директор концерна, а не главный технолог завода. И вовсе не обязан знать все те тонкости по производству уксусного ангидрида, который, как мне показалось, заинтересовал его не на шутку.
— Это хорошо-о-о, очень хорошо, — протянул Сергачев и тут же спросил: — А когда экскурсия?
— Сказал, что перезвонит завтра утром, и просил при этом, чтобы я по возможности задержался в городе.
— И это тоже хорошо, — произнес Сергачев. — Кстати, когда будете на заводе, попросите, чтобы он показал вам его химическую лабораторию. Есть информация, правда, пока что не проверенная, что именно там… Короче, вы меня понимаете?
— Да, конечно. Я тоже думал об этом. И вот что еще, — спохватился Голованов. — Сегодня утром, когда мы были в гостях, хозяева тоже не сидели без дела.
— «Клопы»? — догадался Сергачев.
— Так точно. Так что если вдруг будете звонить мне или Агееву…
— Я это предвидел.
— Ну и ладненько, — похвалил будущего полковника наркополиции Голованов. — Теперь о Чудецком с Вассалом. Вы продолжаете их отслеживать?
Голованов упорно чурался погоняла Пианист, хотя и догадывался, что это не очень-то нравится Сергачеву.
— По крайней мере, прошедшей ночью их зафиксировали в ночном клубе. — Судя по сухости ответа, Сергачев не очень-то желал вдаваться в подробности, и в то же время этот вопрос заставил его насторожиться: — А что, есть проблемы?
— Проблемы будут у вас, когда вы их упустите! — В голосе Голованова зазвенели металлические нотки. — А пока что… Дай-то бог, чтобы все обошлось, однако номер напротив словно вымер. За дверью ни звука, хотя на дворе уже три часа пополудни.
— Может, с телками познакомились и завалились к ним домой? — предположил Сергачев.
— Что?.. — Голованов вдруг почувствовал, как у него заныла старая, однако так и не зажившая до конца, пятнадцатилетней давности рана. — Вы… вы все-таки…
— Не будем гнать пену, Всеволод Михайлович! — повысил голос Сергачев. — И с чего бы это вдруг вы взяли, что именно на них зациклятся люди Бая? И вообще, вместо того чтобы пургу гнать, вы бы лучше по городу проехались да посмотрели, что в центре творится. И ваши страхи насчет Пианиста…
Он явно сдерживал себя, чтобы не сорваться да не поставить черт-те что возомнившего о себе дилетанта на место.
— Ладно, до связи, — буркнул Сергачев, и в мобильнике повисла гнетущая тишина.
— Козел! — выругался Голованов, тупо наблюдая, как от стойки бара к столику с подносом в руках продвигается Агеев.
Когда поднялись на свой этаж, Агеев довольно настойчиво постучал в дверь номера напротив. Ни звука.
Агеев вернулся к стойке, за которой дремала, откинувшись на спинку кресла, дежурная по этажу.
— Простите, ради бога, мы договаривались с соседями из двести восьмого поехать вместе в город, вы не знаете, они сейчас в номере?
Бабенка вскинулась, словно по ней прошелся слабый разряд тока, и потянулась рукой к ящику с ключами.
— Ключи на месте, — хриплым со сна голосом произнесла она. — Наверное, они уехали.
— А вы их сегодня не видели? Два симпатичных таких, молодых парня.
Дежурная отрицательно качнула головой:
— Да помню я их… москвичи. Но сегодня не видела. Может, еще до пересменки умотались.
«Умотались до пересменки…»
Хотелось бы в это верить и Голованову, однако он уже не верил, как не верил и в то, что Вассал с Чудецким могли прямо из ночного клуба уехать к женщинам. Для любви у них был свой номер с двумя спальнями, к тому же Вассал был далеко не тем человеком, который повелся бы на то, чтобы тащиться ночью в чужом городе к каким-то шлюхам.
Теперь уже его не отпускал тревожно сосущий червяк надвигающейся беды.
С трудом перекантовавшись в номере до семи вечера, он уже самолично вышел в коридор и трижды стукнул кулаком в дверь номера.
Тишина!
Зато из своего закутка выглянула уже знакомая им дежурная по этажу:
— Вы в двести восьмой? Нету их. Не приходили еще.
Теперь уже у Голованова не оставалось и доли сомнения, что с сыном Марины произошло что-то непредвиденное. Впрочем, он уже догадывался, что именно. И от этой его догадки ему вдруг стало страшно.
Пройдя Афган и Чечню, он не понаслышке знал, что такое угодить в лапы озверевших душманов. Надо было что-то срочно предпринимать, но он не знал что.
И еще не знал, как посмотрит в глаза Марины, если вдруг… И от одной только этой мысли его начинал пробирать озноб.
В начале девятого раздался телефонный звонок — и уже знакомый голос произнес:
— «Атлант»? Такси заказывали?
— Ждем.
— Так я уже у подъезда стою. Выходите. На этот раз Дронов командовал «Жигулями» шестой модели, и едва Голованов с Агеевым разместились в салоне, как он спросил негромко:
— Вассал с Пианистом объявлялись? Агеев отрицательно покачал головой, а Голованов пробормотал хмуро:
— Думаю, что уже не появятся. Ни сегодня, ни завтра. — Замолчал было, и вдруг его словно прорвало: — Слушай, лейтенант, к тебе у нас никаких претензий! Но передай своему Сергачеву, что если с Чудецким случится что-то серьезное или, не дай-то бог… короче, ты меня понимаешь, то я тебе обещаю: он не то что майором никогда не будет, его даже дворником на Петровку не возьмут!
— Да успокойтесь вы, Всеволод Михайлович! Что ж мы, тупее тупых? Сами ничего не понимаем?
— А какого же дьявола он наружку снял? — не выдержал и Агеев. — Или, может, думает, что умнее умных стал, когда погоны навесил?
— Насчет наружки это, конечно, прокол, — вынужден был согласиться Дронов, — и расхлебывать его, судя по всему, придется мне.
— А почему, собственно, тебе?
— Да потому что за прикрытие отвечаю я, а не капитан Сергачев.
— Но приказы-то отдает он?
Дронов, как на глупое дитя, покосился на Агеева. Мол, о чем ты гуторишь, дядя? Ты что, забыл, где живешь? За все и про все у нас отвечает не тот, кто приказы отдает, а тот, кого стрелочником назначат.
И Голованов вынужден был согласиться с ним. Когда уже на перекрестке свернули в сторону центра, Голованов спросил, нахмурившись:
— И что прикажешь теперь делать?
— Думать будем. Думали недолго, и все, видимо, об одном и том же.
Ознакомительная версия.
