– А что они нам могут сделать? – удивился Дитер. – Убивать никакого смысла.
– Парень, есть грубая русская пословица: «Не ищи в жопе мозга, там – говно».
– Павел Николаевич, я вас не понимаю, – сказала Нина. – Куда, главное, с какой целью вы пригласили людей?
– Есть идея, – неопределенно ответил Академик.
Выехав на прямую трассу, передняя «Волга» прибавила, Академик не газовал, поравнявшись с грунтовой дорогой, резко свернул вправо и тут выжал педаль газа, начал резко уходить от главной магистрали.
– Куда? – Нина открыла сумочку, но Академик вырвал ее, швырнул за спину.
– Сиди, стерва!
– Тимоша тебя убьет! Считай, ты уже покойник! – Нина хотела вцепиться в руль, но Академик сильно, по-мужски ударил ее в лицо.
Кровь запузырилась на некогда перламутровых губах, «Волгу» бросало на ухабах. Академик, пересыпая осмысленные слова матом, кричал:
– Тимофей еще должен меня поймать, а Мустафа не дал бы доехать до города.
Навстречу «Волге», в которой ехали Гуров и Дитер, двигались два грузовика с кузовами, покрытыми брезентом, в каких обычно перевозят солдат. Гуров глянул в зеркало заднего вида, увидел, что второй «Волги» нет, и сказал:
– Выяснилось, что двадцать лет я не собирал цветочки, а все-таки работал в сыске.
– Не понял, – сказал Дитер.
– Сейчас тебе объяснят.
Первый грузовик проехал, а второй, шедший на значительном расстоянии, встал поперек шоссе. Гуров уже прикинул, что кювет слишком глубок, полем не обойти, перевернешься, нажал на тормоза, «Волга» дернулась, пошла юзом и встала. Когда Гуров и Дитер выпрыгнули из машины, то выяснили, что против полутора пистолетов противник выставил четыре «калашникова».
– Это Мустафа, так что не дергайся, убьют мгновенно, – сказал Гуров и бросил «вальтер» подходившему с улыбкой Мустафе. – Ты, Дитер, хотел узнать, что с нами могут сделать.
Их не били, лишь тщательно обыскали, усадили на заднее сиденье «Волги», один автоматчик устроился рядом, уткнув ствол в живот Гурову, второй занял место впереди, но сразу развернулся, положил автомат на спинку сиденья. Видно, Мустафа извлек уроки из предыдущей встречи и перестраховался сто к одному. Он внимательно оглядел, кто и как сидит, остался доволен, тряхнул огромной смоляной головой и сказал:
– Полковник, все интересуются, зачем ты к нам приехал, я тоже любопытный. Мы сейчас приедем в одно место, ты мне все расскажешь. Только знай: я не очень любопытный, мне моя жизнь нравится, если ты или немчура дернетесь, убьем, и все! Ваши секреты закопаем, обычное дело. Ты мне веришь?
– Я тебе верю на все сто, Мустафа! – ответил Гуров.
– Вот! – Мустафа довольно улыбнулся и поднял палец. – Хотя и мент, а умный! – И сел за руль.
От удара, который нанес Академик, Нина сознания не потеряла, лишь в глазах на секунды замутилось, она обмякла, повалилась набок, тяжело сглотнула кровавую слюну. Машину бросало на ухабах; посчитав, что девка вырубилась, Академик перестал обращать на нее внимание, сосредоточился на дороге. Нина опустила руку между сиденьями, начала шарить на полу и вскоре нащупала свою сумочку, открыла, вытянула газовый пистолет, который недавно получила в подарок от Тимоши. Нина помнила наставления ТТ и большим пальцем нащупала кнопку предохранителя, двинула вверх. «Если я выстрелю, он потеряет управление, мы вылетим с дороги, можем перевернуться, нужно сесть, чтобы успеть перехватить руль», – думала Нина и начала, постанывая, неловко ворочаться.
– Очухалась, сука, сядь прямо, мешаешь! – неожиданно сказал Академик, рванул за воротник. Оторвав правую руку от руля, он невольно сбавил скорость.
Нина села и выстрелила ему в лицо, перегнулась, ухватилась за руль, пытаясь удержать машину на дороге. Выстрел отбросил голову Академика, он выгнулся, ноги соскочили с педалей, машина сбавила скорость; Нина рванула ручной тормоз, «Волга» встала, и девушка выскочила на воздух. Те секунды, что продолжалась борьба с машиной, Нина не дышала, боялась отравиться. Она обладала редкостной выдержкой и сообразительностью.
Вытащить бесчувственное тело из машины было трудно, но приступ охватившей ее ярости добавил силы, Нина выволокла предателя на дорогу, села за руль, развернулась и поехала в город. Облизывая рассеченную губу, Нина вслух обзывала Академика различными словами, самые пристойные из которых звучали так: «Подонок!.. Мразь!.. Покойник».
Когда Василий на своих «Жигулях» выскочил на шоссе, прибавил скорость, то через несколько минут увидел «Волгу» Академика; пришлось приотстать. Оперативник боялся, что авторитет обратит внимание на идущую следом машину, заподозрит неладное. Проезжая поворот, капитан увидел удаляющуюся по грунтовой дороге «Волгу», ни цвет, ни тем более номер рассмотреть не мог, вновь прибавил скорость и чуть не налетел на грузовики и автоматчиков. Спасло то, что шоссе в этом месте слегка изгибалось, на обочине раскинул ветви старый дуб, оперативник успел свернуть и укрыться. Василий не видел, кто сел в какую машину, но понял, что полковника и немца захватили. «Скорее всего, действовал Мустафа, – решил Василий, – а эта отутюженная сука, – так оперативник назвал Академика, – всех продал и ушел по проселку». Что делать? Звонить генералу? Он поднимет всю оперативную и постовую службу, сегодня же секретная миссия полковника с треском провалится, а виноватым окажется капитан Михеев. Не звонить, действовать в одиночку? Но один «макаров» против нескольких «калашниковых» не пляшет. «Меня просто убьют, я буду покойник, причем опозорившийся покойник. Как ни стройся, капитан Михеев все равно крайний».
При въезде в город грузовики свернули, «Волга» осталась в одиночестве, неторопливо выкатилась на центральный проспект. Василий перевел дух, от сердца немного отлегло, сейчас в машине максимум два автоматчика. Он не успел додумать, как «Волга» нырнула в переулок, затем во двор. Чтобы не светиться, опер выскочил из «Жигулей», обогнул здание новой школы, которую начали строить лет двадцать назад, но выше третьего этажа так и не поднялись, оглянулся, но ни во дворе, ни в стороне за грудами кирпича и разбитых строительных плит «Волги» не было. Она попросту исчезла, казалось, испарилась.
Автоматчики в пятнистой форме десантников, мелкие, сопливые, одним ударом перешибить пополам. Один явно русак, второй смуглый, узкоглазый, видимо, азиат. Спускаясь в подвал, Гуров якобы оступился и замешкался, но щенок с автоматом повел себя профессионально, не приблизился, встал и удержал дистанцию, а Мустафа, шедший последним, хохотнул и сказал:
– Еще раз споткнешься, велю ноги прошить, дотащим на руках.
– Не надо, Мустафа, я больше не буду, – миролюбиво сказал Гуров.
Подвал оказался просторным, с застланными нарами, столом, табуретами и электрической печкой, которую Мустафа сразу включил.
Автоматчики закрыли железную дверь, присели на табуреты, но стволы не опустили.
– Садитесь, – сказал Мустафа, – и помалкивайте, а ты, московский мент, слушай.
– Мустафа, ты совершаешь ошибку, – сказал Гуров. – Люди тебя не поймут. – Он пытался разговорить авторитета.
– Еще раз вякнешь, велю стрелять, – ответил Мустафа. – Тебя не убьют, говорил уже, перешибут ноги, и я с тобой начну игру в вопросы и ответы. Видишь огонь? – Он указал на раскалявшиеся спирали электропечки. – На его вопросы отвечают все. Раньше, позже – отвечают. И ты ответишь. Больные, которые молча в подвалах подыхали, уже все передохли.
– Мустафа, – прошептал один из автоматчиков.
– По очереди выйдите, примите и мне приготовьте, – отозвался Мустафа. – Мне двойную.
Полковник оперся на обитый жестью стол, убедился, что тот к полу не прикреплен, быстро взглянул на Дитера. Немец чуть прикрыл глаза, мол, понял. В момент решающего броска стол можно использовать как щит. «Я со столом на автоматчика, пока он один, Дитер Мустафе в ноги», – решил сыщик; упираясь ладонью, взглянул на Мустафу, увидел оскал редких зубов, направленный на него пистолет, вздохнул и спросил:
– Можно вопрос?
Мустафа выстрелил, осколок цемента, который пуля вырвала из пола, ожег полковнику голень.
Русский автоматчик вернулся, азиат ушел, Мустафа спросил:
– Хорошо?
– Достает, командир, сейчас будет хорошо.
Наркоманы, понял Гуров. Значит, не уговорить, только бой и не даться в руки живыми. Он вновь взглянул на Дитера, который вновь прикрыл глаза и тронул ногой стоявшую рядом скамью.
Вернулся автоматчик-азиат, сказал:
– Мустафа, для вас готово.
Тот кивнул, сунул пистолет за пояс.
– Если встанут – огонь, и только по ногам, убьете – шкуру спущу. – Он шагнул к двери, оглянулся на пленников и передумал: – Не та карта, тащи сюда, не могу оставить таких гостей.
Азиат нырнул за дверь, тут же вернулся, протянул шприц. Мустафа взял, взглянул на свет, оценивая уровень жидкости, зацокал довольно языком, затем прямо через брючину вколол в бедро, но выпустил наркотик не до конца, лишь половину, выдернул иглу.
