Ты взял из стопки газету и посмотрел на коллаж, сопровождающий статью.
— Привлекательная.
— Стареешь, Чак. Для федерального прокурора слишком крутая попка.
— Так мы ее всегда называем, для нее придуман эпитет «Фрэнсис Мак-Алистер — привлекательный Прокурор Соединенных Штатов». Привлекательный — звучит сдержанно. Однако, действительно, красивый прокурор. Впрочем, она не красавица. У нее глаза игрока в покер.
Запищал селектор, и Квинлан, недолюбливающий аллюзии и метафоры, ухватился за трубку:
— М-да… соедините.
Он отвернулся к окну:
— Привет… Я тоже… Не против.
Тебе нечасто приходилось подниматься до этого высокого кабинета, надо бы использовать возможность и произвести разведку местности. Табличка на двери гласит: «Исполнительный редактор». Убранство кабинета ей не противоречит, но выдает неопределенность того, что, собственно, делает исполнительный редактор. Кстати, такое мнение разделяет фактически весь персонал. Стену почему-то украшает вид на остров Рузвельта, и рядом — Квинс с легкой промышленностью. Напротив двери монументальный письменный стол, вращающееся кресло, обтянутое кожей, перед столом два дубовых кресла для посетителей, софа и чайный столик. Мебель подбиралась, исходя из возможностей бюджета отдела снабжения, но не по вкусу Дизайнера и, тем более, хозяина кабинета.
На столе — привычный рабочий завал: газеты, журналы и безделушки. Старый пропуск журналиста Квинлана в Белый Дом, запечатанный в пластик, складная золотая линейка, электронные часы, извергающие сотые доли секунды, табличка с надписью по-испански «El Jefe», фотография Квинлана в обнимку с Сигурни Уивером, героем с обложки «Санди мэгэзин». Но не было ни пишущей машинки, ни компьютера, а единственная ручка являлась частью дорогого письменного прибора, возможно, подарка от тещи или подобного зверя. На этом письменном столе ничего не писали, ничего не редактировали.
Квинлан говорил в трубку:
— Буду… Я тоже… Пока.
Он отвернулся от окна и положил трубку на рычаг аппарата.
— Слушай, а как твои дела, Чак? Господи, сколько времени прошло.
— Я в порядке. Как Одри?
Квинлан нервно вздрогнул:
— А что?
— Прошло столько времени. По-прежнему живете в деревне?
— Пленники рентного контроля.
— Забавно.
— Люди перестали смеяться. Просто говорят «забавно».
Квинлан сгреб со стола газету и принялся с отвращением читать:
— Несмотря на разговоры о варианте в юбке Руди Джулиани или Марио Куомо, Пат Мойнихан или Аль Д’Амато, наиболее часто и неизбежно сравнение проводится с Джоном Ф. Кеннеди. Многие вашингтонские социологи в последнее время высказывают предположение, что однажды президент Мак-Алистер будет править новым Камелотом на Потомаке.
Квинлан опустил газету:
— Дерьмо собачье.
— И еще. У нее нет супруга королевы.
Квинлан посмотрел пустым взглядом, и ты добавил:
— Она незамужем.
Исполнительный редактор отшвырнул газету:
— А ты как? Все еще холостой, Чак?
— Более, чем обычно.
— Из-за СПИДа, да? Не хотел бы я быть сегодня молодым мальчишкой, начинающим ветвиться. Однако женитьба, дети — все это повредило бы моей карьере.
— Ты на расстоянии слышимости биения сердца от вершины, Фил. Ты докладываешь Филдсу, а он — своей совести. Нерегулярно.
— Смешно.
— Что смешно? — спросил Рой Филдс.
У Квинлана заказной костюм и рубашка, итальянские туфли, сверкающие часы: все действует впечатляюще на тебя, по-прежнему облаченного в очередную версию старого поплинового костюма. Ваши пути разошлись далеко с тех пор, когда оба выглядели как мушкетеры. Но если Квинлан хорошо одет, то Филдс просто великолепен, весь так и дымится богатством и влиятельностью.
Квинлан, как щеночек, подскочил и поприветствовал появившегося Филдса:
— Рой, ты знаешь Чака Айвса?
Филдс протянул руку, как архиепископ, ни больше ни меньше.
— Я, конечно, слышал о нем, но не верю, что мне посчастливилось познакомиться.
После этого Филдс убрал руку и повернулся к тебе спиной.
— Я заглянул на минутку, сказать, что очень удивился сначала, когда Фил предложил вас на роль автора серии о Фрэнсис Мак-Алистер.
Имя в его устах прозвучало так, будто отдавало чем-то дурным.
— Вы для нас проделали выдающуюся работу во Вьетнаме, и хотя эта война — уже древняя история, анализы читательского опроса показывают, что ваша колонка одна из самых популярных. Вы мало освещаете политику, но мне и не хотелось бы политизировать это задание. Конечно, оно навеяно предположением, что Фрэнсис Мак-Алистер из президентской породы, но я знать не хочу ее мнения по вопросу, есть ли у нее шансы в нашей стране, и все такое прочее. Нужно что-то очень личное о ней, кто она — эта женщина… (в паузе слышалось «с яйцами»), настолько смелая, что берется за таких людей: от гномов с Уолл-стрит до королей Квинса и принцесс с Бат-бич.
Филдс выдержал паузу, чтобы дать возможность тебе и Квинлану по достоинству оценить его стиль.
— Я также хочу получить материал о женщине, женщине вне общественного окружения. Фил говорит, что вы — самый подходящий человек для данной работы.
Ты открываешь было рот, желая сказать «не знаю».
— Хорошо, — говорит Филдс, направляясь к двери, — детали оставляю вам. Мне нравится, когда мой полководец и его храбрецы сами планируют стратегию действий.
Ты выжидаешь, пока улягутся волны, поднятые большим кораблем.
— Значит, мы на тропе войны, да? Полководец?
Квинлан поднял газету и быстро просмотрел статью.
— Бриарли, Редклиф, юридический в Гарварде. Фи бета, с отличием, юридический обзор. Потом совершенно невинный отрезок: Корпус Мира и ВИСТА.[2] Организация профсоюзов, юридическая консультация, общественный защитник, бах, бах, бах. Факты есть, толку нет. Ты читаешь «Плейбой», верно?
— Ты решил это потому, что я сейчас особенно холостяк?
— В этом месяце был материал о наркобизнесе в Колумбии. Миллиард долларов в год. Ты в курсе. Многие американцы разбогатели в тех краях, в том числе немало служивших в Корпусе Мира. Об этом ты мог не знать. А она была в Корпусе Мира именно в Колумбии и могла знать кое-кого из тех ребят, а?
— Значит, мы на тропе войны.
— Понимай как знаешь.
Квинлан положил ладонь на газету:
— Ближайшие шесть месяцев все будут собирать муть, вроде этой. Мне же хочется получить ответы на все вопросы. Ну, например, почему она незамужем?
— Ага.
— Ей сорок шесть лет.
— Мне тоже.
— Сунься в президенты, и люди начнут интересоваться, почему ты не женат.
— У нее полно приятелей, если верить Карен Оберн.
— Эскорт. Она их называет «эскорт».
— Может быть, ты что-нибудь скрываешь от меня, Фил?
Квинлан развел руками как человек, никогда всего до конца не выкладывающий.
— Мне нужен материал в газету, и все.
— Нет. Чего-то ты не договариваешь. Как правило, всегда… или после снижения тиража, все равно…
— Тираж растет, Чак.
— …статьи пишутся быстро. Если только не по специальному рецепту.
Ты вытянул газетную секцию и продемонстрировал.
— Вот эта — одна из самых больших статей в сегодняшней газете, она в три раза больше, чем та, что о последних обвинениях Мак-Алистер, или та, об изменениях планов мэра в который раз перестроить площадь Таймс. А эта статья о цветочках? Или о ягодках? Полно слов, не понятно о чем.
— К чему ты клонишь, Чак?
Ты перевернул страницу:
— Вот тут я пропустил заметку о ремонте лепных розеток на потолках.
— Они рассыпаются.
— Я и не знал. Когда тираж сократился, переправа через реку кажется поездкой за море. В том месяце я съездил в Принстон, запросил деньги за прокат машины и суточные, получил от Стасио выволочку по третьему разряду, почему, мол, я не взял информацию по телефону. Похоже, до него все-таки дошло, когда внятно объяснили, что жена губернатора — слишком породистая кобыла и к телефону не подходит.
Квинлан натянуто рассмеялся:
— Забавный случай. Ты взял машину напрокат?
— А сейчас ты мне говоришь, что у меня сколько угодно времени, я могу поехать в Колумбию, если угодно.
Исполнительный редактор протестующе поднял руку:
— Ну, в Колумбию…
— Фил, по телефону мне никто не сообщит, была ли Фрэнсис Мак-Алистер королевой наркобизнеса.
— Я же не утверждаю, что она замешана в этом, господи боже мой. Просто хочется узнать, что она думает о бывших дружках-идеалистах, загребающих там бабки.
— Я чувствую, Фил, что люди наверху, — забыл, что сам нахожусь наверху, — что кое-кто здесь не хочет пускать Фрэнсис Мак-Алистер дальше, считая, что она уже достаточно продвинулась. Вероятно, кому-то не хочется, чтобы она рассчитывала долго продержаться и на этом уровне.
