Клубникин женат не был, хотя женщин любил, и, как следствие этого, постоянное недосыпание стало его естественным состоянием. Все сроки по материалам давно вышли, никаких противоречий найдено не было, на малозначительность тоже не тянуло, но после вчерашнего обсуждения плана у Клубникина элементарно не хватало сил на то, чтобы снять трубку и вызвать кого-нибудь. К тому же при убийствах начальство бросает всех на раскрытие, поэтому на другие преступления у него просто времени нет. В дверях, словно тень отца Гамлета, мелькнул длиный Кивинов, затем в кабинет заглянула борода Волкова, и закончил утренние визиты опер Таранкин, которого Клубникин видел уже сквозь пелену дремы.
Обход жилмассива, проведенный накануне участковыми, почти ничего не дал. Кто-то видел молодых парней, выходящих со двора, кто-то вообще не открыл дверь, а кто-то обвинил во всем наркоманов и Ельцина, который распустил бандитизм. Единственной интересной деталью из всего потока информации были показания семилетней девочки, которая видела из окна убегающего дядьку высокого роста в зеленом пиджаке или куртке. Хотели сначала составить фоторобот, но очередь на него была до сентября, поэтому ограничились показом девчушке картотеки местных судимых и гопников, в которой, естественно, она никого не узнала.
Личность убитого пока тоже не давала ключа к раскрытию зловещего убийства. Смирнов Павел Иванович, 41 год, в разводе, но живет с женой, детей нет, квартира отдельная, в такси пятнадцать лет. Последний раз видели в семь утра в парке. Двадцать второй «убойный» отдел задержал на всякий случай на трое суток бывшую жену покойного на основании имевшегося в суде дела о разделе имущества, но в конце концов ее отпустят, так как не таким уж и ценным было это имущество, чтобы засадить из-за него заточку в горло мужа, пусть даже и бывшего. В общем, глухарь был капитальный.
Кивинову, на чьей территории случилась трагедия, не давала покоя мысль о безысходности, невозможности предпринять что-то реальное, кроме как заведения оперативно-поискового дела и написания никому не нужных справок. В фильмах и книгах все было просто и красиво, бравые следователи прокуратуры раскручивали большие дела, а приехавший вчера следак спросил у него, кто распишется в бланке за покойного, которого он признал потерпевшим. После этого Кивинов долго смотрел в голубую даль и думал о великой силе человеческого разума.
Ни один начальник, ни один бывалый криминалист не мог предложить никакого рецепта, кроме стандартных типовых мероприятий, заканчивающихся статьей 195 У ПК РСФСР – приостановление дела за неустановлением преступника. Кивинов не рассчитывал на случай – при совершении таких преступлений случайностей не бывает. На свои силы надежды тоже не было – пугал масштаб совершенного. Оставалось одно – вовремя подготовить все бумаги.
Кивинов писал бумаги еще и по другой причине. Он вовсе не был суеверен, но случай, произошедший с его коллегой, заставлял его более серьезно относиться к этой бумажной волоките.
В 85-м отделении работал некий инспектор Филатин. Он пришел на работу на год позже Кивинова и сразу принялся активно раскрывать преступления, сажать преступников, – словом, что называется, горел на службе. Не было ни одного раскрытого преступления, где бы Филатин не приложил свою энергию и силы. К сожалению, все это делалось в ущерб бумажной работе, на которую у Игоря уже не оставалось времени, вследствие чего начальство не всегда было довольно. После двух лет службы на территории, которую обслуживал Филатин, произошло убийство, Игорь с головой бросился в раскрытие, отрабатывал версии, сидел в засадах и, естественно, совсем забыл о заведении ОПД и написании всяких справок и рапортов о проделанной работе. В результате, в один прекрасный момент, когда его вызвали в Главк для проверки ОПД, он оказался в чрезвычайно затруднительном положении.
Всю ночь Игорь писал бумаги, и под утро дело достигло объема тома «Большой Советской Энциклопедии». Качество проделанной работы в Главке оценивалось взвешиванием дела на руке начальника, поэтому труд филатина не должен был пропасть даром. Утром, сунув дело в папку, Игорь помчался на Литейный. На проспекте Стачек он неожиданно попал в перестрелку, устроенную операми соседнего отделения по случаю задержания рэкетиров. Пистолета у Игоря не оказалось, поэтому, горя желанием помочь своим братьям по оружию, он двинулся на ближайшего бандита, держа наперевес лишь свою папку с документами. Тот резко выхватил из-под плаща обрез и в упор выстрелил в Игоря. Но Филатину повезло – пуля угодила в папку, а он сам, упав от удара на землю, отделался лишь легким ушибом затылка, бандита же скрутили подоспевшие опера. Рассматривая впоследствии дело, Филатин обнаружил пулю, застрявшую на последних страницах. Будь в папке парой справок меньше, Игорь закончил бы свой трудовой путь в расцвете лет.
Уяснив для себя всю необходимость написания бумаг, Игорь плюнул на свою работу и целыми днями, запершись в кабинете, писал отчеты. Убийство так и осталось нераскрытым. За два последующих года он вообще не раскрыл ни одного преступления, но руководство придраться к нему не могло, так как в нужный момент он всегда представлял пухлый отчет с ворохом справок. В конце концов Филатин и вовсе перестал объявляться в отделении, узнавая о преступлениях по телефону и тут же принимаясь писать отчеты. Так что встречались опера с Игорем только в дни зарплат.
Из раздумий Кивинова вырвал телефонный звонок.
– У аппарата, – снял трубку Кивинов. Звонил вчерашний эксперт.
– Здорово, каланча, – раздался в трубке веселый голос.
– Привет.
– Слушай-ка, старый, я тут совсем забыл, а куда вчера заточка делась и протокол осмотра?
– Погоди, дай вспомнить. – Кивинов с трудом восстанавливал в памяти события минувшего дня. – А что, у сле-дака нет?
– Следак вчера маму встречал с поезда, оставил все Борисову, а тот говорит, все у Соловца.
– Не вешай трубку. – Кивинов сбегал в кабинет шефа, осмотрел его и в полиэтиленовом пакете, вместе с пустой бутылкой и куском хлеба, нашел протокол и заточку.
– Нашел, все у меня.
– Перешли мне завтра заточку, на ней пальчики могли остаться. Ну все, бывай.
«Какие пальчики?» – подумал Кивинов и снова вспомнил голубую даль.
Заточка, тем не менее, вызвала у него интерес. Сделана из старого напильника с рукоятью из зеленой изоленты, расплавленной в духовке и обточенной под пальцы. «Редкий цвет», – заметил Кивинов и бросил заточку в стол.
Зевая, зашел Клубникин. Сморкнув в угол кабинета, он потянулся и предложил сходить на обед, но у Кивинова не было аппетита, и он покачал головой. После того как все опера во главе с Соловцом ушли в общественную столовую, Кивинов заглянул в дежурную часть, просмотрел сводки по городу и вернулся писать бумаги.
Немного погодя раздался стук в дверь. Кивинов, как правило, по тембру точно определял, кто к нему пожаловал. -Этот стук был настойчив, и в нем сквозило недовольство. Вывод: пришел потерпевший. Так оно и оказалось, когда на пороге возникла гражданка Чучурина, у которой два года назад в столовой украли вязаную шапку и которая примерно раз в месяц доставала Кивинова, причем всегда некстати. Кивинов приготовился слушать очередной концерт без заявки радиослушателя.
– Вы нашли шапку? – сверкнула очками Чучурина. Кивинов понял, сейчас будет скандал.
– Нет, – просто ответил он.
– Ну и что же теперь делать? – ядовито спросила Чучурина. – Вы, вообще, думаете искать или нет? Вам за что деньги платят? -Дальше шли комплименты в адрес советской милиции, ворья и своей шапки, которая, судя по всему, была для Чучуриной семейной реликвией.
Кивинов, как уже говорилось, выслушивал это раз в месяц, но раньше ему удавалось как-то гасить эмоции Чучуриной. Он успокаивал ее, каждый раз обещая найти шапку. Но сегодня у него не было желания что-то доказывать ей, поэтому он открыл дверь, взял под руку женщину и провел ее по всем кабинетам, которые, разумеется, были пусты (в столовой в тот день был антрекот).
– Вот видите – никого нет. Все ищут вашу шапку, – сказал он ошеломленной Чучуриной, после чего выставил ее за дверь уголовного розыска.
Мухтар Кулиевич Астров ехал домой в недавно купленном «Мерседесе», пребывая в отличном расположении духа. Вообще-то, у него всегда было хорошее настроение, может, от природы, а может, от социального положения. Для многих подчиненных он оставался загадкой. Когда он говорил о работе, было весьма трудно разобрать, шутит он или же говорит серьезно, так как от вопросов работы он был так же далеко, как и от своей исторической родины. Но при этом он всегда ухитрялся находиться в курсе всех дел. Поговаривали, что он берет взятки, но это было не более, чем слухи, основанные на двух его машинах, даче и шикарной квартире. Астрову на эти слухи было ровным счетом наплевать, он стоял хорошо, чему, кстати, способствовали распродажи дефицитных товаров, периодически устраиваемые им в отделении. Этими распродажами Мухтар Кулиевич убивал двух зайцев – получал хороший товар и удовлетворял руководство. Последнее время, правда, в отделении стали проявляться недобрые признаки отчуждения со стороны коллектива и начальства, но Астров уповал на хорошие связи в РУВД. Однако Мухтар Кулиевич был не прочь найти поддержку и в Главке, о чем и раздумывал сейчас. На всякий случай. А вдруг что?
