Ознакомительная версия.
Дело Степана Кулакова. Пропавший мальчик
Не стоит думать, будто агентство «Глория» не занималось ничем другим, кроме дела Легейдо. Буквально в тот самый день, когда Костя Меркулов в своем кабинете выслушивал доклад Плетнева о происходящем в агентстве «Гаррисон Райт», в «Глорию» позвонил новый заказчик. Захлебывающийся от волнения женский голос проговорил в трубку, что похищен ребенок… Одиннадцатилетний сын бизнесмена Кулакова. За него требуют выкуп… Женский голос, к концу разговора совсем упавший, попросил приехать срочно.
Для выполнения задания были выделены опытные сотрудники, старые волки сыскного дела: Филипп Кузьмич Агеев и Алексей Петрович Кротов.
– Что-то опять нас на похищение с целью выкупа бросают, – посетовал Кротов. – Помнишь, Филя, тот случай в Сочи?
– А, это когда у мэра города похитили отца и сынишку? – Филипп отлично помнил эпизод, в результате которого была разгромлена организованная преступная группировка, державшая в страхе весь Краснодарский край. – Да, крутое было дело. Поводил тогда нас за нос этот самый Зубр… Ну и мы его с носом оставили!
Садясь в служебную машину, коллеги рассмеялись…
И это был последний раз, когда они смеялись в этот день. Обстановка дома у бизнесмена Кулакова мало располагала к веселью. Все это шикарное двухуровневое жилище, казалось, ходило ходуном от взмахов широких рукавов одеяния, в которое была облачена хозяйка, которая панически бегала по комнате, не в силах оставаться на месте от волнения. «Сусанна», – представилась она, заставляя гадать о национальной принадлежности этого смугловато-бледного цвета кожи, этого маленького подбородка, этих темных губ, этих отчетливо выраженных скул… Кого-то она Кротову напоминала, вот только он не мог уловить: кого именно? Малоизвестную актрису? Фотомодель? Может быть, редкостную экзотическую птицу?
– Как зовут вашего сына? – начал Алексей Петрович.
– Степа. Степан… – Этот безобидный вопрос едва не вызвал у женщины слезы. – Вот его фотографии, я приготовила…
Степан Кулаков? Сочетание имени и фамилии заставляло представить бородатого мужика – косую сажень в плечах. Возможно, когда-нибудь сын крупного бизнесмена таким и станет. Но сейчас со всех фотографий на Кротова и Агеева смотрел огромными глазами худенький, черноволосый, изысканно-нерусского типа, мальчик, которого скорее хотелось назвать не Степаном, а Стефаном… Или даже Стефано: уж больно на итальянца смахивает! Не нужно приглядываться, чтобы увидеть, как он похож на мать. В компании сверстников Степа держится серьезно не по годам, среди взрослых растягивает губы в принужденной улыбке, но ни одна фотография не показывает, что сын Кулакова был беззаботен и счастлив. Впрочем, может быть, он просто не любит фотографироваться?
– А это ваш муж? – Со Степаном и Сусанной на снимках постоянно фигурировал плотный мужчина с такими же, как у мальчика, широкими, густыми, сросшимися на переносице бровями.
– Да. Я ему позвонила. Он обещал приехать, но не знает, сможет или нет. У него важное совещание, переговоры, в общем, что-то такое…
– Ага, понятно. Когда пропал ваш сын?
– Сегодня. Не вернулся из студии…
– Что за студия?
– Студия изобразительных искусств. Степан любит лепить, рисовать… Сейчас в Москве много таких мест, где даже летом дети могут развивать свои способности. Я предлагала Степе путевку в летний спортивный лагерь, но он не захотел. Мы собирались всей семьей съездить на месяц в Грецию, а в ожидании этого Степа решил остаться в Москве. У него тут были занятия…
Сусанна наконец прекратила свою беготню, но внутреннее напряжение сказывалось в том, как выкручивала она свои длинные, точно у пианистки, пальцы. Руки ухоженные, но ногти коротко стриженные, покрыты бесцветным лаком, без навязчивого показного блеска.
– Я понимаю, наверное, вы думаете, что всех богатых детей повсюду привозят и увозят телохранители на личной бронированной машине… Но у нас студия на противоположной стороне дома, в нашем дворе – очень хорошая, солидная, с давними традициями. Степан сам в нее ходит с третьего класса… Игорь был против: считал, что его сыну незачем изучать изобразительное искусство, лучше заняться математикой, экономикой. Но Степа настоял… Он очень хотел заниматься живописью… Но ведь никакой опасности… Двор у нас закрытый!
«Что закрытый, то закрытый», – мысленно подтвердил Филипп Кузьмич, памятуя, с какими трудностями они проникали в этот двор. Ну, теперь многие дома вот так отгораживаются: решетка, замок для магнитного ключа, переговорное устройство… Только вертухаев не хватает! А вертухай в подъезде сидит – спрашивает, кто да зачем, да куда…
– После студии Степа гуляет? Заходит куда-нибудь еще?
– Нет, конечно, нигде не задерживается. Не говоря уже о том, что у него всегда с собой мобильник… В общем, мы думали, это исключает возможность…
– Когда он должен был прийти из студии? – мягко, но настойчиво перебил Кротов.
– В три часа дня. Я в это время могу уделить больше внимания работе… У меня салон флористики: оформление живыми цветами помещений – ресторанов, офисов, гостиниц…
Филипп Кузьмич не удивился бы, если бы Сусанна содержала салон авангардной одежды: одета она очень смело и изысканно. И на личико – будто картинка… Так же, как и Кротову, Агееву пришла в голову мысль, что жена бизнесмена Кулакова ему кого-то напоминает.
– Ну, и что же случилось в три часа дня? – продолжал расспрашивать Кротов.
– Я пришла из салона в пятнадцать минут четвертого. Степы дома не было. Обычно в такое время наша домработница кормит его обедом. Но она сказала, что домой он не заходил. Я позвонила ему на мобильный – и тогда… – Сусанна судорожно сглотнула, как бы загоняя обратно слезы. – Это страшно. Простите… По Степиному телефону мне ответил мужской голос! Незнакомый мужчина сказал, что мой сын у них и чтобы я заглянула в почтовый ящик…
– Что в точности сказал этот мужчина?
– Не могу вспомнить. «Твой сын у нас, загляни в почтовый ящик», примерно так… Я не запомнила… вы понимаете…
Сусанна волновалась, но, кажется, о слезах больше речи не шло. Теперь она, собрав всю свою волю, пыталась помочь частным сыщикам. Она подала Кротову и Агееву письмо в надорванном конверте…
Четверть обыкновенного листа. Отпечатанные на принтере буквы:
«В обмен на жизнь сына 20.000 долларов. Ждите дальнейших указаний. В милицию не обращаться, пожолеете».
Кротов отметил неправильное написание слова «пожалеете». Что это: намеренная игра или убийца действительно плохо знаком с русской орфографией?
– Я не обратилась в милицию, – предупредила вопрос Сусанна. – Я обратилась в ваше сыскное агентство. Слышала о нем много хорошего…
– Когда в вашем доме приносят почту?
– Рано утром, а вообще-то… Я никогда не знала… Надо спросить у консьержки…
– Тогда пойдемте и спросим.
Но они не успели исполнить задуманное. В квартиру ворвался вихрь, ураган, тайфун! Тайфун оказался коренастым мужчиной средних лет с круглой лысеющей головой и кустистыми, сросшимися на переносице бровями, который, не поздоровавшись с незнакомыми гостями, стал орать на Сусанну хрипловатым бранчливым голосом:
– Ну что, блин, добегалась по своим салонам? Вертихвостка! Тысячу раз было говорено: незачем тебе работать! Сидела бы дома и следила за ребенком! Что у нас, денег не хватало? Куда тебя, блин, носит? Не уследила! Кто, спрашивается, виноват?
Представителям частного охранного предприятия нередко приходилось видеть людей, которые потеряли родных и близких или находились в неведении об их судьбе. Лучше, чем кому-либо, глориевцам было известно, что в горе человек не похож на себя самого: бывает, наговорит такого, что после долго раскаивается и не верит – да неужели я мог это сказать? И все-таки неприятно было видеть, как этот мужчина, могучий, как танк, напирает, размахивая руками, на сжавшуюся хрупкую женщину. Страх исказил лицо Сусанны, глаза, и без того большие, стали огромными и засверкали, то ли от гнева, то ли от непролитых слез. В эту минуту Кротов догадался, кого она ему все время так настойчиво напоминала. Ну конечно, вылитая врубелевская «Царевна-лебедь»: очаровательный, плывущий, словно дробящийся облик, пышные, напоминающие крылья рукава…
– Погодите, погодите, Игорь Анатольевич, – остановил Агеев разбушевавшегося отца. – Очень напрасно вы предъявляете претензии вашей супруге. Похищение – дело такое, что тут никто не мог бы предотвратить. Бывает, знаете ли, семья окружит ребенка вооруженной до зубов охраной, которая не спит, не ест, в туалет не ходит, только стережет и стережет, а его из-под охраны уведут. Разные, очень разные случаи бывают!
Игорь Кулаков прислушался к голосу разума… то есть, в данном случае к голосу Агеева, и застыл: тяжело дыша, источая запах злого раздраженного пота.
Ознакомительная версия.
