— Вы не оставляете на ночь дверь открытой?
— Это не нужно. Колетта не из пугливых и ночью обычно не просыпается. Если ей понадобится меня позвать, на тумбочке у нее медный колокольчик.
— Вы уходили из дому вчера вечером?
— Нет, месье комиссар, — сухо ответила мадам Мартен.
— Вы никого не принимали?
— Я не имею привычки принимать кого-либо в отсутствие мужа.
Мегрэ посмотрел на мадемуазель Донкер — та никак не отреагировала на эти слова. Значит, мадам Мартен сказала правду.
— Вы поздно легли спать?
— Примерно в полночь. До этого я читала.
— Вы не слышали ничего необычного?
— Нет.
— Вы не спрашивали у привратницы, не открывала ли она посторонним?
— Спрашивали, — вмешалась мадемуазель Донкер. — Она утверждает, что нет.
— А сегодня утром, мадам Мартен, вы не заметили никакой пропажи? Вам не показалось, что кто-то входил в столовую?
— Нет.
— Кто сейчас с ребенком?
— Никто. Она привыкла оставаться одна. Я не могу целый день быть дома: нужно сходить на рынок, сделать покупки.
— Понимаю. Вы сказали, что Колетта сирота?
— Да, у нее нет матери.
— А отец? Где он живет? Кто он?
— Это брат моего мужа, Поль Мартен. Но ответить на вопрос, где он живет… — Мадам махнула рукой.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Не меньше месяца назад. Даже больше… Незадолго до Дня поминовения[2].
— Как это понимать?
Она ответила с оттенком недовольства:
— Лучше уж сказать сразу. Все равно мы копаемся в наших семейных делах.
Чувствовалось, что она злится на мадемуазель Донкер за то, что попала из-за нее в неловкое положение.
— Мой деверь очень опустился, особенно после гибели жены.
— Иначе говоря?
— Он пьет. Пил он и раньше, но не так сильно, и при этом не делал глупостей. Он исправно работал. Был даже на хорошем счету в мебельном магазине на улице Фобур-Сент-Антуан. Но после несчастного случая…
— Несчастного случая с дочерью?
— Нет, я говорю о том, как погибла его жена. Однажды, в воскресенье, он вбил себе в голову, что нужно попросить у приятеля машину и вывезти жену и дочь за город.
— Когда это произошло?
— Примерно три года назад. Они поехали завтракать в ресторанчик по направлению к Мант-ла-Жоли. Поль не сдержался, выпил белого вина, и оно ударило ему в голову. Когда они подъезжали к Парижу, он распевал во все горло, а у моста Буживаль произошла катастрофа. Жена его умерла на месте. У него была травма черепа, и он чудом выжил. Колетта совсем не пострадала. С тех пор Поль потерял человеческий облик. Мы взяли девочку к себе. Практически — удочерили. Время от времени он навещает ее, но только когда бывает хотя бы относительно трезв. Потом все начинается сызнова.
— Вы знаете, где он живет?
Она махнула рукой:
— Да где попало. Однажды мы его встретили. Он околачивался возле Бастилии и просил милостыню. Иногда он продает на улице газеты. Я говорю при мадемуазель Донкер. К сожалению, весь дом знает об этом.
— Не думаете ли вы, что он решил переодеться Дедом Морозом, чтобы повидать дочь?
— Я сразу так сказала мадемуазель Донкер, но она настояла, чтобы мы пошли к вам.
— Зачем Деду Морозу приподнимать паркет? — не без иронии заметила старая дева.
— А не мог ли ваш муж вернуться в Париж раньше, чем предполагал, и…
— Это уже более вероятно. Вот почему я не очень беспокоюсь. Если бы не мадемуазель Донкер…
Опять заладила свое. Несомненно, она перешла бульвар и отправилась к комиссару не по своей воле.
— Вы не могли бы сказать, где сейчас должен находиться ваш муж?
— Конечно, могу. В гостинице «Бордо» в Бержераке.
— Вы не собирались позвонить ему?
— Телефон там только в номерах второго этажа, а постояльцы не любят, чтобы их беспокоили.
— Вы не сочтете неудобным, если в отель позвоню я?
Сначала она согласилась, но потом заколебалась:
— Он испугается, подумает, что здесь что-то случилось.
— Вы поговорите с ним.
— Он не привык, чтобы я ему звонила.
— Значит, вы предпочитаете оставаться в неведении?
— Нет… Как вам будет угодно. Я с ним поговорю.
Мегрэ снял трубку и заказал разговор. Через десять минут на проводе уже была гостиница «Бордо», и комиссар передал трубку мадам Мартен.
— Алло! Извините, пожалуйста. Я хотела бы поговорить с месье Мартеном. Да, Жаном Мартеном… Это не важно. Разбудите его… — И она объяснила, не выпуская из рук трубки: — Он еще спит. Пошли звать…
Видимо, она раздумывала, как ей лучше рассказать мужу о случившемся.
— Алло! Это ты?.. Что?.. Да, с праздником тебя!.. Да, все хорошо… Колетта чувствует себя прекрасно… Нет, я звоню тебе не из-за этого… Да нет! Ничего плохого, не волнуйся… — И она повторила, отчетливо произнося по слогам: — Говорю тебе, не волнуйся… Просто этой ночью произошла странная история. Какой-то человек в костюме Деда Мороза вошел в комнату Колетты… Да нет! Он ничего ей не сделал… Даже подарил большую куклу… Да, куклу. И что-то искал на полу… Он приподнимал паркет. Мадемуазель Донкер настояла, чтобы я рассказала об этом комиссару, который живет напротив. От него и звоню. Ты ничего не понимаешь?.. Я тоже… Хочешь, чтобы я передала ему трубку? Сейчас… — И, обращаясь к Мегрэ: — Он хотел бы с вами поговорить.
Комиссар услышал в трубке приятный голос. Человек был встревожен, видно не зная, что и подумать.
— Вы уверены, что ничего плохого не случилось с моей женой и девочкой?.. Это все так невероятно… Если бы не кукла, я мог бы подумать, что это был брат… Лорен вам о нем расскажет. Лорен — это моя жена. Пусть она посвятит вас во все подробности… Вы не считаете, что мне следует сейчас же приехать? В три часа дня поезд… Что вы сказали?.. Я могу положиться на вас?.. Вы о них позаботитесь?..
Лорен снова взяла трубку:
— Вот видишь! Комиссар не волнуется. Он уверяет, что нет никакой опасности. Тебе не следует прерывать поездку теперь, когда у тебя появились шансы получить место в Париже…
Мадемуазель Донкер пристально на нее посмотрела, и в ее взгляде не чувствовалось большой нежности.
— Обещаю тебе позвонить или телеграфировать, если будут какие-нибудь новости… Она спокойна. Играет с новой куклой. Я не успела еще передать ей то, что ты прислал. Сейчас иду к ней. — Она повесила трубку и сказала: — Вот видите! — Потом, помолчав, добавила: — Простите меня за беспокойство. Я не виновата. Уверена, что дело идет о глупой шутке, если только это не выдумка моего деверя. Никогда не знаешь, что может взбрести ему в голову, когда он напьется.
— Как вы полагаете, а не зайдет ли он сегодня навестить дочь?
— Смотря по обстоятельствам. Если сильно напьется — нет.
— Могу я просить у вас разрешения побеседовать сейчас с Колеттой?
— Ради Бога. Если вы считаете нужным…
— Благодарю вас, месье Мегрэ! — воскликнула мадемуазель Донкер. Ее взгляд выражал благодарность. — Это такой интересный ребенок! Посмотрите!
И она попятилась к двери. Через несколько минут Мегрэ увидел, как они пересекают бульвар. Старая дева шла вслед за мадам Мартен и все время оборачивалась, чтобы взглянуть на окна комиссара.
Мадам Мегрэ открыла дверь из кухни, где жарился лук, и тихо спросила:
— Ты доволен?
Не следовало даже подавать виду, что он понял, каково ей сейчас. В то рождественское утро и он бы взгрустнул — старой супружеской чете некого было баловать.
Теперь он должен побриться и повидать Колетту.
Он уже наполовину закончил туалет и собирался обмакнуть в мыльную пену кисточку для бритья, когда ему пришло в голову позвонить по телефону. Прямо в пижаме он проследовал в столовую и уселся в свое кресло, ожидая, пока его соединят, и глядя на крыши, над которыми изо всех труб медленно поднимался дым.
Звонок на набережную Орфевр означал для него больше, чем обычные звонки. Он представил себе длинные, безлюдные коридоры, обитые двери пустых кабинетов, телефонистку, которая, вызывая Люка, со значением произносит:
— Это шеф!
Он даже представил себя на месте одной из подруг жены, для которой было верхом блаженства провести утро в постели, в комнате с закрытыми окнами и спущенными шторами, при мягком свете ночника, и звонить наугад той или иной приятельнице.
— Как! Уже десять? А какая сегодня погода? Дождь? Ах, вы уже выходили? Сделали покупки?
С помощью телефона она пыталась уловить отголоски окружающего мира, все с большим наслаждением погружаясь в теплую негу постели…
— Это вы, шеф?
У Мегрэ тоже возникло желание спросить у Люка, кто с ним дежурит, что они оба делали, что произошло за утро в полиции.
— Ничего нового? Не слишком много работы?
— Ничего. Обычная текучка…
— Собери-ка для меня кое-какие сведения. Думаю, что сможешь получить их по телефону. Прежде всего раздобудь список лиц, отбывших срок и освобожденных за последние два-три месяца.
