— Раньше было тоже не все хорошо, — сухо заметил Цветков. — Нам уже кое-что известно о вас.
— Это клевета! — воскликнул Починский. — У меня есть завистники! Я их знаю!..
— Об этом потом, — остановил его Цветков и, взглянув на Виталия, сказал: — Теперь расскажите нам о том инженере. Что он вам говорил, как выглядел?
Починский замялся.
— Я… я, признаюсь, не очень был трезв… Поэтому боюсь, что не много помню.
— Постарайтесь все-таки вспомнить.
— Ну, что он говорил… Что инженер. Командированный… Да! Что приехал с Севера…
— С Севера?! — вырвалось у Виталия. — Он так сказал?
— Да, сказал, — растерянно подтвердил Починский. — А что?
Виталий покачал головой.
— Ничего, ничего. А говорил он вам, что у него много денег, что будет широко жить в Москве? Такси, рестораны…
— Да! Представьте себе, говорил! — оживился Починский. — Он… он даже, мне кажется, платил потом по счету. Говорил, что любит московские рестораны.
— Какие именно, называл?
— Не помню… — наморщил лоб Починский. — Видит бог, не помню. Да! Сказал, что любит тихие рестораны, не в центре. «Тихие, — говорит, — встречи люблю». Да, да, это я почему-то запомнил.
— Интересно, почему? — живо спросил Виталий.
— Сам не знаю, право.
— Как он выглядит? — спросил Цветков. — В чем одет?
— Что вам сказать? Ну, высокий, плотный, лицо узкое, лысоватый, но совсем не старый. А трепач страшный! Такой, представьте, свойский, обходительный, я бы даже сказал, неглупый, мерзавец…
Починский вдруг смутился и покраснел. Он, видимо, вспомнил, что и сам здесь не только в качестве жертвы.
— Одет как? — снова спросил Цветков.
— Одет? Все, знаете, совершенно новое. Я даже обратил внимание. Серый костюм, серые ботинки, синяя рубашка.
— Так, так, — задумчиво произнес Цветков, — Ну, а вы ему про портсигар рассказывали?
Починский смущенно усмехнулся.
— Черт его знает! Прихвастнул, кажется. Вот, мол, подарок везу приятелю в Австрию.
— Все ясно, — решительно сказал Цветков. — А теперь садитесь и все, что вы нам рассказали, напишите. Это в ваших интересах.
Починский насторожился.
— Но имейте в виду, — вкрадчиво сказал он, — что портсигар все-таки украл не я.
Откаленко насмешливо спросил с дивана:
— Вы это тоже учли, составляя свой план?
— А я с вами вообще разговаривать не желаю! — вспыхнул Починский.
Потом он долго сидел над листом бумаги, сосредоточенно обдумывая каждую фразу и поминутно вытирая со лба крупные капли пота.
Все это время Цветков, надев очки, невозмутимо читал какие-то бумаги, а Откаленко с Лосевым курили и тихо беседовали о чем-то постороннем, сидя на диване. Служебные разговоры вести сейчас не полагалось, и оба посмеивались над своими усилиями обходить то главное, что волновало их сейчас.
Совсем стемнело, и Цветков зажег лампы — маленькую настольную и большую под потолком.
Наконец Починский кончил и положил на стол исписанные листы. За это время он, видимо, успокоился и даже кое-что прикинул про себя, потому что, уходя, уже в дверях — Цветков его отпустил, отобрав подписку о невыезде из Москвы, — он сказал:
— Я еще раз повторяю, что портсигар из музея не крал и, между прочим, ту девицу красть тоже не заставлял. На этот счет она все врет. Сама вызвалась.
Ему ничего не ответили, и Починский, усмехнувшись, вышел.
— Ну, два сапога пара, — покачал головой Откаленко.
А Виталий прибавил:
— Эдак он ее, пожалуй, все-таки утопит. А, Федор Кузьмич?
— Навряд, — покачал головой Цветков. — Разобраться тут нетрудно, — он откинулся на спинку стула и посмотрел на обоих своих сотрудников. — Ну-с, милые, что будем делать дальше? — и он остро взглянул на Виталия. — Что ж это за инженер, как думаешь?
— Заседание продолжается, — весело подхватил Игорь. — Вся Европа смотрит на вас, товарищ Лосев. Изрекайте по силе возможности.
Виталий улыбнулся.
— Сейчас изреку, — и уже серьезно закончил: — Боюсь, это тот самый Поп, Федор Кузьмич. Ведь у него документы какого-то инженера с Севера. И еще многое совпадает. Я же помню содержание письма.
— Но как он попал на Киевский вокзал? — спросил Игорь. — Он же не любит шумных ресторанов.
— М-да, — задумчиво кивнул Цветков. — Давайте прикинем по времени. Если письмо было послано с дороги, то в Москве он уже дня два. Так? И приехал на Ярославский вокзал, если ехал с Севера, как тот инженер.
— Но привет он передал из «снежной Сибири», — заметил Виталий.
— Ага. Тогда, скорей всего, Казанский вокзал. Почему же он очутился на Киевском? Давайте, милые, рассуждать, — предложил Цветков.
— А что? Он преступник активный, — сказал Лосев. — Искал там жертву.
Откаленко отрицательно замотал головой.
— Скажешь тоже! Он не только активный, но и опытный, знает, что ему, беглому, появляться на вокзале опасно. Потом он набит деньгами пока. Зачем же рисковать?
— Тут, милые мои, два вопроса, — вступил в разговор Цветков. — Первый. Надо разослать запрос: кто из пассажиров, следовавших поездом из Сибири в Москву в такие-то дни, заявлял о пропаже документов. Тогда мы установим фамилию, под которой этот Поп сейчас скрывается. И еще. Надо проверить сообщения о побегах. Может, узнаем его настоящую фамилию и кое-что еще о нем. Теперь второе. Обратили внимание? Уж слишком чисто он одет. А в Москве провел две ночи, не меньше. Значит, не у шпаны ночует, а в культурном месте.
— В гостиницу он, конечно, не сунется, — убежденно заметил Игорь. — Там паспорт надо на прописку сдавать. Его в милицию понесут.
Цветков утвердительно кивнул.
— Ясное дело, не сунется. А культурных знакомств у этого волка в Москве, конечно, нет. Где ж он ночует? Вопрос.
— Мало ли! — ответил Виталий. — Комнату снял.
— Э, нет, — Цветков усмехнулся. — Нынче народ в Москве стал осторожнее. Первому встречному никто комнату не сдаст.
Но Виталий не сдавался.
— А он в дороге с кем-нибудь познакомился. Наконец, роман завел. Он же вон какой общительный!
— Не думаю, — снова не согласился Цветков. — В квартире соседи — глаза, уши, любопытство. А он беглый. Скорей, милый, другое. — Цветков секунду помедлил и продолжал уже задумчиво, словно советуясь с самим собой: — Может он, к примеру, поднаврать, сунуть рубль-другой и на вокзале, в комнате для транзитных пассажиров, ночевать, а? Там никаких паспортов сдавать не надо и обстановка вполне культурная.
— На таком людном вокзале, как Киевский? — с сомнением спросил Виталий.
Игорь вдруг встрепенулся.
— Граждане, братцы! Именно на таком людном! Он же хитер, как лиса! И еще Киевский. Он же дальше всех вокзалов от Казанского, на который он приехал. Это и психологически оправдано.
— Будет тебе такая лиса жить на вокзале, — упрямо возразил Виталий. — Сам же сказал, что ему там появляться даже опасно.
— Появляться, чтобы совершить преступление, опасно. А чтобы скрыться среди сотен самых разных людей — это уже, старик, совсем другое дело. Именно лиса так и поступит.
— А знаете что, милые? — неожиданно сказал Цветков. — Есть предложение. Сейчас… — он взглянул на часы, — двадцать три часа. Самое время. Проедемся-ка туда, а?
— Верно! — с энтузиазмом подхватил Откаленко.
После событий последних дней он ловил себя на мысли, что стал верить в Цветкова, как в бога, и даже порой стеснялся этого безоговорочного чувства.
— Что ж, съездим, — без всякого энтузиазма согласился Лосев. — Чего в жизни не бывает…
Когда шли через площадь к вокзалу, у Виталия мелькнула мысль: «А вдруг возьмем?» Он даже не заметил, как от волнения у него прошла голова, только слабость напоминала о болезни, да и то когда он вдруг начинал прислушиваться к себе.
Видимо, волновались и его спутники, потому что, когда подходили к вокзалу, все трое уже почти бежали.
В комнату на третьем этаже, где рядами стояли кровати, зашел один Откаленко, зашел позевывая, устало и не спеша огляделся, словно ища свободную кровать.
На некоторых постелях уже спали — кто, укрывшись с головой одеялом, кто, наоборот, откинув его, кто еще иначе, но все по-разному. «Как живут, так и спят», — почему-то подумал Игорь. На нескольких кроватях люди еще только раздевались, складывая вещи на стул возле себя. Одна или две кровати оставались незанятыми.
Игорь обратил внимание на сложенную возле постелей одежду. Серые костюмы были только у двоих из спящих, но рубашки у одного — белая, у другого — черная. Больше Игорь вообще ничего достойного внимания не заметил в этой большой, сонной комнате.
Он потянулся, потом, словно вспомнив что-то, не спеша направился к двери.
В это время Цветков и Лосев разговаривали в соседней комнате с дежурной, маленькой пожилой женщиной в синем халате.
