Аркадий Адамов - Идет розыск (журнальный вариант)

— Пожалуй… — неуверенно согласилась Лена, давая понять, что все еще не остыла от обиды. — Если освобожусь.

— Нет, нет, непременно! Я… Мы будем ждать. Было ясно, что предложение исходит от Нины. Кажется, она тоже стремилась к примирению. Это было странно. Зачем после всего случившегося Нина решила восстановить отношения? Ни о каких личных симпатиях речи быть не могло. Обе ощущали взаимную неприязнь. Лена чувствовала, что тут ей Нину обмануть не удалось. Может быть, привлекло ее мнимое место работы? Ведь Нина тогда сказала: «У вас там большие возможности». А может быть, встреча требовалась не для восстановления, а для выяснения отношений? Лена-то исчезла довольно загадочно. А фокус с Шухминым мог понадобиться не только Глинскому. Не исключено, что ее собирались проверить или втянуть, но Глинский спутал все карты. А что если проговорился этот бородатый Вова, хозяин дачи? Все эти соображения Лена и выложила Цветкову. Тот некоторое время молчал, обдумывая ее слова, и потом, вздохнув, сказал:

— Идти, милая моя, так и так надо.

И «милая моя» прозвучало как знак дружбы и доверия, как свидетельство, что Лена в глазах Цветкова стала окончательно своей, близкой, как все ребята из его отдела, и верит он ей теперь так же, как им.

— Надо идти, — повторил он. — Вы для них человек, конечно, случайный, чужой. Так и надо. Но при этом следует все же добиться их доверия или заставить проговориться. Главное сейчас-путь к этому самому Льву Константиновичу. Главарь-то он, конечно, главарь, но вот какая у него конкретная роль, мне не ясно. За что его можно ухватить. Но пока главное — путь, путь к нему.

И вечером Лена поехала к Липе.

Перед этим она, правда, не удержалась и позвонила Откаленко. Весь день думала о нем, с того момента, как на утренней оперативке увидела его лицо со следами ушибов и, как ей показалось, его очень грустные, совсем больные глаза.

— Как дела, капитан? — с наигранной бодростью спросила Лена.

— Нормально, — скупо ответил Игорь. — Ты-то как?

— Я тоже нормально, капитан, — все так же бодро ответила она. — Как ушибы, болят? Тебе что велели делать?

— Терпеть. А ты что делаешь?

— Еду к подружке Липе.

— Ну, ясно, — с неудовольствием ответил Игорь.

— Привет, капитан.

— Привет.

Вздохнув, Лена повесила трубку. «Что же это такое? — невесело подумала он. — Долго это будет продолжаться? И чем он недоволен?» Когда Лена приехала к Липе, Нина была уже там.

Они встретились вполне дружелюбно, даже расцеловались. Лена, правда, изображала обиду, она была холодновата и сдержанна. А Нина… изображала раскаяние. И обе чувствовали, что идет игра, и были полны взаимной неприязни, настороженности и при этом очевидного желания снова наладить отношения, хотя цель каждой оставалась для другой неясной.

Липа всего этого не замечала, она была переполнена радостью и нежностью к обеим своим подругам и не переставала болтать.

Все уселись пить чай.

— Ой, я так виновата перед тобой, дорогая, — сказала Нина, осторожно откусывая печенье, — Но я даже не могла подумать, что он настолько обнаглеет. Ну, и выпил, конечно. Его, между прочим, можно понять, — Нина лукаво улыбнулась, — ты же прелесть.

— Наглец, — ответила Лена, тоже, но принужденно улыбаясь, — Я люблю таких проучить.

— А разве у вас ничего не было?

— Кое-что было, — усмехнулась Лена. — Например, я ему чуть не сломала плечо. Он взвыл и убежал. Но успел меня все же запереть.

— Какой ужас! — всплеснула руками Липа.

— Как же ты выбралась? — поинтересовалась Нина. — Представляешь, под утро Севка спускается туда… Ой, правда, у него плечо все время болело. Сказал, что ударился. Но как же ты все-таки выбралась?

— Топор нашла. Нажала им на замок, он и отскочил.

— Ну, и вернулась бы к нам.

— Что ты! После этого? Схватила пальто и бежать, Прямо на станцию, Еле нашла.

Некоторое время разговор вертелся вокруг пустяков — моды, тряпки, сплетни об общих знакомых. Но вот Нина, улучив момент, когда Липа вышла зачем-то на кухню, многозначительно сказала:

— Тебя хочет видеть Лев Константинович. Лена недоверчиво усмехнулась:

— Мне казалось, он хочет видеть только тебя.

— Не говори глупости, у него деловой разговор. Липа появилась с горячими пирожками, и снова завязался общий разговор. Гостьи наперебой расхваливали пирожки.

— Леночка, ты мне скажи свой рабочий телефон, — попросила Нина. — Я тебе на днях непременно позвоню.

— Пожалуйста, — охотно согласилась Лена, — Пиши. Это обстоятельство было предусмотрено заранее. Больше разговор никаких опасных тем не касался.

И вечер кончился вполне дружески. На прощание Липа расцеловала обеих подруг. … Нина позвонила на следующий день под вечер. Но до этого произошел один странный случай. Мине Уманской позвонил ее брат.

— Инка, помощь нужна. С работой. Твоя Лена еще в милиции работает или ушла уже?

— С чего ты взял? — удивилась Инна. — Конечно, работает.

— В ОБХСС?

— Нет. Она в МУРе.

— Эх, жаль. Тут, понимаешь, толчочек один нужен. Волынят, дьяволы!

— А ты в суд на них подай. Раз тебя оправдали, пусть…

— Тут лучше неофициально, — досадливо возразил Николай. — А у Ленки нот знакомых в ОБХСС?

— Не знаю. Во всяком случае, просить ее я ни о чем не буду. — Инна рассердилась.

— Ну, тогда ладно. Считай, что этого разговора у нас не было, — обиделся Николай и бросил трубку.

А на следующий день Нина позвонила Лене. К счастью, та была на место.

— Леночка, — торопливо и встревоженно сказала Нина. — Очень надо увидеться, Я заеду за тобой. Вы где находитесь?

— Ой, мне сейчас надо с начальством ехать на точку, — ответила Лена, лукаво, улыбнувшись сотруднику, который подозвал ее к телефону. — А оттуда я к Инне обещала заехать. Может, отложим до завтра?

— Нет, нет. А если я тебя на этой точке перехвачу?

— Неудобно. Давай тогда так условимся. Через… — Лена посмотрела на часы. — К шести у Инны. Ладно?

— К ней заходить не хотелось бы. Я тебя лучше возле ее дома подожду. В машине. Давай адрес. Лена продиктовала адрес и повесила трубку.

— Почему-то очень спешит, — сказала она. — И волнуется.

В этот момент в комнату вошел Откаленко. Наклейку с лица он снял, но под глазом остался бурый рубец. Тем не менее Игорь был бодр, энергичен и даже на свой манер скупо улыбался.

Лена удивленно спросила:

— Ты зачем пришел? Тебе лежать надо.

— А может, я по тебе соскучился?

— Ого! — еще больше удивилась Лена и сказала сидевшему тут же сотруднику: — А ведь он болен серьезнее, чем мы думали.

— Да-а, — шутливо согласился тот. — На голову перекинулось.

Откаленко с напускной строгостью сказал:

— Шуточки? На работе находитесь, товарищи. — И обратился к Лене: — Кто спешит и кто волнуется?

— Уважаемая Нина Сергеевна.

— Ладно. Идем к Кузьмичу. Там решим. По дороге он сказал Лене сердито:

— Я тебя больше ни на шаг одну не отпущу. Все.

— Посмотрим, — независимо ответила Лена, но сердце у нее на миг замерло от волнения.

Спустя час Лена подходила к дому, где жила Инна, и уже издали увидела поджидавшие ее «Жигули». Нина сказала торопливо:

— Поехали скорей. Нас ждут.

Машина сорвалась с места. Видно было, как Нина нервничает.

Довольно быстро они оказались в одном из кривых переулочков Замоскворечья, возле старого трехэтажного дома с облупленной штукатуркой по фасаду и ржавыми балкончиками, Нина заехала во двор и остановилась возле темного подъезда. Чуть не на ощупь, держась за перила, поднялись на второй этаж. На лестнице пахло кошками и подгоревшей едой.

Нина позвонила.

Дверь открыл сам Лев Константинович, одетый вовсе не по-домашнему, в темном костюме и при галстуке. Глянцево бритые тугие щеки даже поблескивали в тусклом света одинокой лампочки, седая щеточка усов воинственно топорщилась под широким носом.

— Прошу, — церемонно сказал он чуть в нос и помог обеим женщинам снять пальто, потом снова повторил: — Прошу. Вот сюда.

Они зашли в скудно обставленную, мрачноватую комнату. Маленькая квартира эта была как бы выгорожена из большой. Лона даже подумала, что и входная дверь в нее была тоже вроде бы лишней на лестничной площадке.

— Ниночка, чайку бы Нам, — барственно и спокойно распорядился Лев Константинович, потирая руки, и указал Лене на стул возле покрытого настрой скатертью квадратного стола на толстых, резных ножках, над которым свисал оранжевый замызганный абажур. — Присаживайтесь. Сейчас мы свет зажжем. Где это он тут включается? Ага…

Казалось, он и сам незадолго до них впервые пришел в этот дом.

Лев Константинович подошел к двери и щелкнул Выключателем. Вспыхнули две лампочки под стареньким абажуром, и в комнате сразу стало светло. Лев Константинович вернулся к столу. Его широкое крепкое лицо с седыми усиками, с маленькими, живыми глазами-буравчиками под нависшими, удивительно черными бровями из сурового вдруг стало неожиданно грустным, когда он посмотрел на Лену, посмотрел внимательно и сочувственно.