Аркадий Адамов - Идет розыск (журнальный вариант)

Казалось, он и сам незадолго до них впервые пришел в этот дом.

Лев Константинович подошел к двери и щелкнул Выключателем. Вспыхнули две лампочки под стареньким абажуром, и в комнате сразу стало светло. Лев Константинович вернулся к столу. Его широкое крепкое лицо с седыми усиками, с маленькими, живыми глазами-буравчиками под нависшими, удивительно черными бровями из сурового вдруг стало неожиданно грустным, когда он посмотрел на Лену, посмотрел внимательно и сочувственно.

— Что вы на меня так смотрите, Лев Константинович? — улыбнулась Лена.

— Жалко вас, милочка. Ведь я вам должен сообщить пренеприятнейшую для вас вещь. Ваша фамилия, если не ошибаюсь, Златова, не так ли?

— Так, — как можно спокойнее ответила Лена. — Что из этого? Однако это открытие ее обеспокоило.

— Вы, очевидно, неприятно удивлены? — усмехнулся Лев Константинович. — А между тем все очень просто, фамилию сообщила ваша подруга Инна.

— Кому сообщила? — совсем простодушно поинтересовалась Лена.

— Нам. Она связана с некоторыми нашими людьми.

— Неправда!

— Правда, правда. И вы, кстати, тоже связаны. Вам ведь известен некий Николай Уманский?

— Он ни в чем не виноват! — вырвалось у Лены.

— Ошибаетесь. Просто мы ему помогли выбраться из этого дела. Он нам нужен. Но Николай, увы, остался под подозрением, большим подозрением. Так что сами понимаете, — Лев Константинович вздохнул и сожалеюще развел руками.

Лену охватил страх. Что же теперь будет?

— Но это только половина того, что я должен вам сообщить, — все с той же изысканной вежливостью продолжал Лев Константинович, не спуская глаз с Лены. — Вторая половина посерьезнее. Почему вы нас обманули? Вы же в милиции работаете, не так ли?

— Вы с ума сошли! — воскликнула Лена. Но получилось у нее это не очень уверенно. Лена растерялась.

— Нет. Никто с ума не сошел. Никто, — сочувственно покачал головой Лев Константинович. — Просто не надо других считать глупее себя.

В это время вошла Нина с подносом в руках. На нем стояли большой цветастый заварочный чайник, чашки, блюдца, розетки с вареньем, горка печенья на тарелке, еще что-то. Нина с какой-то неопределенной усмешкой быстро и молча расставила все на столе. Потом прямо из заварочного чайника налила всем чай.

— Отлично. Попьем чаю, — деловито распорядился Лев Константинович и придвинул к себе чашку. — Так и беседа пойдет легче.

Лена к своей чашке не прикоснулась. Она сидела ошеломленная, не в силах собраться с мыслями. Все произошло чересчур неожиданно и выглядело слишком страшно.

Лев Константинович громко отхлебнул чай и посмотрел на Лену.

— Вам, милочка, — сказал он, — придется все нам рассказать. Все. Ничего тут теперь не поделаешь. Придется.

Лена сделала невольное движение, и Лез Константинович, уловив его, насмешливо хмыкнул.

— Не бойтесь. Мы вас не будем пытать, бить и прочие глупости. Вы все нам расскажете, сами. Ведь вы за это получили большие деньги.

— Я?!

— Конечно. Как-никак, пять тысяч.

— Вы с ума сошли! Какие пять тысяч? Лену начала бить мелкая, противная дрожь. Теперь она уже боялась взять в руки чашку, чтобы не выдать себя, не расплескать. А во рту у нее вдруг все пересохло.

— Ну опять, — поморщился Лев Константинович, отхлебывая чай. — Это не разговор. Деньги на вашей сберкнижке лежат, и мы можем в любую минуту это доказать, если потребуется. И тогда… Ну, вы сами понимаете, что тогда. Вот почему вам придется все нам рассказать. Между прочим, самое интересное, — он снова не спеша отхлебнул чай, — вы на сможете больше никого арестовать. Ну, Севочку Глинского вы взяли. Верно. А кого еще? Лена молчала.

— Так, — констатировал как бы даже удовлетворенно Лев Константинович. — Пока ничего говорить не хотите. Что ж, я терпелив. И еще кое-что вам скажу. Да вы пейте чай, пейте. И ты пей, — кивнул он Нине. — У нас, как видите, вполне мирная беседа. Леночка, надеюсь, все взвесит. Иначе… Между прочим, вам теперь, полагаю, ясно, как мы узнали место вашей истинной работы? МУР, не так ли? Кстати, почему МУР, а не ОБХСС?

— За вами еще и убийство, — глухо сказала Лена.

— Ну-ну, убийство не за нами. Убийство… Впрочем, теперь понятно. Вот что значит связываться, с уголовником, дорогая, — обратился Лав Константинович к Нине. — Фи! Мразь!.. Ну да ладно. Так вот, — он снова повернулся к Лене. — Вы, если хотите знать, вызвали у меня подозрение с самого начала. Ваша ошибка: вы слишком активно шли на сближение с Ниночкой. Не заметили? И она не заметила. И никто из наших не заметил. Заметил я, — самодовольно ухмыльнулся Лев Константинович.

— Она тоже активно шла на сближение, — сказала Лена.

— А это уже по моему совету. Ведь началось шевеление и вокруг Севочки. Вот, кстати, ваша сберкнижка. — Лев Константинович достал бумажник, вынул оттуда новенькую сберкнижку и помахал ею в воздухе. — На нее внесено пять тысяч. Три дня назад. Вот, полюбуйтесь.

Он раскрыл книжку и показал Лене сначала первый листик с ее фамилией, прикрыв при этом номер сберкассы, потом следующую страницу, где значилась внесенная сумма-пять тысяч, потом так же неторопливо спрятал книжку в бумажник.

— Все-таки я бы на вашем месте эти деньги взял, — вздохнув, сказал Лев Константинович. — И никто же не узнает, имейте в виду, ни одна душа. А мы с Ниночкой молчать умоем. Тем более что это и в наших интересах. А такой суммой, знаете, не бросаются.

— Вы бросаетесь, — сказала Лена и откашлялась.

— Не-ет, — усмехнулся Лев Константинович. — В крайнем случае одним работником МУРа будет меньше. — И внезапно спросил: — Шанин арестован?

— Да, — вырвалось у Лены почти непроизвольно, и она испугалась.

— Ну, вот, — кивнул Лев Константинович. — Видите? Вам же ничего не стоит заработать эти деньги. Что у вас есть против Севочки?

— Он негодяй, ваш Севочка.

— Ну, это само собой, — махнул рукой Лев Константинович, — Но за попытку к изнасилованию вы его привлекать не собираетесь, надеюсь?

— За ним есть кое-что еще.

— Что же? Ведь он не совершил убийство. Он там просто не был, И соответственно кислоту не вывозил. Так ведь? Это сделал Димочка — вам известно, полагаю?

— Известно…

Лена не знала, что делать, как себя вести. Просто молчать? Но нервы не выдерживали молчания. Ей хотелось заставить этих негодяев, этих наглецов тоже испугаться, хотелось показать, что она их не боится, что презирает их, что провокация ничего им не даст, Она сразу же все сообщит Федору Кузьмичу… Но такие деньги… На ее имя… Разве эти люди будут рисковать деньгами просто так? Они сообщат об этих деньгах не Цветкову, конечно, не генералу даже, а еще выше. Там Лену не знают. Там назначат служебное расследование, а пока отстранят ее от работы, и кто знает… Ведь ко всему прибавится еще и Николай. Получается, что она скрыла знакомство с ним. У Лены все похолодело внутри. Кто знает, чем это все кончится… Кто знает… Что же делать? Как себя сейчас вести с ними, чтобы… Чтобы вырваться отсюда. Они так просто не отпустят ее…

— Тогда что же предъявляется Севочке? — снова повторил вопрос Лев Константинович. — Говорите. Вы же начали. Продолжайте.

— Он подделывал доверенности, ваш Севочка.

— Ах, вот вы до чего докопались. И знакомился с нужными людьми?

— Да.

— Так, так… — Лев Константинович подумал с минуту и неожиданно с вызовом спросил: — Вы знаете, куда делась кислота?

— Допустим.

— Очень хорошо.

— Ничего хорошего, — вдруг вставила Нина, вес время напряженно слушавшая их разговор. — Удушила бы я тебя, — повернулась она к Лене. — Жаль, что Севка тебя не покалечил.

— Ну-ну. Не надо так, — примиряюще сказал Лез Константинович. — Это ничего не дает, Ниночка. А разговор у нас получается превосходный, Если его передать начальству в МУРе, то станет ясно, за что она получила деньги. — Лев Константинович даже потер руки от удовольствия и уже деловым тоном, нахмурившись, спросил у Лены:

— У вас там есть такой… Лосев. Он случайно не занимается нашим делом?

— Откуда вы его знаете? — почему-то испугалась Лена.

— Откуда знаю? Наслышан, — неопределенно ответил Лев Константинович. — От коллег. Значит, занимается… Это плохо. — Он забарабанил пальцами по столу. — А мы ведь с ним встречались, представьте.

— И снова встретитесь.

— Бы так полагаете? — язвительно спросил Лев Константинович. — Что, у него не бывает неудач? Лене вдруг стало невыносимо горько и так обидно, что задрожал подбородок, и она, еле справившись с собой, сказала:

— Вы его плохо знаете. Он…

— Ладно, — властно перебил ее Лес Константинович. — Оставим воспоминания, У нас есть вопросы поважнее. И раз уж наше сотрудничество началось, надо… вам что, плохо? Лена сидела бледная и, попробовав взять чашку, поспешно опустила ее на блюдце, громко звякнув о его край.