Кто-то прислонился ко мне сзади. Но особо меня не толкали, так что тронулись мы с комфортом. Автобус мерно покачивало на неровном асфальте, я совсем расслабилась, но комфорт длился недолго, потому что за очередным поворотом мы прочно встали в невесть откуда образовавшейся там пробке.
Сначала в автобусе царил недовольный гул. Потом пассажиры убедились, что это надолго, расслабились, стали шутить, рассказывать анекдоты. Стрекотал двигатель, который водитель не стал глушить, видимо, надеясь все же тронуться и проскочить в какую-нибудь ла-зейку. Пробка, по всей вероятности, скопилась тут уже давно, потому что особо отчаявшиеся водители вовсю неслись по тротуарам и газонам.
Я решила отнестись к этой задержке философски. Какая разница, сидела бы я в этой пробке в такси или все еще стояла бы в бесконечной очереди на маршрутку… Вот, кстати, и стало понятно, отчего образовалось столпотворение на стоянке маршрутных такси — им просто было не проехать к стоянке, они все встали на пути туда.
Я даже закрыла глаза, спокойно ожидая, когда мы наконец тронемся. И вдруг ощутила, что кто-то сзади зажал меня в скругленном автобусном углу так, что я не могу вздохнуть свободно, не то что повернуться. Фактически я, как бабочка, оказалась распластана по автобусному стеклу.
Последний раз я сталкивалась с таким автобусным приставанием гнусного эксгибициониста, если мне не изменяет память, в школьные годы. Только теперь я уже не буду, как в школьные годы, давиться бессильными слезами. Я уже набрала воздуху, чтобы дать отповедь психу, как вдруг услышала над ухом негромкий глуховатый голос, совсем как из моего кошмарного сна:
— Мария Сергеевна, вы ведь хотели со мной поговорить? Я к вашим услугам.
Какая там отповедь! У меня перехватило горло — так, что я не состоянии оказалась даже поддержать беседу и поинтересоваться, кто это «я».
А голос между тем вкрадчиво шелестел прямо мне в ухо:
— Вы хотели узнать про Церковь Сатаны? Про Черную Библию? А ведь я говорил вам — ее сжечь надо…
— Отец Шандор? — прохрипела я, мучительно пытаясь представить за своей спиной молоденького служителя культа, которого мы повстречали в областной церквушке. Не получалось; вкрадчивый голос никак не ложился на его улыбчивый образ.
— Забудьте про отца Шандора, — продолжал невидимый мной персонаж, — это фантасмагория, обманка…
— Что вам от меня надо? — тихо спросила я, пытаясь пошевелиться. Но тот, кто был сзади, умело фиксировал меня так, что я не могла двинуть руками и ногами, и голову повернуть тоже не могла.
— Мне нужен тот, кто пришел к вам в гости…
— Что? — от страха я потеряла способность соображать.
— Тот, кто хотел соединиться с вами в очистительном огне…
— Иванов?
— Не называйте имя, — прошипел сзади мой мучитель.
— Почему?
— Нельзя. Мне нужен ОН… И помните: я всюду. Я вокруг вас, и вижу все, что вы делаете, где бы вы ни были. Вам не спрятаться и не уйти. Может быть, я отпущу вас, если получу ЕГО…
Салон автобуса между тем жил своей жизнью; тарахтел двигатель, пассажиры переговаривались друг с другом. И в этом общем гуле нечего было и надеяться, что кто-то обратит внимание на фигуру, прижавшую к стеклу женщину. Мало ли, в салоне тесно, давка, и встали эти двое так, как им обоим удобно… Так, наверное, думали те, кто находился в непосредственной близости от нас.
Конечно, заманчиво было бы закричать, резко дернуться, поднять тревогу, но инстинкт удерживал меня от каких-либо телодвижений: неизвестно, что на уме у этого, явно нездорового психически, типа, и неизвестно также, что у него в руках. Дернешься или заорешь, а он возьмет и пырнет ножом или заточку всадит в спину, а потом просочится по битком набитому салону в другой конец автобуса, и ищи-свищи его, когда мой теплый еще труп, никем больше не поддерживаемый, медленно, не сразу опустится на затоптанный и заплеванный пол…
Пробка тем временем начала потихоньку рассасываться. Автобус дернулся, затарахтел еще громче и наконец поехал. На повороте машину особенно сильно тряхануло в какой-то колдобине так, что я даже подпрыгнула, и вдруг почувствовала, что моих движений больше никто не сдерживает.
Не веря своему счастью, я еще несколько остановок проехала, боясь пошевелиться. Потом автобус затормозил, и я почувствовала сильный толчок в спину. Обернувшись, я увидела плотную женщину в длинном черном вязаном кардигане.
— Вы выходите? — спросила она низким голосом.
Я помотала головой, пытаясь понять, похож ли ее голос на тот, что нашептывал мне в ухо странные вещи, но так и не поняла. Женщина протиснулась мимо меня к двери, толкая острым локтем всех, кто попадался ей на пути. Двери автобуса разъехались, пассажиры стали вываливаться на остановку. Никто не вошел, и в салоне стало просторно. Ноги меня уже не держали; я доковыляла до ближайшего свободного сиденья и плюхнулась на него, не отрывая взгляда от женщины в кардигане, вернее, от ее удалявшейся в весенних сумерках спины, и поймала себя на мысли о том, что так и не разглядела ее лица. Да и женщина ли это была? Широкие плечи, легкая хромота — а может, просто тяжелая сумка, которую она несла в руке, заставляла ее переваливаться, клонясь набок… На кольце, у метро, оставшись одна в пустом автобусе, я долго не могла заставить себя выйти. Хорошо, что на остановке скопилось несколько машин, и водитель моего автобуса не торопился подавать его на посадку. Но наконец он нетерпеливо захлопал гармошками дверей, давая понять, чтобы я выметалась, если не еду в обратный путь.
Я послушно поднялась и вышла из автобуса, поминутно оглядываясь и вздрагивая от чьего-то резкого голоса, хлопанья крыльев пролетевшего голубя, визга тормозов у светофора. Спускаться в метро в таком состоянии я не могла; там тоже давка, и если кто-нибудь встанет у меня за спиной и прижмет к стеклу, мои нервы не выдержат. Оставалось ловить машину.
Я нерешительно подняла руку. Машины — блестящие новенькие иномарки и раздолбанные «Жигули» и «Волги» — проносились мимо меня, не сбавляя скорости. Наконец какой-то жалостливый водитель тормознул возле меня свою «лайбу», я взялась было за ручку двери, но фигура водителя вдруг показалась мне ужасно похожей на фигуру священника в сутане, и я отпрянула от дверцы.
— Садиться будем? — спросил водитель из глубины неопрятного салона.
Почему-то его голос, громкий и хриплый, показался мне похожим на голос автобусного монстра, хотя тот вообще не говорил громко, а шептал. Я захлопнула дверцу и только потом отрицательно покачала головой. Водитель не поленился, открыл дверцу с моей стороны, высунулся ко мне из машины и красноречиво покрутил пальцем у виска. После чего оглушительно хлопнул дверцей и умчался, выпустив густое облако выхлопных газов, словно кальмар — чернила. Больше я не повторяла попыток остановить машину, а побрела куда глаза глядят.
И только после того, как забрела невесть куда, я вспомнила про то, что у меня есть мобильный телефон. Дрожащей рукой я достала его из сумки и набрала номер Синцова.
— Да? — отрывисто сказал Андрей мне в ухо из трубки, и я, услышав его голос, готова была прослезиться от радости.
— Андрюша, ты где?
— Маша, прости, не могу говорить, у нас тут начались события, — так же отрывисто сказал Андрей и отключил телефон.
Я набрала его номер снова, но абонент был уже недоступен. Черт, черт, черт!
Спустя некоторое время мне пришло в голову позвонить мужу. Конечно, он примчался на такси к станции метро, вокруг которой я бродила, и отвез меня домой. По дороге он безуспешно пытался добиться от меня связного рассказа о том, что со мной случилось. Я молчала и тряслась. Напряжение чуть отпустило меня, только когда я увидела дома своего Хрюндика, целого и невредимого. Видимо, шок, испытанный мною в автобусе, был так силен, что вид балбеса, в тапках валяющегося поверх постельного белья на своем неубранном диване, под нечеловеческую музыку, и жрущего чипсы, в то время как в холодильнике стынет суп, меня умиротворил.
Влив в меня полфлакона валерьянки, Сашка выждал пять минут и заглянул мне в зрачки. Что-то его там не удовлетворило, и он поставил передо мной стакан коньяку. И хоть я в обычных обстоятельствах крепкие напитки не пью, этот коньяк я правильно восприняла как лекарство. Выпила его до донышка, и стала ждать, когда полегчает.
Но не полегчало, потому что как раз в это время позвонил Мигулько с важными новостями.
Он сказал, что в области все наконец сдвинулось с мертвой точки: за Ивановым приехали страшные люди на черном джипе с тонированным стеклами. Синцов вместе с областными оперативниками зафиксировал, как джип остановился возле ивановского барака, двое зашли туда и выволокли упиравшегося Иванова. По идее, в этом месте опера должны были вмешаться, но Синцов, по некоторым причинам не испытывавший никакой симпатии к Паше Иванову, принял решение не вмешиваться, а посмотреть, куда громилы его повезут.
