возможность поговорить с живым человеком. Парадоксально, но факт.
– Не злись, не поможет, – нежданный сосед легко сдал позиции. – Тебя как зовут?
– Стас, – коротко ответил Крячко.
– Я – Влад, а моего приятеля зовут Геной, только он в отключке, – сообщил Влад. – По «тыкве» настучали.
– За что?
– Чтобы нос не совал куда не следует. А тебя сюда за что?
– Практически за то же самое, только я ничего плохого не замышлял. – Крячко вдруг подумал, что парень этот запросто может оказаться «подсадной уткой», и следует быть начеку.
– Это как? – задал новый вопрос Влад, тем самым насторожив его еще сильнее.
– Туалет искал. Меня в комнату поселили, в которой ни туалета, ни душа. А я им что, Копперфильд? У меня способности сквозь стены проходить нет. И рентгеновским зрением я не обладаю. И вообще, я совершенно обычный человек, и мне непонятно, как я здесь оказался, и как долго меня будут держать на цепи, как дикого зверя?
– Много вопросов задаешь, приятель. Я бы на твоем месте помалкивал, – произнес Влад и, склонившись к самому уху Крячко, добавил: – Тут могут быть камеры.
– Да я ведь так, чисто разговор поддержать. Ну, правда, охота же понять, что я сделал не так, что они взяли и кинули меня в подвал. Человек над физиологией не властен. Это же основной человеческий инстинкт, желать помочиться. Разве у кого-то иначе?
– Так ты, и правда, из-за сортира сюда попал? Вот умора, приятель. Да, не думал я, что у Рубана можно такой прием заработать.
– А ты сам с этим Рубаном знаком? – закинул удочку Крячко.
– На фига мне с ним знакомиться? Он ведь не девица, – заметил Влад. – Но порядки здешние мне хорошо известны. И поверь, ничего хорошего нас троих уже не ждет.
– Это еще почему?
– Да потому что провинились. А с провинившимися здесь разговор короткий: бритвой по шее – и в клетку с питбулями. Что те не доедят, дворовым псам пойдет. – Влад говорил так тихо, что Крячко приходилось напрягать слух.
– Хорош страху нагонять. Может, еще обойдется, – поморщился он. – Вот когда ты сюда приехал, тебя тоже сразу в подвал кинули?
– Да ты что, сдурел? Я первый раз в апартаментах пять дней провел. Пока суть да дело, пока судьи группы определили, они ведь не поодиночке идут. Ну, я отдохнул основательно. В форме был, если ты понимаешь, о чем идет речь. Дело свое сделал, потом бабла получил и отчалил. Я, знаешь ли, рисковать своей шкурой не люблю. Сгреб, что тебе причитается, и делай ноги. Такой у меня девиз, и человек я от этого жизнерадостный.
– Как же тогда ты сюда попал?
– Да по глупости. Друга привел, чтобы и он немного подзаработал. Он ухватился за идею мертвой хваткой, а когда до дела дошло, сдрейфил. Отменил свое участие, даже меня дожидаться не стал и на попутках свалил. Ну, меня и в карцер, только сначала заставили обязательства за друга выполнить. Вот я тогда струхнул. Думал, что Рубан меня в расход пустить решил. Чтоб другим неповадно было.
– И такое здесь постоянно практикуется?
– Случается, – ответил парень. – Особенно, когда у алкоголиков обострение наступает. Нажрутся и к людям пристают: дай денег, дай денег. А когда предложение получат, так радуются, идиоты.
– Почему же им не радоваться? – удивился Стас. – Денег же заработают.
– Ага, на погребальный саван. – На этот раз смех Влада прозвучал невесело. – Ты, видать, тоже в смертники записан? Соболезную, брат.
– Слушай, я никак не догоню, о чем речь идет? – Крячко приблизился к Владу, чтобы голос не повышать. – О каких смертниках и смертях идет речь?
– Да ты что, с луны свалился? Для чего, думаешь, тебя в дом без окон определили?
– Чтобы я ставку сделать мог. Меня тоже друг сюда присватал. Сказал, тут тотализатор на собачьи бои проводят. Я деньжат подкопил и сюда. Думал, срублю по-быстрому бабла и на юга поеду.
– Собачьи-то они собачьи, – задумчиво проговорил Влад. – Только вот тебя сюда как основного участника боя пригласили. На тебя, между прочим, тоже ставки нехилые идут. И тут уж Рубан действует по-честному. Хочешь – на себя ставишь, а хочешь – на противника. Если на себя – азарт выше. Ты же не только за жизнь борешься, но и за бабки свои.
– Хочешь сказать, что против бойцовских псов здесь людей ставят? – опешил Крячко.
– А ты думал, Рубан у нас добрая фея? – снова рассмеялся Влад. – Как же, держи карман шире! Да на твои гроши ему начхать. Ему зрелище для толстосумов устроить нужно. С бомжами проще, но они физически совсем слабые. Бой получается коротким, хоть и кровавым, а клиенты любят, чтобы все было медленно. Кроваво, но медленно. Насладиться чтобы успеть.
– Гонишь! – Крячко в сердцах сплюнул. – Не может такого быть!
– Я сам в таких боях участвовал. Дай руку, я тебе кое-что продемонстрирую.
Не дожидаясь согласия Крячко, Влад нащупал его кисть, подтянул к ней свою ногу и положил на лодыжку. Пальцами Крячко ощутил толстые рубцы, а рядом вмятину, там, где должна была быть икроножная мышца.
– Что это? – не удержался от вопроса Крячко.
– Это, брат, питбуль в действии. В третьем бою он мне в лодыжку вцепился, пропустил я его выпад. А ты ведь слышал, что у питбуля давление челюстей до двадцати атмосфер доходит, и если уж он ухватил добычу, то разжать его челюсти совершенно нереально? Врут, конечно, никаких сверхспособностей у этой породы собак нет, но тогда я так не думал. Вернее, я на себе испытал все эти двадцать атмосфер. И когда челюсти его разжать пытался, сразу во все домыслы поверил.
– И как же ты от него избавился? – спросил Стас.
– Пришлось челюсть сломать. Когда в трех местах кости переломал, он меня и отпустил. Тогда ему уже не до меня было. Выл, как беспородный щенок, – похвастался Влад. – А мне тогда такую офигенную премию выдали,
