— Умер в две тысячи третьем. Диабет. Мама у бабушки в деревне. Помогает по хозяйству. Осенью возвращается. Она в сетевом маркетинге, график свободный. У нее своя квартира.
— Мои тоже здесь. Домик в пригороде. Рядом с мототреком. Тьфу-тьфу, живы-здоровы. А квартира от бабки осталась…
— Кирилл… Про меня слухи ходят. Будто я своего парня посадила.
— Не слышал, — по-джентльменски соврал Копейкин, — а ты посадила?
И опять в самый неподходящий момент пришел «Крестный отец». На экране мобильника высветилась фамилия отнюдь не юного следопыта Коли. Быстро он. Ольга, не ответив, сбросила вызов. Отключила мобильник.
— Говорят, рингтон мобильника отражает сущность его хозяина.
— Поэтому у тебя звук гильотины?
— Нет, так в салоне поставили.
— Мне тоже в салоне. Просто красивая мелодия… Я познакомилась с Сергеем в институте. Он учился на экономическом. На пятом курсе, я на третьем. Влюбилась, как сумасшедшая. Он ответил. Год встречались, планы строили. О свадьбе подумывали, решили квартиру снять, пожить отдельно от родителей, денег подкопить… Ну а потом… Я случайно встретила его с однокурсницей. В таком месте, где не должна была встречать. Он пытался выкрутиться, в итоге заврался еще больше… Я была в положении, на третьем месяце. Он не знал, я хотела сделать сюрприз на его день рождения… Аборт прошел неудачно. У меня никогда больше не будет детей…
Ольга посмотрела в глаза Копейкина, оценить реакцию. Он виновато потупился, почесал затылок.
— Извини… Я тогда ляпнул… Не знал.
Наверно, и правда не знал. И тогда, при первой встрече, не подкалывал. Совпадение.
— Ничего… Я защитила диплом, пришла в следственный отдел. Через три года мне расписали одно дело. О мошенничестве с возвратом НДС в налоговой. Группа из семи человек. Основным фигурантом был Сергей. Можно было оставить его на подписке, но я арестовала. Мало того, добилась, чтобы его посадили в одиночную камеру. Ты знаешь, как это тяжело. Все, в том числе и он, решили, что это месть. Адвокаты писали жалобы, требовали сменить следователя.
— Ты действительно отомстила?
— Там были замешаны крупные чины из администрации. Без надежной «крыши» никто не рискнул бы умыкнуть такую сумму. Сергей знал все подробности, счета, куда утекали деньги… Если б он остался на подписке, то просто бы не дожил до суда. Без вариантов.
— И чем все закончилось?
— Ему дали восемь лет строгого режима. Он считает, что это целиком моя вина. Если человек на подписке или под залогом, есть шанс получить условно или по минимуму. Верхушку привлечь не удалось, но с мест слетели многие. Слышал, наверно. Во всех новостях передавали.
— Да. — Копейкин опустился рядом с ней на бревно.
— После этого я написала рапорт и перешла в ОСБ. Вот такая я стерва… Потом был Тимур. Но с ним все.
Она еще раз посмотрела на него. Конечно, Копейкин не рвал рубашку на груди, не посыпал голову пеплом из кострища и не крушил о колено кирпичи, служившие мангалом. И даже не глядел в ее сторону. С легкой улыбкой наблюдал за плывущим по течению мусором. Странной улыбкой. То ли грустной, то ли веселой. Белый и рыжий клоун одновременно.
Ольга пошла ва-банк. Она почти никому не рассказывала про неудачный аборт, даже маме. Тимур ничего не знал об уголовном деле Сергея. Сейчас же была предельно откровенна.
И Копейкин должен почувствовать это. Он же неглупый парень. Поймет, что для нее он не случайный попутчик, не просто знакомый и коллега. О таких вещах попутчикам не рассказывают.
Она не ждала, что он тоже начнет изливать душу, признаваясь, что убивает всяких подонков, потому что не может терпеть несправедливости. Или о причинах своего развода. Главное, чтобы он не спрашивал: «И зачем ты мне это рассказала?» Чтобы не встал, не сказал о неотложных делах и не уехал.
Не спрашивал, не встал, не уехал. Но и не обнимал, не утешал и не говорил банальщину типа: «Бывает, забудь, не обращай внимания». Просто сидел и смотрел на реку.
— Ты хочешь есть? — тихонько спросила Ольга с такой интонацией, что даже полный идиот понял бы, что речь идет не только о еде.
— Не откажусь…
— Но сначала я покажу тебе папин кабинет. Вернее, все, что от него осталось.
Она поднялась с бревна, взяла за руку Копейкина и, словно ребенка, повела к домику.
* * *
В то самое время, когда Ольга исповедовалась Копейкину, ее напарник, друг и коллега Бойков, тайно наблюдавший за процессом из салона собственной машины, громко офигевал.
— Зачем она к нему потащилась?! Сказали же, никаких контактов!
Разговаривал он не сам с собой, как это могло показаться сначала, а с еще одним участником операции по прозвищу Маршал Жуков.
— И еще трубу отключила… Я чувствовал, чувствовал, что здесь что-то не то. «Корки» не отдает, стрелки забивает.
Гриша мог поддержать диалог только ничего не значащими фразами.
— Знать бы, что задумала.
Фраза, однако, оказалась не лишенной смысла.
— «Жука» ей не успеем поставить, а диктофон можно. В спальню.
— А ключи?
— У нее второй комплект в столе. Сам видел.
— А это обязательно? — Гриша не растерял за время службы благородство. — Она же наша.
— Наша?! Боюсь, уже не наша… Надо спасать. Не переживай, все честно. Всего лишь ответная реакция. Поехали.
И, не дав Грише возразить, Николай Васильевич поставил на магнитоле группу «Сиалекс», врубил первую передачу и стремительным «Сапсаном» помчался к родному отделу.
* * *
Коля успел сделать черное шпионское дело. Для этого потребовалось раз десять превысить скоростной режим, пять раз не пропустить пешеходов на «зебре» и дважды проскочить на красный. Для офицера ОСБ, обязанного подавать положительный пример остальным сотрудникам ведомства, это явный перебор. Но, как говорится — другого сбивай, а товарища выручай. Слава богу, никого не сбил. Зато теперь в спальне предполагаемой изменницы нес вахту цифровой диктофон, наскоро приклеенный скотчем под столешницу журнального столика. Карты памяти хватит часов на восемь, а больше и не надо. Плохо, что у аппарата мигал красный маячок, про который Бойков совершенно забыл. Но возвратиться и замаскировать его он бы не успел. Машина Копейкина въехала во двор, когда Коля садился в салон своей.
Ольга и оборотень направлялись к ее подъезду. Оборотень воровато оглядывался, словно карманник, замысливший обидеть пенсионерку. Черт, кажется, засек Колину машину. Уж очень приметный красный цвет.
Неужели он и в самом деле ее перековал? В любом случае, надо продолжать операцию. А кто кого заразил, будем разбираться позже, когда возьмем анализ крови.
* * *
Ольга сразу пригласила гостя на кухню. Посадила к столу, велела немного подождать. Копейкин держался несколько напряженно, словно заблудившийся лыжник, увидевший на снегу свежие волчьи следы. Она надеялась, что это происходит по причине их совместного нахождения в ее доме, а не потому, что завтра ему предстояло занятное мероприятие. Пистолет, кстати, до сих пор в кабинете, и если удержать Копейкина до нужного часа… Вряд ли он будет валить Буйвола прямо на рабочем месте.
Чтобы снять напряжение, она решила перейти на легкую волну.
— Представляешь, я, когда в следствие после юрфака пришла, такая серьезная была, все за чистую монету принимала. Как-то дело вела по краже техники. Магнитолы, компьютеры. Все нашлось, кроме музыкального центра. А через неделю его адвокат приносит. Сам. Дескать, возмещение ущерба — смягчающее обстоятельство. Рассказала об этом операм. А те насторожились сразу — странный какой-то адвокат. А не зарядил ли он в центр прослушку? Чтобы все твои разговоры писать, а потом в Сеть выложить. Я предложила центр на экспертизу направить. Они говорят — не торопись. Давай-ка лучше им дезу зашлем. А потом уже и на экспертизу… В общем, я как идиотка, целую неделю несла в кабинете всякую ахинею, которую они мне и сочиняли. Потом отдала центр на экспертизу. Никаких «жучков» там не было. Следственный отдел смеялся надо мной полгода… Как вспомню…
— Да… Наши умеют, — улыбнулся Копейкин.
Ольга поставила на стол две фарфоровые мисочки, положила приборы. Достала бутылку белого сухого и пару бокалов. Сняла с плиты кастрюльку, наполнила тарелки, села напротив.
— Попробуй.
Копейкин осторожно поднес ложку ко рту, не решаясь перелить содержимое в рот.
— Не бойся. Там нет ни снотворного, ни яда.
Хотя поначалу промелькнула мысль подсыпать в супчик сонного порошка. Для верности. Но она не стала этого делать. И не потому, что порошка в запасе не имелось. Это было бы нечестно. Не по-настоящему.
— Ух, ты! Это же настоящий том-янг! — Копейкин, наконец, отпробовал ее варева. — Где ты его раздобыла?
