явно не от фабрики ЦК Союза швейников.
– Парусов? – Алексей заглянул в удостоверение. Фамилия была смутно знакомая. – И что же вы написали такого специального, товарищ специальный корреспондент?
– Много чего, товарищ Разин, – не растерялся журналист. – Работаю в трудных условиях, там, где проявляется сила духа советского человека, преодолеваются трудности и тому подобное. Но это неважно. Наш город столкнулся с чем-то воистину страшным? Орудует безжалостный убийца – подстерегает в ночи молодых женщин, надругается над ними и убивает…
– Минуточку, – перебил Алексей. – Вас интересуют героические будни безжалостного убийцы?
– Отнюдь, – засмеялся журналист, – меня интересует, что собирается предпринять милиция в свете этих событий.
– У вас имеются источники информации?
– А как же, – Парусов ощерился, – как и у любого уважающего себя журналиста.
В события посвящался не такой уж ограниченный круг лиц – не только майор Недорезов, испытывающий к отделу Варламова патологическую нелюбовь.
– А от меня вы что хотите, если все знаете?
– Сведения из первых рук, так сказать. Вы расследуете эти преступления, не так ли? Соглашусь на информацию в дозированном объеме. Ты – мне, я – тебе, как говорится. Глядишь, и я вам когда-нибудь пригожусь. В нашем городе орудует маньяк?
– Нет.
– Замечательно, – казалось, журналист его не слушает. – Фамилии жертв нам известны. Каким путем собирается действовать милиция? Есть ли зацепки? Когда планируете завершить работу? Будут ли еще убийства?
– Неужели напечатаешь, парень? – Алексей прищурился. – Ты не с дуба рухнул? Кто же тебе даст? Пнут под зад и вперед – с волчьим билетом. Нет у нас маньяков, нет массовых убийств, а с остатками криминала милиция борется и побеждает. Чего тебе надо, добрый человек? Ты же не рассчитывал, что я тебе все расскажу? И статейка твоя никогда не выйдет.
– А вдруг? – Субъект нисколько не смущался. Рот расплывался, но глаза каким-то образом оставались серьезными. – Вы не понимаете, Алексей Егорович, есть информация для широкого круга читателей, а есть для узкого. Пусть сегодня не напечатают – завтра, послезавтра, когда-нибудь люди обо всем узнают. Ваша фамилия не всплывет, обещаю. Так как? Предлагаю прогуляться в «ЦК» – с меня вечерние деликатесы, с вас – рассказ. Можем поговорить о вашем гонораре – но для начала я должен проконсультироваться с начальством…
Этот хлыщ был явно связан с серьезными людьми. Комитет? Боже упаси – они не станут позориться такой мелочовкой. Та же прокуратура? Озабоченные беспределом криминальные круги, которым дополнительная милицейская активность никак не нужна? Или действует по собственной инициативе? Зачем? Сбыть информацию заинтересованным лицам по сходной цене? Но не дурак же он, понимает, что ничего не получит…
Алексей вздохнул, открыл машину, стал усаживаться на водительское место.
– Алексей Егорович, не спешите, поговорите со мной! – патетично воскликнул журналист. – В конце концов, это неприлично!
– Мне нечего вам сказать, Ростислав Кириллович. Обратитесь к руководству райотдела – возможно, оно пойдет вам навстречу, хотя не понимаю, зачем. Всего вам доброго, удачных специальных репортажей. Может, вам на остров Врангеля съездить? Там действительно мужественные люди борются с суровой реальностью.
Он уезжал и видел в зеркале, как Парусов смотрит ему вслед – иронично улыбаясь и ничуть не расстроившись. Как знать, может, он и получил то, что хотел…
Отдел был полностью укомплектован, а людей все равно не хватало. Жизни убитых девушек отслеживались по годам: учеба в вузе, места работы, которые они неоднократно меняли, поездки в отпуск, участие в молодежных вечеринках, личная жизнь – пусть не бурная, но все равно имелась. Они ни разу не пересекались, отсутствовали общие знакомые! Работа по распределению, больницы, в которых они лежали или могли лежать, экскурсии, поездки в другие города, криминальные эпизоды, в которых они могли фигурировать…
– А что насчет учебы в школе! – осенило практиканта. – А вдруг они учились в одном образовательном заведении, всякое же могло быть!
– Вот и проверяй, – отмахнулся Варламов.
Виталик куда-то отбыл, вернулся через четыре часа – кислый, как клюквенный морс. Проездил весь рубль, что хранил на обед, в итоге выяснил: потерпевшие учились в разных школах.
– Ты, главное, не отчаивайся, Виталик, – морально поддерживала его Лида. – Помимо школы есть еще детский сад – вдруг выявятся совпадения? Или ясельная группа – вдруг именно там все и началось?
Опрашивались знакомые лица: решительно отказывающийся открывать дверь Павел Ермолов, сидящий в СИЗО Ходасевич; Сергей Бойчук, ставший вдруг покладистым и говорливым; Вадим Лучинский, которого третья встреча с родной милицией практически добила. Человек сидел в городской квартире, допивал вторую бутылку коньяка, извлеченную из серванта. Беседовали мирно: интересовали вехи биографий, жизнеописание мертвых избранниц – ведь что-то они рассказывали, в чем-то участвовали со своими мужчинами. Фигуранты не понимали, зачем милиции это надо, со скрипом вспоминали. Бойчук даже прослезился, вспоминая о совместной поездке на Большое соленое озеро под Славгородом. Совпадений не было, и это уже бесило.
– Не знаю, поможет ли это вам, друзья мои, но мы расшифровали сложный код, – в шутливой манере заявил заглянувший в отдел Колкер. – Имею в виду размытый штамп на вафельных полотенцах. В последнем случае убийца использовал точно такое же. Штамп на нем относительно читаемый. Можете плясать. Партия таких изделий легкой промышленности находилась на балансе некоего банно-оздоровительного комплекса «Загородный простор», находящегося в лесах под Мочищем. От центра города – сорок минут езды. Один мой сотрудник вспомнил эту лавочку… ну, если вам интересно.
Был он там пару лет назад. Юбилейная встреча дембелей, все такое, чисто мужская компания – и развлечения чисто мужские. Человеку с улицы туда не попасть, билеты распределяются строго. Обкомы, горкомы, райисполкомы, прочие чиновники, руководство тамошней милиции, депутаты… Ну, и простым людям кое-что перепадает. Моему коллеге повезло, один из их компании трудился в отделе коммунальных служб горисполкома – добыл входные билеты. Местечко уютное. Сосновый лес, все чисто, аккуратно, лавочки, беседки. Несколько корпусов, сауна, русская баня, бильярд. Есть приличный бассейн, магазин. Разрешается вход со своим спиртным. В общем, все для человека и на благо человека. Хорошее местечко – жалко, что не для всех…
– Подожди, Давыдович, – встрепенулся Варламов, – ты хочешь сказать, наш убийца там бывал и стырил стопку вафельных полотенец?
– Может, и стырил, – пожал плечами эксперт, – а кто за ними особо следит? Полотенце копеечное, расходный материал. Бросил в портфель и пошел. В качестве кляпа, кстати, удобная вещь.
– А может, он там работает, – преподнес версию Виталик.
– Соображает подрастающее поколение, – похвалил эксперт. – В общем, я вам сказал, а вы решайте. Заодно и помоетесь, как говорится.
– Подожди, Давыдович, там ведется учет клиентов?
– А как же, – хмыкнул Колкер, – вход строго по паспортам. Ведь что такое социализм, товарищи? – Он
