переглянулись. Вряд ли это было случайностью или совпадением.
– Вспоминай, парень, кто это сделал? Или кто это мог сделать. Вчера ты работал?
– Да, – работник облизнул пересохшие губы. – Мы открывались с двух часов дня, работали до полуночи. Посетителей было много – пятница, конец рабочей недели… Сегодня тоже много, открылись в одиннадцать утра… Здесь постоянно люди – предъявляют билеты, заказывают номера – если таковые требуются, отсюда их распределяют по местам отдыха, выдают полотенца, все необходимое для бани. Мы стараемся выполнять пожелания наших клиентов… Честное слово, я не видел, кто вырвал этот проклятый лист… – молодой человек окончательно опечалился. – Неужели не сказал бы? Сюда любой может войти…
– Ты постоянно находился за этой стойкой?
– Нет, конечно, – парень сокрушенно вздохнул. – Я один, и тоже, между прочим, человек. Нужно в туалет, чего-нибудь перекусить, сделать заказ для клиентов. У них порой такие причудливые пожелания…
Милиционеры озадаченно молчали. Ситуация складывалась нестандартная.
– Вспоминай, кто был, парень, – требовал Варламов, – вчера, сегодня…
Работник что-то мямлил, но это было вилами по воде. Ассоциировать этих людей было не с кем, их было много. В основном компании – по два и более лиц. Многие – уже поддатые. Кто-то веник покупал, кто-то справлялся о «дополнительных услугах» (выяснять, что это такое, не хотелось). Фотографии фигурантов, к сожалению, не взяли. Посетитель, вырвавший лист из журнала, видимо, улучил момент, когда у стойки никого не было.
Задачка превращалась в нерешаемую. Варламов отлучился к машине, вернулся с фотоаппаратом, выждал, пока удалится обильно потеющий толстяк в халате на голое пузо – товарищу срочно понадобилось продлить удовольствие. Установив журнал сравнительно вертикально, Варламов начал снимать страницы вокруг вырванной. Работал с расстояния метра, со вспышкой. Советские «Зениты» последних моделей позволяли делать четкие снимки с хорошим увеличением.
Служитель попытался воспротивиться – дескать, это незаконно, здесь такие люди… Но хватило одного взгляда.
– Обратись к руководству ГУВД, – добавил Алексей.
Большой надежды на эти списки не было, но вдруг?
На улице окончательно стемнело. Заведение продолжало работать, шумела округа. В соседнем теремке играла музыка – отнюдь не Иосиф Кобзон с Софией Ротару. «Роу, роу, РаспутИн…» – выводили знойные негритянки с далекой Ямайки. То ли созвучие, то ли речь действительно шла о Гришке Распутине – скандальном фаворите русской императрицы.
– И что будем делать, парень? – спросил Варламов, завершая фотосъемку. – Органам ты помочь не можешь, к своим обязанностям относишься халатно.
– Пожалуйста, не говорите Марьванне, – взмолился работник, – я что-нибудь придумаю, выкручусь… Я, ей-богу, не виноват, ведь любой может оказаться в такой ситуации… Хотите отдохнуть? – Паренек облизнул пересохшие губы, стрельнул глазами по сторонам. – Есть хороший домик, мы держим его в качестве резервного, там отличная парная, бочка с холодной водой, есть отзывчивые сотрудницы, сделают такой массаж, что усталость как рукой снимет… Серьезно, товарищи, – парень возбудился, – начальства уже не будет, я распоряжусь, чтобы все подготовили за десять минут, вы не пожалеете, можете отдыхать хоть до полуночи, вам нужно будет заплатить только за напитки и еду. Уверен, вы останетесь в восторге и еще не раз к нам приедете…
– Эх, благодетель ты наш, – покачал головой Варламов, покосившись как-то странно на спутника. – Вроде есть такая статья в Уголовном кодексе – попытка подкупа должностных лиц… Ладно, парень, не падай на колени, шучу. Вашу лавочку только тронь, до пенсии потом не отмоешься…
– Чуть не соблазнились, Виктор Павлович? – спросил Алексей, когда они спустились с крыльца и вошли в освещенную фонарем зону.
– Есть грешок, – проворчал Варламов. – Банька – это мое, люблю не могу… Своей, к сожалению, нет, на даче только сарай и колосистый бурьян, езжу через выходные в общественные бани в клубе Чехова. Народу тьма, в парилке голые мужики плечом к плечу сидят, веники в дефиците – все сурово, неудобно, но лучше, чем ничего. Центральные Федоровские бани куда интереснее, но ездить замаешься, и входной билет в несколько раз дороже. Мы же взятки с тобой не берем, служебным положением не пользуемся, не для нас такие удовольствия…
До закрытия комплекса оставалось два часа. Зажигались фонари вдоль аллеи.
– Не включайте, пожалуйста, свет, – пищала за кустами полупьяная дива. – Я некрасивая, у меня тушь потекла в вашей парной…
– Темнота – друг молодежи! – ржал ее спутник, не более трезвый. – Галина Львовна, да ладно вам молоденькую-то из себя строить!
– На хрена со своими бабами приезжать? – пожал плечами Варламов. – Что в Тулу со своим самоваром.
– Ага, или в Ижевск со своим «калашниковым», – поддакнул Алексей. Это царство безделья и разврата начинало его раздражать.
– На субботник бы их всех, – прочитал его мысли майор. – Бревна перетаскивать да булыжники из мостовой выворачивать…
Веселье входило в угар. Из каждого теремка неслись звуки разгула. Трудящиеся отдыхали и ни в чем себе не отказывали. Стоянка автотранспорта час назад была полупустая. Сейчас машин заметно прибыло. «Москвич» Варламова сзади вызывающе подперла черная «Волга». Выражаясь под нос, майор выезжал задом, а Алексей стоял рядом и следил, чтобы старая рухлядь не зацепила красотку.
С территории комплекса выехали в половине одиннадцатого. Щебеночная дорога была пустая, терялась в лесу. Варламов проехал пару сотен метров, остановился, извлек сигарету и жадно задымил. Дурной пример оказался заразителен – Алексей присоединился со своим «Опалом».
Варламов хмуро вглядывался в смутно чернеющий ельник.
– У тебя не было ощущения, что за нами наблюдали? – Варламов сбросил пепел за окно и повернулся.
– Вроде нет. А должно? – Алексей оглянулся. За ними из комплекса выехала еще одна машина. Приближался свет фар, гудел двигатель. Инстинктивное движение – расстегнуть верхнюю пуговицу пиджака, чтобы облегчить доступ к ПМ. Фары слепили – водитель включил дальний свет, не заботясь об остальных участниках движения. Машина прогрохотала мимо – вроде «Нива», хорошо справляющаяся с бездорожьем, ушла в отрыв, скрылась за поворотом. Шум двигателя затихал – машина не останавливалась.
– Паранойя, мать ее, – выругался майор. – Когда к машине шли, спина так чесалась…
– А это вы по баньке соскучились, Виктор Павлович, – усмехнулся Алексей. – Кожа соблазны чувствует.
– Да, наверное, – немного помолчали. Другие машины с «банно-прачечного хозяйства» не выезжали. – Почудилось, зараза… Что, капитан, есть светлые мысли по поводу происходящих событий?
– Ежу понятно, Виктор Павлович. Преступник понял, что с этими полотенцами сел в лужу. Вроде мелочь, фигня – но именно эта штука может вывести нас на него. Он был здесь, может, месяц, может, два назад. Мог приезжать с компанией, мог один, машинально забрал стопку полотенец – не пропадать же добру. Был, скорее всего, с компанией, но фамилия в журнале значилась именно его. Не стопроцентно, но, пожалуй, так. Он понимает, что если
