Сразу после собрания актива в городском управлении милиции было организовано небольшое застолье. Сотрудники отпраздновали блестящее раскрытие дела, помянули погибших и воздали должное столичным гостям. Те оказались настоящими гениями сыска. Правда, благодаря их таланту город, а с ним и всю область впереди ждали трудные времена. Но винить следовало, конечно, не их, а преступников и тех, кто им потакал и помогал.
Вечером, вернувшись в номер гостиницы «Интурист», Гуров и Крячко паковали вещи. На следующее утро самолетом они собирались лететь домой. Станислав выглядел угнетенно. Он то ли недопил, то ли переутомился. Поэтому снова завел свой любимый мотив:
– Нет, Лева, ты скажи, почему мир устроен так несправедливо? Пока я торчал в гнилой помойке, ты в ресторане пил шампанское. И каморка на чердаке вместо номера люкс. А когда тебе аплодировал городской актив, я сидел в сортире один с двумя трупами. Пойми, я не жалуюсь. Просто это судьба.
– А как же твой мимолетный роман? – напомнил Гуров. – Следователь Загорская – это женщина, о которой можно только мечтать.
– О чем ты? – застонал Станислав. – Я даже не знаю, было это на самом деле или только приснилось!
В номер громко постучали. Дверь отворилась, и вошла Светлана Загорская. Она окинула полковников строгим взглядом, от которого оба ощутили священный трепет.
– Послушайте, что вы там понаписали в рапорте? – Суровый тон госпожи следователя прозвучал музыкой. – Это же все-таки документ, а не колонка юмора. Полковник Крячко, прошу вас проехать со мной. Мне нужны ваши показания.
Тот послушно направился на выход. Госпожа Загорская с непроницаемым лицом вышла следом. Но перед тем как закрыть дверь, она обернулась к Гурову и тоном, не допускающим возражений, сообщила:
– Он вернется завтра.
Гуров так растерялся, что смог только глупо улыбнуться:
– Желаю удачи… в работе с документами.
И сел.
* * *
Провожать полковников приехало все городское управление. От прокуратуры присутствовала следователь Загорская.
– Я обязательно позвоню Петру Николаевичу, – пообещал Балашов. – Как можно таких специалистов держать в простых операх?
– Почему в простых? В старших, – поправил Крячко.
– Все равно! – настаивал Балашов. – Я ему буду настоятельно рекомендовать назначить Станислава… как тебя по отчеству? Васильевича? Да, Крячко Станислава Васильевича назначить начальником отдела. А Леву Гурова можно к нему заместителем. Достойные хлопцы, что и говорить.
Следователь Загорская держалась официально и невозмутимо, что заставляло Станислава краснеть каждый раз, когда он ловил ее случайный взгляд.
В самолете Гуров успокаивал друга:
– Видишь, все обошлось. И дело раскрыли, и любовница тебе, и по отчеству обозвали. А ты говорил: «Не к добру», «Плюс на плюс – кладбище»! Сейчас приедем в родную контору, пройдемся по зеркально чистым коридорам, твой цветок понюхаем. А потом ордена получать. И премии. Тебе велосипед, мне фотоаппарат.
– Все равно, Лева, тревожно мне как-то…
Теперь к смутным тревогам Станислава добавилось реальное чувство вины перед женой Натальей. Вот ведь как несправедливо. Когда чего-то не имеешь – плохо. А получишь – еще хуже.
По дороге из аэропорта в контору на Житной площади Крячко все бубнил:
– Слишком уж все хорошо, не к добру это. Нет, не к добру.
Приехав в министерство, полковники первым делом явились пред светлые очи грозного начальника, генерала Орлова. Вопреки их ожиданиям пол в коридоре чистотой не блистал.
– Зато товарищ проверенный, – заступился за недобросовестную уборщицу Гуров. – В жизни всегда приходится выбирать – или шашечки, или ехать.
Генерал был в гневе. Когда полковники вошли в кабинет, он клокотал, как вулкан Попокатепетль, только кулаками не стучал и ногами не топал – сила воли не позволяла.
– Ну что за дерьмо?! Как толковый специалист, так обязательно переманят! Конечно, в Генеральной прокуратуре зарплата больше. Пятьдесят тысяч в месяц как с куста! Плюс на Новый год и Восьмое марта премиальные!
Гуров помнил телефонный разговор с Орловым.
– Кого в Генеральную прокуратуру переманили? – спросил он. – Неужели Бардина? И почему пятьдесят тысяч? А сколько же он у нас получал?
Орлов даже застонал.
– Какого еще Бардина? Уборщицу новую! Мы сами ее из следственного управления перетащили, причем тем же самым способом. Зарплату вдвое против прежней посулили. И вот на тебе! Ладно, идите отдыхайте, потом доложите.
Полковники переглянулись. Им показалось, что генерал что-то недоговаривает. Но аудиенция была окончена, и они направились на выход.
Выйдя в приемную, сыщики буквально наткнулись на полный скорби взгляд секретарши Орлова, Верочки.
– Ну, как? – спросила она.
– Что «ну как»? – напряглись оба.
– А разве Петр Николаевич не сказал? – Она была не на шутку расстроена.
– Что случилось? – упавшим голосом спросил Крячко и добавил: – Вот он, плюс на плюс. Я говорил – быть беде.
– Признайся, Дездемона, легче будет! – поддержал друга Гуров.
Верочка казалась смущенной до крайности. Она отодвинула верхний ящик стола, извлекла оттуда коробочку и протянула ее Станиславу.
– Вот.
– Что это?
Крячко открыл коробочку. Внутри лежал засохший белый цветок, бледный и невзрачный.
– Это?.. – У Станислава не нашлось слов.
Верочка молча кивнула.
– Не горюй, – Гуров хлопнул друга по плечу. – Лиха беда начало. Главное, что твой Федя начал плодоносить. Теперь пойдет цвести – не остановишь.
– Не пойдет, – тихо сказала Верочка. – Его уборщица выбросила. Цветок – это все, что осталось.
«Ну, наконец-то!» – радостно подумал Гуров, но виду не подал. Он придал голосу как можно больше твердости и изрек:
– Думаю, на сегодня хватит. Пошли домой, Стас. За велосипедами и фотоаппаратами зайдем завтра.
Когда они вышли на улицу, там светило яркое солнце.
* * *
Генерал-полковника Бардина наградили орденом.
Уборщица Генеральной прокуратуры была уволена по статье. На ее ставку взяли двух беженок из Таджикистана.
Следователь Загорская стала прокурором и вышла замуж.
Бывший мэр города Мясникова Эдуард Ковалев повесился в камере следственной тюрьмы.
Полковники Гуров и Крячко получили по строгому выговору. За подрыв продовольственной программы.
Кактуса Федю на помойке подобрали бомжи. Теперь он украшает подземную каморку под трубами коллектора и цветет не переставая.
