Ознакомительная версия.
— Триста… пятьдесят, — выпалила Таня, презрительно глядя ему в глаза.
Парень задумчиво почесал подбородок:
— Вообще-то дороговато. Но я согласен.
С этими словами верзила достал из кармана бумажник и отсчитал несколько купюр.
— Здесь двести, — сказал он, протягивая деньги Тане. — Это аванс. Остальное после работы.
«Работы», — пронеслось в голове у Тани, и она усмехнулась. — Какой дурак!»
Парень тем временем выжидательно смотрел на нее. Деньги он по-прежнему держал в руке. Ожидание стало его утомлять, и он сказал:
— Малышка, решайся быстрее. Не ровен час, нас кто-нибудь увидит. Что они тогда о нас подумают?
— Какая же ты сволочь, — с лютой злостью в голосе произнесла Таня и… взяла деньги.
В ту же ночь она рассталась с девственностью, продав ее за триста пятьдесят американских долларов.
Потом в жизни Тани Перовой случалось много мужчин, имена некоторых она даже успела позабыть. И все они покупали ее расположение, — правда, уже не за деньги, а за разные «презентики» (так их называла сама Таня). Например, три года назад один из любовников подарил Тане новенькую «девятку», другой взял ее с собой на остров Бали, третий (тот, что был до Камакина) всучил ей в постели кольцо с бриллиантом за десять тысяч баксов. Но Лев Анатольевич превзошел их всех.
Не сказать, чтобы Камакин был Тане совсем уж противен, нет. Для своих лет он был очень даже ничего. Про фокусы, которые он вытворял в постели, и говорить нечего. Сначала он показался Тане чем-то вроде милого «плюшевого мишки». Однако со временем она все отчетливее стала понимать, что за внешностью обаятельного пожилого джентльмена скрывается зверь с пустой душой и холодным сердцем. Зверь, который в любой момент может сомкнуть клыки на ее шее. (Фигурально выражаясь, конечно.)
И все равно она не стала его ненавидеть. Даже наоборот: в Камакине-звере, в отличие от Камакина — «плюшевого мишки», появился какой-то новый шарм. Как там писал Пушкин? «Есть упоение в бою у бездны мрачной на краю!» Что-то подобное чувствовала и Таня. Ей нравилось играть с этим хищником, заставлять его поступать так, как ей хочется. И со временем эти странные отношения переросли во что-то, что в сопливых романтических книжках принято называть «любовью-ненавистью».
Однако с какого-то момента Таня стала замечать, что страсть Камакина подостыла. Он все чаще стал поговаривать о том, что неплохо бы остепениться, жениться на девушке из приличной семьи, наклепать детей и жить, как живут «все нормальные люди». Поначалу Татьяна не обращала внимания на эти бредни. (Уж кем-кем, а «нормальным человеком» Камакина назвать было нельзя.) Но потом поняла, что это всерьез, и забеспокоилась. Потому что на «девушку из приличной семьи» она тянула не больше, чем Камакин — на «нормального человека».
А потом грянул настоящий гром — Камакин заявил ей, что разрывает с ней все отношения и потребовал вернуть ему «презентики». Вот тогда Таня и подумала о киллере.
Но теперь потребность в киллере отпала. По всему видать, что следователь Турецкий — мужик ушлый и храбрый. Этот точно отправит Лёву на нары.
— А ведь этот дурак Турецкий и впрямь поверил, что я ненавижу Леву, — с улыбкой проговорила Таня, вытягивая стройную ногу и мыля ее мягкой губкой. — Надо бы приручить и этого зверя. Он, конечно, крутой, но я еще круче.
Таня еще раз посмотрела на свои голые грудки и с улыбкой сказала им:
— Пока вы в порядке, я тоже буду в порядке.
И тут в дверь позвонили.
2
Совещание проходило в кабинете у Турецкого.
— Поначалу вел себя галантно и, я бы даже сказала, скромно, — рассказывала о своей встрече с Камакиным Галя Романова. — Спросил, кто я и откуда.
— А кстати, кто ты? — иронично поинтересовался Володя Яковлев. — И откуда взялась?
Галя надменно прищурила глаз:
— Да будет вам известно, господин Яковлев, что я девушка из благородной семьи. Мой папа — ученый-медик, а мама — балерина.
— Да ну? — восхитился Володя. — А я-то думал, откуда в тебе столько пластики!
— И ума, — с юморком в голосе добавил Турецкий.
Галя показала насмешнику Яковлеву язык, после чего продолжила свой рассказ:
— В общем, беседа была дежурной и скучной. Потом Перова удалилась в туалет, оставив нас тет-а-тет, и вот тут-то Лев Анатольевич показал свое истинное лицо, которое оказалось… настоящей звериной мордой.
Володя хмыкнул:
— А поточнее, пожалуйста.
— Пожалуйста! Он положил мне руку на бедро и попытался залезть под юбку! Представляете?
— Лично я очень даже хорошо себе это представляю, — с улыбкой заметил Яковлев, поглядывая на стройные ножки Гали.
— Но-но, — предупреждающе проговорила Романова. — На чужой каравай рот не разевай! На чем я остановилась? Ах да. Этот похотливый старик начал меня лапать и при этом нашептывал, что у него большие возможности — во всех смыслах этого слова.
— Умеет же, сволочь, ухаживать! — вновь не сдержался Яковлев. — И как только ты устояла против такого дьявольского обаяния?
— Мне пришлось собрать всю волю в кулак, — отшутилась Галя. — А если серьезно, я так двинула ему локтем под дых, что он чуть под стол не свалился. После этого все домогательства прекратились.
— Да уж, против такого веского аргумента ни один мужчина не устоит.
— Яковлев, еще один комментарий, и я тебя разжалую в прапорщики, — строго сказал Александр Борисович.
— Молчу-молчу, — примирительно поднял руки Володя. — Товарищ Романова, продолжайте, пожалуйста. Я буду нем как рыба.
— Да, собственно, больше нечего сказать, — пожала плечами Галя. — Вернулась Перова, я попрощалась с обоими и ушла. Не могла я больше смотреть на этого похотливого сатира.
Турецкий задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.
— А теперь подытожим все, что мы узнали, — веско сказал он. — Вице-мэр Москвы Лев Анатольевич Камакин — человек, не обремененный моральными принципами. У нас есть веские основания полагать, что он напрямую связан с убийствами нескольких человек, включая Костюрина, а также с незаконным экспортом черной икры. Прибавим к этому продажу наркотиков и связь с бандитами. В последнем Камакина подозревает его «боевая подруга» Татьяна Перова. Вряд ли, конечно, бандиты следят за ней. Слишком много чести для девчонки. Однако же она этих бандитов приплела. Значит, что-то где-то слышала.
— Что вы думаете о самой Перовой? — спросил Яковлев.
— Умная, наглая, но чересчур самонадеянная девочка. Она мне полчаса объясняла, как ненавидит Камакина. Что, дескать, он страшный ревнивец и готов убить ее по малейшему подозрению.
— Прямо мексиканский сериал, — заметил Яковлев.
— И не говори. Однако, болтая про эти страсти-мордасти, она проговорилась про профессора и про загадочное изобретение, которое сделает Камакина мультимиллиардером.
Галя с сомнением покачала головой:
— А что, если все это треп?
— Не думаю, — ответил Александр Борисович. — За долгие годы работы я, слава богу, научился отличать правду от лжи — в каком бы правдоподобном виде ее ни подали.
— Звучит самонадеянно, — сказала Галя.
Турецкий лишь пожал плечами.
— Итак, — продолжил он, — в последнее время Камакин постоянно упоминает о таинственном профессоре физики. Предположительно, он построил для этого физика лабораторию в загородном особняке. Фамилия этого физика — опять же предположительно — Павленко.
— Павлюков, — поправила Галя.
— Да, извини, оговорился. Павлюков. Над чем работает профессор Павлюков, нам неизвестно. Но его работа может принести Льву Анатольевичу баснословные барыши.
— Надо думать, — кивнул Володя Яковлев. — Если он даже Романа Абрамовича собирается нанять к себе лакеем!
— Итак, речь идет об очень больших деньгах. Вывод: нам надо во что бы то ни стало разыскать этого Павлюкова. А для начала — узнать о нем все, что только можно. Кто он, в каком институте или в какой лаборатории трудится, чем занимался по академической линии — диссертации, научные труды и все такое прочее.
Галя Романова смущенно кашлянула в кулак и заговорила, не глядя Турецкому в глаза:
— Александр Борисович, вы не обижайтесь, но мне кажется, что сказки про профессора-физика не имеют никакого отношения к делу, которое мы расследуем.
Турецкий усмехнулся:
— Ты права. Поиски физика не имеют прямого отношения к расследованию убийства вице-мэра Костюрина. Именно поэтому физиком займусь я лично. Так сказать, в частном порядке и в нерабочее время. — Он посмотрел на часы. — Через полтора часа мне предстоит поход в мэрию.
— Если хотите, я могу съездить с вами, — предложил Володя Яковлев.
Однако Турецкий покачал головой:
— Нет. Для тебя у меня найдется работа поважнее.
— Что за работа? — с интересом спросил Володя.
Ознакомительная версия.
