Ознакомительная версия.
— Задница чешется, возможно, быть ей битой. В принципе верная примета. Я и когда подарки в тот детдом вез, все не мог понять, почему так чешется? А оно — вон чего вышло… Но ты не бери пока в голову.
Потом они вышли к калитке, и Турецкий поставил свою машину впритык к забору, но так, чтобы она капотом загораживала половину прохода и войти в калитку можно было только боком, пролезая мимо машины.
— Ну, вот так, я думаю, будет самое то. А теперь, ребятки, послушайте, чего я вам скажу…
Разговор и уточнения были недолгими, и уже после этого они вернулись на веранду и расположились на своих лежаках таким образом, чтобы в случае необходимости видеть окна и с правой, и с левой стороны дома, а также держать под контролем вход на веранду. Двустволку, которую принес из дома Сергей, собрали и зарядили мелкой дробью, ее называют бекасинником. Убить — никого не убьет, если только не стрелять в упор и в лицо, но больно сделает. Саша отложил в сторонку и несколько патронов с картечью, и даже пару жаканов — это уже на совсем крупного зверя…
Шел второй час ночи, округа давно заснула, слабо светили только уличные фонари в самом конце улицы, внизу. Антон был почти уверен, что Сашина интуиция дала сбой. И слава богу… А мысли кружились то вокруг вчерашней ночи с Милой, то возникал перед глазами Васька — какой-то по-новому независимый, что ли, с его решительностью, даже нахальством, которое он в себе еще не понимает — по малолетству, считает естественной свободой личности. Главное, чтоб не привык, чтоб не переросло детское нахальство во взрослую наглость, вот что… Но надо отдать должное Ирине, воспитатель она, конечно, замечательный, Ваську просто не узнать.
И вот скоро август… Вроде связи никакой, а она есть, к сожалению. Нельзя уже постоянно маячить перед глазами Саши и Ирины, у них, может, еще и поэтому в семье нелады… Вон как холодно Сашка жену встретил. А ведь это ненужная обида. Опять поссорятся. И потом, кто же так спрашивает: зачем, мол, приехала? Это жену свою единственную… Ну да, скоро осень, и Ваське снова в школу. В какую? На окраину? Опять целая проблема… Ну, прямо хоть на Катерине женись, лишь бы в доме была хозяйка и Васька под присмотром… А Мила?.. Это очень сложный вопрос. Она еще девочка, хоть и замечательная женщина. Но ей не с Васькой сражаться… У нее другая дорога, куда и ему, Антону, не так просто свернуть…
Нет, никак не складывалась общая картинка из сотни мелких кусочков. Она как-то называется, слышал ведь от Васьки… Как же?.. Ах, ну да, пазл… на падлу похоже… А ведь ситуация действительно, словно сама по себе, на подлость тянет, ну, никак мирно и по-хорошему не получается… И выходит, как с тем медведем, что за хвост поймал: и сдержать сил нет, и отпустить нельзя — порвет…
Где-то с час назад спросил Турецкого, лежащего с ним голова к голове.
— Чего не спишь? Отдохни, я подежурю…
— Я в больнице до конца жизни отоспался, давай-ка ты подремли… ты у нас молодой…
«Это он так сострил, наверное…» — Антон и не думал обижаться.
А ночь тихо катилась, и ничего не происходило. Стало слышно, как посапывал Сергей.
— Внимание, — пронесся вдруг шепот, вырвавший Антона из полудремы. Он привстал и увидел Турецкого, который стоял в углу веранды, прислонившись к темной стене дома, и почти сливался с ней. Антон по движению воздуха почувствовал, что Саша сделал как бы успокаивающий жест — опустил поднятую руку.
Скрипнула несмазанная калитка. С лежака поднялась голова Сергея.
— Эй, кто там бродит? Чего надо? — хриплым, сонным голосом спросил он.
У забора все стихло. Турецкий рукой показал Антону направление, куда тот должен был смотреть, с правой стороны дома.
— Ходють тут, бродють… Никакого покоя… — громко пробурчал Сергей и заскрипел лежаком, словно укладывался.
— Хозяин, а хозяин? — долетел негромкий мужской голос, он оказался гораздо ближе, чем калитка, уже во дворе стоял человек, но его не было видно. — Слышь, ты?..
— О, никак есть кто? — словно снова пробудился Сергей и поднялся на ноги. Стал всматриваться в темноту. — Не вижу, ты где, мил-человек? Чего спрашиваешь-та? Да подойди, не бойсь, собаки у меня нету… Токо шибко не шуми, слышь? Хозяйка в доме, проснется, не дай бог, такой базар нам учинит! Так чего тебе?
— Ты скажи, папаша, — значит, понял тот, что с пожилым человеком разговаривает, — мы тут двоих приятелей потеряли, наших, москвичей. Говорили, где-то здесь остановились. Не знаешь? Может, у соседей? Они заметные такие мужики. Отдыхать приехали. Сами-то мы из ментовки. В отпуске тут.
— А, так ты про энтих, что ль? Ну, так бы и сказал… А то рыщешь по ночам. Тута они. Оба, в летней кухоньке спят. Токо ты, парень, их осторожно буди, а то они на ужин так нажрались, что еле уложил. Пойдем, покажу кухоньку-то. Погодь, только тапки найду, и куда они затерялись?.. А так вот жа… Иду, иду, токо тихо…
— Да жду я, — уже с раздражением ответил парень. — Ты мне покажи, а сам можешь не ходить. Я их осторожно разбужу, чтоб они не шумели…
— Ну, ну, давай, щас я к тебе притопаю… Один, что ль?
— Да не, вон приятель. На улице. Это, кажется, ихняя машина-то?
— Ихняя, а чья жа?.. Погодь, я фонарик отыщу… И куда положил, вот же зараза…
— Да не надо фонаря, у меня зажигалка есть. Ты только покажи…
— Ага, ага… иду, иду… — Сергей, шаркая тапочками, зашлепал по ступеням.
Он уже разглядел человека, стоящего на фоне кустов. Лицо его — светлое пятно. А вот рук не видно.
— Ну, так гляди, ежли сам хочешь, парень… Вот по этой тропке и — за дом. А тут два десятка шагов-то, вон за жерделой навес видишь? Так под ним. А то фонарь возьми…
Сергей неожиданно включил фонарь, и пятно вспыхнувшего света на миг ослепило парня. Он был в темной одежде. И даже в перчатках, кажется. Но лицо — круглое, как шар…
Пока длился этот базар, Антон легко перемахнул через боковые перила веранды и в данный момент уже находился как раз у того навеса, куда «старик-хозяин» направлял незнакомца из московской ментовки. Сам мент, между прочим, незнакомому человеку так про себя не скажет. И, зная своих приятелей, не спросит «ихняя ли машина?».
И когда парень отправился по тропинке, осторожно освещая путь перед собой огоньком зажигалки, Турецкий, чутко слушавший, что происходит вокруг, различил наконец шорох подошв второго пришельца. Легкий щелчок пальцами — и Сергей, громко кряхтя, стал подниматься обратно на веранду.
Александр увидел, как к Сергею сзади метнулся темный силуэт. Чтобы достать спину «старика» оставалось буквально два шага, но Сергей точно следовал инструкции, и прыгнувший человек неожиданно наткнулся на железные стволы ружья. И этот резкий, встречный удар опрокинул его на спину. И сейчас же за домом, у летней кухоньки, послышался сдавленный вскрик.
Турецкий прыгнул с крыльца на упавшее тело. Удар каблуков пришелся на живот. Сергей немедленно включил фонарь, ослепив нападавшего на него сзади бандита. Затем перехватил из рук Саши ружье и уперся стволами в грудь корчащегося на земле и силящегося что-то выдавить из себя парня, — удар оказался очень сильным, и парень с трудом мычал.
А Турецкий, осторожно продвигаясь в темноте, — неподалеку могли быть и другие бандиты, на стреме, так сказать, — неслышно ступая, добрался до калитки и осмотрелся. Здесь было светлее — благодаря фонарям в нижнем конце улицы. Чертыхнулся про себя: хоть ты и Гвардейская улица, а все равно — деревня…
Машина была заперта, сигнализацию никто не отключал. И Александр хотел уже вернуться к дому, когда увидел возле правого колеса какой-то темный сверток, похожий на багажную сумку. Нагнулся, это и была большая кожаная сумка. Приподнял — не очень тяжелая. Тогда он взял ее с собой и вернулся к дому.
Сергей включил «люстру», и стало совсем светло. Александр увидел, что оба бандита, — назвать их иначе и язык не поворачивался, — уже лежат на земле возле стола, под яблоней, мордами вниз. Кисти их рук были добротно и щедро перетянуты веревками, которые захватывали и согнутые в коленях ступни ног. Профессионально проделано, так и в Афгане, помнил Турецкий, вязали пленных моджахедов, да и в Чечне — тоже. И спецназ так работал, и моджахеды. Ни сесть, ни встать, ни убежать, да и сама поза унизительная для здорового мужика.
Проходя мимо веранды, Турецкий одним мягким прыжком поднялся и повернул ключ в замке, открывая, на всякий случай, дверь в дом. Из настоянной на сухих травах духоты к нему долетел тихий вопрос Милы, — угадал по голосу:
— Что там? Уже все?
— Да, спите, все в порядке. Отдыхают, голубчики. И вы — отдыхайте…
Но Мила, видно, спала — или все-таки не спала, — не раздеваясь. Она тихо поднялась и скользнула к выходу.
— Они спят, — сказала шепотом. — Можно мне посмотреть?
— Только осторожно, и дверь за собой закройте…
Сергей и Антон сидели на стульях. Между ними, у их ног, лежали перевернутые на спины, скорченные молодые парни с бритыми затылками. Ну и чего они в бандитов-то играют?..
Ознакомительная версия.
