– Узнаешь места? – спросил Гуров у Глузского.
Тот только вздохнул в ответ. По грунтовке, которая шла вдоль леса, выехали опять на шоссе и без происшествий прибыли в поселок под названием Воскресенское. Солнце уже садилось. Окна в домах горели багровым закатным огнем. На улицах почти никого не было, кроме небольших групп молодежи. Не заезжая в поселок, Видюнкин повернул налево и опять выбрался на грунтовую дорогу, которая вела обратно к лесу.
– По карте эта дорога прямиком на кордон выходит, – пояснил он.
– Нам прямиком не надо, – сказал Гуров. – Тут обходными путями действовать надо. Без шума и пыли.
– Понятно, – сказал Видюнкин. – Прикажете машину в тенек поставить?
– Это будет самое лучшее, – согласился Гуров. – Метрах в ста от кордона. Замаскируетесь в кустах, а мы дальше пешочком.
Видюнкин кивнул. Через минуту въехали под своды старого соснового леса. Здесь было уже так сумрачно, что Видюнкину, чтобы свериться с картой, пришлось зажечь верхний свет.
– Ага, – сказал он, уяснив для себя обстановку. – Значит, у поворота я вас высажу, а сам пока в лесочке отдохну. Жалко, темно, а то бы я пока тормоза проверил…
Темнело, казалось, с каждой секундой. Последние солнечные лучи, красневшие на верхушках сосен, гасли, и те будто покрывались пеплом. Высокие ровные стволы сливались в одно черное пятно. Бледной лентой высвечивалась под колесами дорога.
Наконец Видюнкин притормозил, бережно скатился с дороги на потемневшую траву и остановил машину за порослью молодых сосенок у обочины.
– Станция Березай, – объявил он. – Дальше поворот, а там уже метров через сто и кордон. Если еще не раздумали – самое время вам выходить.
Глузский и его подчиненные вылезли из машины. Гуров серьезно посмотрел на Видюнкина и сказал доверительно:
– Вы, товарищ младший сержант, конечно, мне непосредственно не подчиняетесь, и ситуация у нас, прямо скажем, не самая ординарная. Поэтому я вас прошу чисто по-мужски – поддержите нас еще немного. Будет опасно, но в случае удачи можете рассчитывать на поощрение. Я лично замолвлю за вас словечко.
Видюнкин посмотрел на него спокойным рассудительным взглядом.
– Зря вы это сказали, товарищ полковник, – произнес он. – Это получается – я вроде как бросить вас собрался? Я так не поступаю. Лишь бы машина не подвела, а так… Вместе приехали – вместе и уедем. Вы только скажите, что делать надо?
– Значит, так, – объяснил Гуров. – Мы сейчас на кордон. Все там проверим и постараемся разобраться без лишнего шума. Но может получиться и накладка. Вот если услышите выстрелы – заводите свой драндулет и дуйте прямо к нам! И еще… Может так случиться, что кое-кто на машине попробует прорваться. Как думаете, сумеете остановить?
– Можно попробовать, – спокойно ответил Видюнкин. – Тогда я мотор на всякий случай глушить не буду…
Гуров ободряюще хлопнул его по плечу и выбрался из машины. Вчетвером они направились по лесной дороге и скрылись за поворотом.
– У меня такое ощущение, что здесь запросто водятся волки, – недовольно сказал Глузский. – И вообще тишина какая-то, елки… Не заблудиться бы!
– Ты что, маленький? – спросил Гуров. – И потом, какие волки? Здесь люди живут.
– Люди, – хмыкнул Глузский. – Нормальные люди в квартирах живут, а не в лесу. Как можно жить в лесу?
– Вот сейчас и посмотрим – как, – сказал Гуров. – Только вначале давайте договоримся. Всей толпой на кордон ломиться ни к чему. Я вначале один зайду. А вы тем временем возьмете это хозяйство в кольцо, и чтобы муха не пролетела! Если все будет нормально, я дам команду. Ну а если что – командуй сам, Глузский! Только помни – нам не бандитов взять главное. Нам девушка нужна. Из этого и исходи. Мертвецов нам больше не надо.
– Этого мог бы и не говорить, – мрачно отозвался Глузский.
Они прошли еще немного и увидели впереди слабые огоньки. Впереди, немного в стороне от дороги, стоял бревенчатый дом, окруженный постройками поменьше. Окна в доме светились. Гуров обернулся и махнул рукой. Оперативники рассыпались в стороны и исчезли среди деревьев.
Гуров пошел дальше один и наконец достиг границы лесного кордона. Он располагался на большой поляне, окруженной высоченными соснами. Возле дома стоял мотоцикл с коляской. Над крыльцом горела электрическая лампочка под жестяным колпаком. Над ней вилась мошкара. Гуров стал обходить дом кругом, пытаясь рассмотреть, что творится за его окнами, но тут на него выскочили собаки.
Их было две – беспородные, но очень крупные и очень злые. С захлебывающимся лаем они стали наступать на Гурова, оттесняя его к дороге.
– Вот так попали, на ровном месте и мордой об асфальт, – пробормотал с досадой Гуров. – О собачках-то вы, товарищ полковник, и позабыли, а какой же лесник без собак?
В доме послышался шум, на крыльце затопали шаги, грохнула дверь.
– Чего? А? Кто там? А ну фу! Молчать, я сказал! – Грозный хриплый голос отчасти тоже был похож на сердитый собачий лай.
Может быть, поэтому псы подчинились мгновенно. Они отступили и даже махнули Гурову хвостами – мол, извиняй, служба такая. Хозяин вглядывался в него с крыльца.
– Вы кто? – окликнул он. – Не узнаю. Николай, что ль? Чего надо?
– Да вот заблудился немного, – с неловким смешком объяснил Гуров. – Из города я. Пошел в лес погулять и заблудился с непривычки.
– Из Воскресенского, что ли? – не понял лесник. – Так вон она, дорога, – у тебя за спиной. Прямо к поселку и выйдешь.
– Да мне бы попить, – сказал Гуров. – В горле пересохло.
Лесник на секунду задумался, а потом неласково сказал:
– Ладно, иди. Тут на крыльце ведро.
– А собачки? – спросил Гуров.
– Они не тронут, – уверенно сказал лесник.
Гуров прошел к дому. Собаки действительно не тронули. Он поднялся на крыльцо и запоздало поздоровался.
– Вот тебе ковш – пей! – распорядился лесник.
Выглядел он лет на сорок пять, был приземист, крепок и угловат в движениях. Лицо загорелое, в сетке ранних морщин. Глаза смотрели подозрительно и неприязненно. Наверное, он мало кому доверял в этом мире, да и его самого мало кто жаловал.
Гуров напился и сказал «спасибо». Лесник смотрел на него тяжелым взглядом и ждал, когда Гуров уберется.
– Один живете? – добродушно спросил Гуров.
– Тебе какая забота? – грубо спросил лесник. – Ступай, пока я за собаками присмотрю.
– Страшно, наверное, жить в лесу одному? – словно не понимая намека, произнес Гуров. – Собаки собаками, а если случится какая беда… – Он покрутил головой.
– Если беда – я ружье достаю, – с угрозой сказал лесник. – А ты шел бы, мил человек, а то и впрямь заблудишься в темноте-то!
Гуров все пытался понять, есть ли кто-нибудь еще в доме, но лесник мешал ему. Иногда Гурову казалось, что он слышит какие-то звуки, доносящиеся изнутри, но был ли это человек или потрескивали старые стены, понять не удавалось.
– Ладно, спокойной ночи! – уважительно сказал Гуров. – И правда, пойду, а то поздно уже. Говорите, прямо по дороге?
Он спустился с крыльца, пересек поляну и неторопливо пошел прочь. Лесник, не двигаясь, смотрел ему вслед. Потом заскрипела и хлопнула дверь. Стало тихо.
Убедившись, что лесник скрылся в доме, Гуров снова свернул в лес и обошел постройки с подветренной стороны. Кажется, этот номер сошел ему с рук – собаки на этот раз даже не шелохнулись. Гуров остановился на краю поляны между двух пушистых сосен, которые доставали ему до плеча, и посмотрел на дом.
Одна его половина была темной, на другой горели два окна. Они были занавешены без затей, но тщательно – пожелтевшими газетами. Внутри двигались какие-то тени, но разобрать толком ничего было нельзя. А потом кто-то встал напротив окна, и Гуров увидел четкий, как в театре теней, силуэт на газете – длинного худого человека, совсем не похожего на коренастого плотного лесника.
– Так, тени из прошлого, – пробормотал Гуров себе под нос. – Милый профиль в оконной раме. Еще десять тысяч ведер, и золотой ключик у нас в кармане.
Он отступил назад и стал пробираться меж темнеющих стволов, пытаясь определить, где могут находиться его товарищи. Глузский сам его окликнул. Они приблизились, с трудом различая собственные лица, и Гуров сказал:
– Лесник настороже. В дом категорически не пускает, но у него кто-то есть. Высокий и худой. По описанию вполне подходит к Денатурату.
– Что думаешь делать? – спросил Глузский.
– Хочу осмотреть хозяйство. Может быть, они прячут девушку где-нибудь в сарае. Но собаки мешают. Хорошо бы их отвлечь.
– Почему просто не ворваться в дом? – удивился Глузский. – Если будут возражения, навешаем по сопатке, и все дела. Лесник сидел, значит, понимает что к чему.
– Считай, что я этого не слышал, – сказал Гуров. – Я так не работаю. Ты ворвешься в дом и получишь заряд картечи. И нам придется срочно везти тебя в город, закрывая дыру в твоем животе грязными тряпками. Благодарю покорно. Лучше найди ребят, попробуем разыграть спектакль.
