Друз сходил к машине за лопатой и принялся за дело. Он работал около часа, чувствуя, как мышцы наливаются усталостью. «Ничего особенного, просто дыра в земле». Он углублялся вертикально вниз, роя яму диаметром около трех футов. Постепенно земля становилась более тяжелой и влажной. Пару раз он наткнулся на корни, и ему пришлось перерубить их лопатой. Вскоре Друз весь измазался в грязи. Наконец он оказался в яме, доходящей ему до пояса, погрузившись по щиколотки в грязную воду. Он с трудом выбрался наружу, поднял убитого за галстук и брюки и бросил головой вперед в могилу. Раздался всплеск, и Друз включил фонарик, чтобы посмотреть. Голова профессора была под водой, ноги торчали вверх. Носки сбились к белым щиколоткам, на подметке одного ботинка протерлась дыра…
Друз немного постоял, отдыхая. Облака проносились у него над головой, словно черные корабли. Выглянула луна, но тут же скрылась за новой тучей. «Холодно, как в Хеллоуин», — подумал он, вздрогнул и принялся закидывать яму землей. Никто ничего не слышал и не видел.
Он выехал задним ходом, на проселочной дороге включил дальний свет. И лишь пересекая границу Сент-Пола, Друз вспомнил, что не вырезал глаза.
Пропади они пропадом. Вместе с Беккером.
Друз освободился от смоляного чучелка.
Двое полицейских из кампуса проехали мимо джипа Джорджа. Счетчик показывал, что прошло больше часа.
— Да.
Короткое слово напоминало камень, таким жестким и твердым оно было. Джордж мертв.
Беккер, стоящий в вестибюле перед входом в ресторан, опустил трубку на рычаг и станцевал короткую джигу, перепрыгивая на месте с одной ноги на другую и радостно посмеиваясь. Потом он одернул себя и виновато огляделся по сторонам. Никого. У них все чисто. Осталось позаботиться о деталях, и полный порядок. После того как он избавится от джипа, у полиции не будет ни малейшего шанса связать его с убийством. Впрочем, одна возможность остается. Но это уже детали.
Он посмотрел на часы: скоро полночь. Друз уже должен быть в Висконсине. Беккер вернулся к машине и поехал в больницу. Он припарковался, вытащил из кармана портсигар, открыл в темноте, достал одну из своих специальных капсул и сделал вдох. Кокаин тут же начал действовать, и Беккер помчался на гребне волны, закрыл глаза и откинул голову назад…
Пора. Слежки нет, но даже если бы кто-то появился, он бы легко с этим справился. Он и его друзья. Беккер прошел через вестибюль больницы и направился к лестнице. На сей раз он спустился вниз, воспользовался своим ключом, чтобы открыть дверь, ведущую в служебный туннель, и по нему попал в соседнее здание. Так поступали все, в особенности зимой. Но копы об этом не знают.
«Осторожно, — сказал себе Беккер. — Это паранойя. Здесь нет полицейских». Наркотик в его крови… какой именно? Беккер не помнил. Он принял амфетамины, как обычно, и немного пи-си-пи; еще аспирин, много аспирина, чтобы избавиться от зарождающейся головной боли. Также не следует забывать о систематических дозах анаболических стероидов для тела и синтетическом гормоне роста, который предотвращает старение. «Все сбалансировано, — подумал он. — И немного ЛСД для творческого подхода?» Нет, этого он не мог вспомнить.
Беккер вышел из соседнего здания, подняв воротник и надвинув шляпу на лоб. Пейк-холл находился в трех минутах ходьбы. Оказавшись около него, Беккер обошел здание сзади и зашагал по Пиллсбери, на ходу надевая перчатки для вождения. Джип стоял на месте. Беккер остановился, нашел ключи, отпер дверцу и сел за руль. Сейчас начиналась самая рискованная часть. Всего пятнадцать минут. Но если он сумеет довести машину до аэропорта, следователи могут на это клюнуть и подумать, что Джордж решил сбежать.
Полицейские кампуса проверили парковку через десять минут. Джип уже уехал. Женщина-патрульный увидела в свете фар что-то круглое и плоское.
— Там что-то лежит, — сказала она.
— Где?
— Вон там. Похоже на монетку.
Она вышла, наклонилась и подняла колесную гайку.
— А, ничего интересного, — сказала она и бросила гайку на заднее сиденье машины.
Беккер вел джип тем же путем, которым ранее ехал Друз, — по I-94, но на запад, а затем на юг по I-35W. Наконец он выбрался на автостраду, ведущую в аэропорт. Он оставил «чероки» на долговременной крытой стоянке, а под ветровое стекло положил чек. Вернувшись на улицу, он низко надвинул шляпу — ветер был довольно сильным — и остановил такси.
— Куда? — проворчал таксист.
Ему совсем не хотелось разговаривать.
— К театру «Лост ривер», на Седар-авеню.
От театра до больницы двадцать минут ходьбы. Он вернулся тем же путем, вошел в свой кабинет и немного посидел там. Затем позвонил на автоответчик и с помощью нескольких кнопок стер прежнее сообщение. Еще пару минут он нетерпеливо ждал, потом выключил свет в кабинете и отправился к машине.
Дома Беккер начал раздеваться, уже поднимаясь по лестнице, сбрасывая одежду на пол. Стефани пришла бы в ярость; эта мысль заставила его улыбнуться. Забравшись в шкаф, он принял две таблетки фенобарбитала, две метаквалона, две метадона, солидную порцию ЛСД — пятьсот микрограммов — и ощутил невероятное тепло. Наркотики начинали действовать медленно, как и всегда. Последовательность разных цветов, короткие картинки из жизни, фантазии, лицо Бога… Затем цвет начал меняться от желтого и красного через розовый к пурпуру. Наконец Беккера охватил страх. Он смотрел, как змея медленно расправляет свои кольца.
Она была огромной, без чешуи и рта, больше похожей на угря; длинное холодное тело разворачивалось и обвивало его.
Это был Джордж.
Он ничего не говорил, просто смотрел и рос. Его глаза были черными, но при этом блестели, точно бриллианты. Он приближался к Беккеру, глаза становились все больше, рот начал открываться, глубоко внутри метался раздвоенный язык…
Во Вьетнаме Беккер убил трех шлюх. Он все проделывал тщательно, уверенный, что его никогда не найдут. Всякий раз он надевал военную форму, принадлежавшую солдату, погибшему в автокатастрофе в Сайгоне. Беккер обнаружил эту форму возле своего дома, в черном мешке, который лежал в разбитом джипе.
Он задушил трех женщин. Это было совсем не трудно. Они были профессионалками, и их совсем не удивляло, когда он изъявлял желание сесть им на грудь. Впрочем, когда он прижимал коленями их руки, они начинали беспокоиться. Но настоящее изумление они испытывали, когда его сильные пальцы смыкались у них на горле и давили на хрящ гортани.
Первая, умирая, смотрела прямо ему в глаза, и в тот момент у Беккера возникло подозрение, что она увидела нечто на той стороне.
И именно она потом не раз к нему возвращалась.
Она терзала его, преследовала, следила за ним своими черными глазами. В течение шести недель подряд ему приходилось накачиваться наркотиками — он кричал по ночам, боялся засыпать. Беккер видел ее и днем, в отражениях своих блестящих инструментов, в зеркалах, окнах и осколках стекла…
Постепенно, под натиском наркотиков, ее образ потускнел и отступил. И Беккер инстинктивно понял, что именно глаза имеют огромное значение.
К встрече со следующей женщиной он подготовился. Он прижал ей руки коленями, начал душить, а когда она умирала, вырезал скальпелем глаза. И ночью спал как младенец.
Третья умерла быстро, слишком быстро, и он не успел вырезать ей глаза. Он извлек их только после ее смерти. Беккер боялся, что она будет преследовать его во сне: он думал, что нужно брать живые глаза.
Он ошибался. Больше Беккер никогда не видел третью женщину.
Он вырезал глаза у старика, умершего от разрыва сердца, и у старухи, не пережившей удар, — их доставили к нему на отделение патологии, и у него до сих пор сохранилось на пленке описание операции по извлечению глаз женщины. И еще он вырезал глаза мальчику и девочке, доставленным к нему из детской онкологии, хотя пришлось сильно рискнуть, чтобы это проделать. До девочки он добрался прямо перед тем, как ее тело увозили из больницы. А ради глаз мальчишки пришлось пробираться в похоронное бюро и ждать своего часа.
Он провел там два нелегких дня, пока не остался с мальчиком наедине.
И все же он всегда добивался своего.
Ему не удалось вырезать глаза Джорджу.
Но очень скоро они у него будут.
Он сидел, забившись в самый дальний уголок шкафа и обхватив колени руками; его взгляд был устремлен вдаль, за грань. Беккер начал кричать.
— Ты уверен? — спросил Лукас. — Это Дружок?
Свонсон почесал живот и кивнул.
— Иначе быть не может. Я отправился к Беккеру, как только все узнал. Вытащил его из постели. Это было около трех часов назад, в шесть утра. Он выглядел ужасно. Я сказал ему: «Как вам Филипп Джордж, преподающий в юридическом коллеже, в качестве любовника?» Он сделал такую физиономию… — Свонсон изобразил полнейшее недоумение, — и сказал: «Ну, раз вы меня спрашиваете, то я… не слишком удивлен. Мы были с ним знакомы. А вы уверены, что это он?» Тогда я сообщил ему о профессоре. И он прямо как с цепи сорвался.
