бабушек, «кукушкой тронулась» Мещерякова лет восемь назад, когда ее муж самым необъяснимым образом упал с балкона и разбился насмерть. Вот тогда Алевтина Викторовна впервые и заявила, что в их квартиру, прямо через закрытую дверь, вошел неизвестный мужчина, прямиком прошел на балкон, где ее муж стоял и курил, и, не говоря ни слова, толкнул несчастного супруга через перила.
После этого у Мещеряковой довольно часто случались разные видения. Причем видела она и существ, которых в природе не существовало, и ангелов, и демонов, людей и мертвых, и живых, но которых рядом с ней просто физически не могло оказаться. В итоге Алевтина Викторовна попала на прием к психиатру, где ей и установили диагноз, связанный с расстройством психики, и поставили на учет. Правда, Мещерякова была женщиной не агрессивной и безобидной. Хотя и обижалась сильно, когда ее слова подвергали сомнению. Иногда настолько, что могла со своей обидчицей или обидчиком несколько месяцев не здороваться и не разговаривать вообще.
– Так что же она видела в тот вечер? – прерывая рассказ старушек, который обещал превратиться в бесконечную историю, спросил Станислав.
– Очередную галлюцинацию! – ответила ему та старушка, которая пугала подругу полицией. – Алька заявила, что незадолго до смерти Веретенникова заходила в свой подъезд с мужчиной. По-моему, она даже как-то описала его полицейскому, который с ней разговаривал. Однако старуху потом понесло, и она стала такую чушь пороть, что следователь, или как они у вас там называются, махнул на нее рукой и ушел нормальных людей опрашивать.
– Да она и потом говорила, что Веретенникову, кроме этого мужчины, убить некому было, – дополнила рассказ подруги другая бабушка. – Дескать, Алька весь вечер на скамейке просидела и видела, что больше в подъезд никто не входил и не выходил из него.
– А куда же тогда тот мужчина делся? – поинтересовался Станислав.
– Испарился, наверное, как и остальные ее галлюцинации, – усмехнулась в ответ собеседница.
– Так Веретенникова домой очень поздно вернулась. Она в кафе почти до полуночи была, – немного удивленно произнес Станислав. – Что же эта ваша Алевтина Викторовна в такой час на улице делала?
– А это ее другой заскок, – пояснила старушка. – Она рассказывала, что ложится спать после ужина, около семи вечера. Просыпается часов в одиннадцать, и после этого ей непременно нужно выпить молока. Причем не какого-нибудь, а «свежего», как эта сумасшедшая утверждает. Именно поэтому Алька идет в круглосуточный магазин, покупает там бутылку молока, которое, наверное, за неделю до этого туда привозят. Затем идет к своему подъезду, садится на скамейку и не возвращается домой, пока молоко все не выпьет. А потом со спокойной душой ложится спать в своей постели.
– Да уж, интересный персонаж эта Мещерякова, – усмехнулся Крячко. – Думаю, мне все равно придется с ней пообщаться. Не подскажете, где ее найти?
– Подскажем, отчего же не подсказать, раз вам повеселиться захотелось, – ответили старушки. – Только Альки сейчас дома нет. Она в Пенсионный ушла и раньше чем через час точно не вернется.
– Ничего, я ее дождусь, – ответил Станислав. – Тем более мне еще с жильцами подъезда, где жила Веретенникова, нужно пообщаться.
Крячко оставил старушек переваривать услышанное и отправился в соседний подъезд, где чуть больше трех лет назад Света Соколова обнаружила труп своей подруги и коллеги. Станислав предполагал, что как минимум половины жильцов не окажется в своих квартирах, поскольку и день, и время были еще рабочими. Однако оказалось, что большинство из обитателей этого дома были уже пенсионерами и на звонки Крячко открывали примерно в трех четвертях всех случаев. Вот только большой пользы это не принесло.
Часть тех, кого опросил Крячко, вообще не могли вспомнить, где были в то время и когда именно узнали о смерти Веретенниковой. Большинство подтвердило, что полицейские их опрашивали по этому поводу, но ничего нового к тому, что в тот вечер они никаких посторонних мужчин в подъезде не видели, добавить не могли. Да и о покойнице соседи знали мало. По их словам, она жила в своем собственном ритме – на работу уходила рано, возвращалась поздно. Часто – не одна, но мужчины у нее подолгу не задерживались, и редко соседи видели ее с одним и тем же спутником чаще трех-четырех раз. Относились к Антонине соседи-пенсионеры с некоторой долей презрения, поскольку не одобряли ее распутный образ жизни, но врагов у легкомысленной девушки в подъезде точно не было, поскольку со всеми она была вежлива и, даже когда кто-то высказывал женщине какое-то недовольство, воспринимала его спокойно и то ли в шутку, то ли всерьез всегда обещала исправиться.
Про видения Мещеряковой соседи покойной Веретенниковой тоже, конечно же, слышали и давно эту пенсионерку знали, хотя и относились и к ее словам, и к ней самой по-разному. Одни жалели Алевтину Викторовну, считали ее абсолютно безобидной, но не верили ни одному ее слову, а другие утверждали, что иногда к этой женщине стоит прислушаться. Правда, таких оказалось подавляющее меньшинство. А если быть точным, то всего двое – старушка с третьего этажа и ее муж, которые утверждали, что Советский Союз все еще легитимное государство. В общем, как заключил Станислав, эти двое от Мещеряковой недалеко ушли, хотя данный факт его желания пообщаться с Алевтиной Викторовной не отбил.
Опрос соседей покойной Веретенниковой продлился чуть меньше часа и результатов каких-то, естественно, не дал. Сразу после него Крячко отправился в квартиру Мещеряковой, номер которой ему ранее сказали старушки, но дверь сыщику на звонок никто не открыл. Станиславу ничего другого не оставалось, как спуститься, закурить и ждать у дверей подъезда Мещерякову. На это ушло примерно полчаса и две выкуренные сигареты. А затем из-за угла дома появилась женщина, которая, судя по описанию, данному Станиславу жильцами дома, и должна была быть Мещеряковой.
– Алевтина Викторовна? – скорее констатировал, чем спросил Крячко. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.
– А вы кто такой будете? – поинтересовалась в ответ женщина, и ее голос звучал вполне разумно. И в этот момент Станислав краем глаза заметил, как из подъезда на улицу вышла какая-то женщина. Тоже, кстати, далеко не первой свежести.
– Меня зовут Станислав Крячко. Я полковник полиции из Главка, – представился сыщик и услышал, как женщина за его спиной остановилась.
– Понятно, – кивнула Мещерякова. – А по какому поводу я вам понадобилась?
– По поводу человека, которого вы видели в тот вечер, когда убили Веретенникову, – ответил Станислав. – Можете его описать?
– Неужели в полиции хоть один здравомыслящий человек оказался?! – удивленно воскликнула Алевтина Викторовна. – Я же еще тогда говорила, что видела убийцу, а мне никто не поверил!
– Так как он выглядел? – повторил вопрос Станислав.
– Лица его я не видела, поскольку наблюдала эту парочку со спины, – уверенно ответила пенсионерка. – Мужчина был не выше Антонины, а значит, среднего роста. Телосложение крепкое, спортивное. Я бы со спины назвала его молодым, но это впечатление испортили седые волосы. Думаю, мужчине было около пятидесяти лет или даже больше. И раньше я его с Тоней никогда не видела.
– Ой, да слушайте вы больше, господин полковник, эту балаболку! – воскликнула женщина, которая раньше была за спиной Станислава, но после этих слов встала с ним рядом. – Никто этого мужчину не видел. Даже мой муж, который поздно пришел и заметил, что Алевтина, как обычно, сидит на скамейке и молоко свое пьет. А она видела, блин! Она вон вчера моей соседке рассказывала, что встретила Высоцкого в магазине и тот, дескать, за продавщицей ухаживал.
– Да, вот видела! – в тон ей ответила Мещерякова. – Между прочим, он в том же пиджаке был, в котором в фильме «Место встречи изменить нельзя» снимался.
– Слышите? – с вытаращенными от возмущения глазами посмотрела на Крячко вторая женщина. – Высоцкого она видела, который сорок лет назад помер! А еще она и Ельцина видела. Да не просто видела, а разговаривала с ним. А неделю назад заявляла, что в нашем доме по квартирам демон ходит и социальный опрос проводит на тему реформы в аду.
– И его видела, – ответила пенсионерка. – Он и сейчас позади тебя с блокнотом стоит!
Женщина, которая стала непрошеным участником разговора, взвизгнула, резко повернулась, едва не сломав каблуки. А затем,
