Не успела я раскрыть рог, чтобы поинтересоваться, кого здесь только что замочили, как вцепившийся в меня Дима стал трясти меня, схватив за плечи, и приговаривать: «Господи, Машка, это ты, с тобой все в порядке!..»
Наконец я получила возможность задать вопрос:
— Дима, что здесь случилось?
— Что случилось? — переспросил он. — На, посмотри!
Он взял с подоконника и протянул мне сопроводительный листок «скорой помощи» с приколотым к нему удостоверением. Удостоверение было моим. В листке я прочитала: «Швецова Мария Сергеевна, старший следователь прокуратуры.., колото-резаная рана левой половины грудной клетки сзади, кровопотеря, шок. Реанимационные мероприятия…»
— Где она?!
— А ты мне лучше объясни, кто она такая и откуда у нее твое удостоверение, раз ты здесь.
— Ты мне скажи сначала, она жива?! В больнице?! Ну Дима же!
— Да, ее увезли в «Костюшко». Кто она такая? Господи, ты не представляешь, как я за тебя испугался!
— Это моя мачеха. После мамы — мой самый близкий человек.
— Нет, я сегодня сменюсь и напьюсь, — сказал Дима, слегка дрожащими руками закуривая папиросу. — Я ведь выехал на твой труп. Дежурный позвонил, сказал, в парадном следователь Швецова с ножевым ранением. Я приехал, а тело уже увезли в больницу, говорят, жива, но очень плоха, без гарантий. Я стал спрашивать, как выглядела, мне сказали — молодая женщина с каштановыми волосами, длинноногая, в красном плаще. Я посмотрел ксиву, ну, думаю, точно Швецова, даже руки задрожали.
— Дима, дай закурить, — попросила я.
— Ты же не куришь, Машенька, — Дима заглядывал мне в глаза, — и потом, у меня «Беломор».
— Мне все равно. Дима, почему я всем приношу несчастье?! Это из-за меня ее убили.
— Ну, во-первых, не убили, только ранили. Может быть, еще все обойдется…
— Ты еще будешь место осматривать? Можно мне пока на главковской машине доехать до больницы?
— Поезжай, я договорюсь.
В больнице меня к Машке не пустили. А в двенадцать ночи стали выгонять на улицу. Правда, перед этим напоили валерианкой, хотя у меня было такое чувство, что меня пора реанимировать.
Куда же я пойду, спохватилась я. Деньги на такси у меня есть, но мне страшно ехать домой. А главное, быть там всю ночь одной. Я, в общем-то, особо и не надеясь, позвонила Синцову на работу; конечно, телефон не отвечал. А домашнего его номера я не знала. Горчакову звонить не хотелось: хоть он и друг, но женатый человек с двумя детьми, вряд ли жена его будет в восторге от того, что Лешка вылезет из теплой супружеской постели и потащится успокаивать сослуживицу. Бывшего мужа тем более видеть не хотелось.
И я, порывшись в сумочке, нашла там записку с номером пейджера и мобильного телефона полковника Арсенова. Попросив разрешения позвонить с сестринского поста, я набрала номер. Юрий Сергеевич Арсенов откликнулся сразу.
— Ну наконец-то! Я ждал вашего звонка. Как дела?
— Плохо, Юрий Сергеевич, я в больнице, вы можете отвезти меня домой?
— «Костюшко»? Сейчас приеду, спускайтесь. Через пятнадцать минут подъехала вишневая «девятка» и дверца ее гостеприимно распахнулась.
— Садитесь, едем туда, где происшествие имело место?
— Да.
У меня уже не было сил удивляться.
Машина подъехала к дому, ставшему в последние дни моим пристанищем, и я неожиданно для себя спросила:
— Вы побудете со мной?
— Конечно, Мария Сергеевна. Сейчас, только вызову охрану.
Он вышел из машины, коротко поговорил по мобильному телефону, потом открыл дверцу с моей стороны и помог мне выйти. Обойдя лужу крови на полу парадной, мы зашли в квартиру, и я разрыдалась.
Юрий Сергеевич заварил чай, достал печенье, отрезал лимон, почти насильно стал поить меня чаем и приговаривать:
— Что же вы, голубушка, раньше на меня не вышли? Не доверяли? И зачем вы так неосторожно высказались? Вы же знали, что ваш телефон слушают. Видите, как они быстро среагировали! У меня язык, конечно, не поворачивается назвать это счастливой случайностью, но ведь — ждали в парадной вас.
— Да, я понимаю, — всхлипывала я. — Если за мной ходили, то видели, что я ушла из дома в красном плаще, а Маша у меня его днем забрала. И у них сомнений не было, что это я, — наверняка ведь по ЦАБу проверяли, искали мой адрес. После того как Андрей наши карточки забрал, там осталась одна Швецова с такими же данными. У нас ведь даже отчества одинаковые… Кошмар какой! Сволочи, ненавижу!
— Я, конечно, не столь пылок в силу возраста, — тихо сказал Арсенов, — но посадить негодяев хотел бы. Я ведь очень долго подводил туда, в эту карательную команду, своего человека…
— Микояна? — спросила я.
— Микояна, — кивнул Арсенов. — У меня был на связи еще его отец, а Лешу я подхватил после того, как он отсидел за вымогательство. У нас ведь возможностей больше, я почти все знал. Вы не догадались залезть в налоговую, а я «Форт Нокс» изучил по всем параметрам. По документам у них все хорошо, все сходится, но наемникам-то платить надо, а платили не скупясь, вы же знаете, поэтому они искали источники доходов, не облагаемых налогом. А что самое выгодное? Наркотики, оружие… У меня были сведения, что готовится закупка оружия с разворованных баз наших воинских частей, выведенных из Германии, причем туда должен был ехать человек с удостоверением майора ГРУ. Удостоверение получили, как документ прикрытия, только за него заплатили очень большую сумму денег. Разрешение давал лично генерал Екимов, вы его видели. Он полностью в курсе дел Боценко и Фролова и прикрывает их из Москвы. Вам удалось довольно долго работать, не возбуждая у них подозрений. Они вас, как всегда, недооценили. А Шермушенко — «крыша» фроловская, он зарвался, негодяй, стал разговоры записывать, попробовал шантажировать Фролова. Но Фролов — тертый калач, об него такие дилетанты, как Шермушенко, зубы обламывают… Фролов его приговорил, Степишин и Коротков исполнили. При этом, идиоты, даже документы не забрали у трупа и номер с машины не сняли, когда везли труп сбрасывать… Микоян ко мне пришел после убийства Хапланда, — продолжал монотонно, убаюкивающе рассказывать Арсенов. — Плакал. Да, я его спрятал. И буду прятать, пока не представится возможность использовать его показания. Успокойтесь, — повысил он голос, видя мой протестующий жест, — вашу подругу ранил не он. Это или Степишин, или Коротков. Вы видите, сколько я знаю благодаря Микояну. Я не могу его сдать, тем более что реальных-то доказательств на него нет ни по убийству Петухова, ни по Хапланду. Осмотр, догадываетесь, как проводили? Затоптали вес, что возможно было, разве что по стенам не ходили. А Микоян нам еще пригодится, я не теряю надежды.
— А Ткачук? — спросила я.
— Голубушка, вы когда-нибудь слышали про то, как откармливают бомжа? Подбирают гопника, про которого никто никогда не вспомнит, держат на даче или в квартире, кормят до гладкости. Потом прилично одевают и вывозят в лес, когда возникает необходимость уговорить какого-нибудь предпринимателя отдать часть доходов, а то и все имущество. Предпринимателя, образно говоря, усаживают в первый ряд партера, а с переодетым бомжом разыгрывают душераздирающую сцену — ставят на край могилы, требуют что-нибудь, тот отказывается, и тогда ему стреляют в голову. Предприниматель, который наблюдал эту сцену, — а ему дают даже потрогать тело убитого в лунном свете — готов на все. Бомж, конечно, знает все, кроме того, что убивать его будут взаправду. Догадываетесь, кого помог уговорить Ткачук?
— Ткачука убили в пятницу, — вспомнила я, — а в понедельник Антаева продала свои акции Федугину. Так?
— Совершенно верно. Все-таки у вас, Мария Сергеевна, острый мужской ум. Ну и, конечно, вы поняли, кто такой Федугин.
— Да, конечно, правда, я поняла это случайно. А как ему удалось получить паспорт на другую фамилию?
— Фролов действительно был уволен из милиции за действия, дискредитирующие звание, и у него в связи с этим неизбежно возникли бы проблемы с созданием охранной фирмы. Поэтому он официально, через органы загс, поменял фамилию на фамилию жены и, используя свои милицейские связи, старый паспорт на фамилию Федугин не сдал. А, как вы знаете, наверное, загсовская статистика не стыкуется с информационным центром ГУВД.
— Знаю, — подтвердила я, у меня были дела, когда я точно знала, что клиент судим, а справки о судимости чистые приходили, и выяснялось, что фамилия изменена, причем официально.
— Видите, сколько я знаю? — ласково говорил Арсенов. — Если бы вы раньше ко мне обратились! Я ждал этого.
— Скажите, Юрий Сергеевич, а знаете ли вы, где у Фролова лежбище?
— Знаю. И могу сказать вам адрес. Пишите. Там есть интересные вещи. А вы мне взамен скажите, что вы там придумали с оружием?
— Юрий Сергеевич, сколько же меня народу слушало? Проще было по радио выступить…
— Голубушка, мы вас слушали в целях обеспечения безопасности.
