женщина независимая.
— Откуда вы знаете Дэйви Масгрейва? — спрашивает Дом.
— Я знаю парня, который его знает, — говорит Богдан. — Я оказал ему услугу.
— И чем же вы занимаетесь?
— Да так… то да сё, — уклончиво отвечает Богдан.
— В этом мы схожи, — понимающе кивает Дом. — Это и моя сфера деятельности.
Начинается матч, и Богдан ограничивает беседу с Домом Холтом комментариями о происходящем на поле.
— Да вон же Ивоби! Он ждет пас. Где все?
— Ты прав, приятель, где все?
Богдан хочет, чтобы Донна им гордилась. Рождество прошло волшебно: они поздно просыпались, смотрели австралийские реалити-шоу, поигрывали в настольные игры. Богдан не испытывал потребности, чтобы им гордились, с тех пор как умерла мать. Теперь ему этого действительно хочется.
«Эвертон» пропускает гол на десятой минуте, и оба мужчины мрачнеют. На двадцать пятой минуте «Брайтон» забивает второй гол, и игра становится уже не такой интересной.
— Вы живете где-то здесь? — интересуется Дом.
— В Файрхэвене, — отвечает Богдан. — Но, знаете ли, разъезжаю. Повсюду. Где есть работа, там и Барри.
— А почему вам так захотелось сесть рядом со мной? — спрашивает Доминик Холт.
Он листает что-то в телефоне, не глядя на Богдана.
— А?
— Вы сразу направились ко мне, — поясняет Дом.
— Тут хорошее место, — отвечает Богдан. — И на вас красивое пальто.
Дом продолжает что-то читать в телефоне.
— Кажется, вас зовут Богдан Янковский.
— Не могу отрицать, — говорит Богдан. — Хотя очень бы хотелось. Но у вас хорошее польское произношение.
— А прямо за нами сидит констебль Донна де Фрейтас.
Доминик разворачивается назад и протягивает Донне ладонь.
— Дом Холт, — представляется он, как только Донна берет его за руку. — Впрочем, вы знаете и так.
Кажется, Богдан сел в лужу.
— Забавная ситуация, — говорит Дом. — Вы и ваш парень? Это вообще нормально для полиции Кента? Или вы тут неофициально?
— Мы просто смотрим футбол, — отвечает Донна. — Ни один закон этого не запрещает.
— Вы можете назвать хоть кого-нибудь из игроков «Эвертона»?
— Господи, нет, — говорит Донна. Богдан пытался заставить ее выучить вчера вечером. Просто на всякий случай. Но, ей-богу, кто станет тратить на это время? — А вы можете назвать кого-нибудь из группы «Шугабейбс»?
— Пожалуй, на этом и закончим, — говорит Дом Холт, вставая. — В этот раз спущу на тормозах, я же все понимаю. Но если я еще раз замечу, что кто-то из вас следит за мной, я обращусь в суд. Договорились?
— Где героин, Дом? — тихо спрашивает его Донна. — Вы его ищете? Или сами украли?
Дом отвечает не менее тихо:
— Неудивительно, что у вас забрали дело и передали его в Агентство. Дилетанты…
«Брайтон» забивает третий гол, и дальнейшие слова Дома заглушает вскочившая толпа. Богдан прикладывает ладонь к уху Дома.
— Просто Донна очень вежлива. Я лично знал Калдеша Шарму. Если его убил ты, то я убью тебя. Это понятно?
Дом Холт отступает и окидывает взглядом Богдана. Толпа рассаживается по местам. Дом переводит взгляд с Богдана на Донну:
— Наслаждайтесь игрой.
Энтони практически не работает на дому. Но некоторые правила созданы для того, чтобы их нарушать.
Элизабет приготовила для него чашку чая и сидит теперь на диване, наблюдая, как Энтони стрижет Стефану волосы. По-хорошему, ей стоило сделать это перед визитом к Виктору, но Виктор не из тех, кого волнуют такие мелочи.
— Как Элизабет удалось тебя захомутать? — спрашивает Энтони Стефана. — Уму непостижимо. Элизабет, ты в курсе, что у тебя в руках настоящий Клуни?
— Клуни? — переспрашивает Стефан.
— Ну и как тебе живется с ней, Стефан?
Тот смотрит на Энтони через зеркало:
— Простите, вы ставите меня в тупик…
— Я Энтони, — говорит Энтони, убирая волосы вокруг ушей Стефана. — Каково это — жить с Элизабет?
— С Элизабет?
— Я о том, что мы все любим сильных женщин, верно? — продолжает Энтони. — Но ведь наверняка существует предел. Я хочу сказать, нам всем нравится Шер, но стал бы ты жить с ней? Может, пару недель и получилось бы вытанцовывать на кухне, но в конце концов обязательно понадобился бы выходной.
Стефан улыбается и кивает:
— Да, примерно так и есть.
— Энтони всегда тебя подстригает, Стефан, — поясняет Элизабет.
Возвращение в четверг от Виктора прошло спокойно. Стефан все время спал, а Элизабет с Богданом вдруг поняли, что обсуждать больше нечего.
— Правда? — удивляется Стефан. — То-то я чувствую что-то знакомое. Не могу вас вспомнить, но все возможно. В последнее время я не всегда на высоте.
— Просто у меня незапоминающееся лицо, — говорит Энтони, расчесывая волосы Стефана спереди и подыскивая идеальный угол для пробора. — Помогает смешиваться с толпой. Полезное свойство, когда требуется избегать полиции.
— Я очень седой, — замечает Стефан, осматривая себя в зеркале.
— Чепуха! — возражает Энтони. — Вот Элизабет действительно седая, а ты «Отполированная платина».
Элизабет улыбается:
— Вы прекрасно справляетесь с работой, Энтони. Ну разве он не красавчик?
— Настоящий симпатяга, — соглашается Энтони. — Вы только взгляните на эти скулы. С ними ты и минуты не продержался бы на параде в Брайтоне, малыш Стиви. Кто-нибудь наверняка утащил бы тебя на съемную квартиру и там развратил по-всякому.
— Так вы из Брайтона?
— Из Портслэйда, — отвечает Энтони. — Но это ведь практически одно и то же, верно?
— Может, вы знакомы с моим другом Калдешем?
— Может быть, — кивает Энтони.
— Он лысый, как колено, — говорит Стефан и начинает смеяться.
Энтони ловит взгляд Стефана в зеркале и тоже хихикает:
— Для меня это плохая новость, да?
Стефан кивает и спрашивает:
— А чем вы занимаетесь, Энтони?
— Я стилист по прическам, — отвечает Энтони, прикладывая пальцы к вискам Стефана и наклоняя его голову то в одну, то в другую сторону. — А как насчет тебя?
— Ну, — говорит Стефан, — я в основном слоняюсь без дела. Немного занимаюсь садоводством. На небольшом участке.
— Я убил бы за такой участок, — признается Энтони. — Я выращиваю травку под солярием, но на этом все. Сегодня вы стрижетесь для особого случая? Пойдете на танцы?
— Просто решили, что пора, — объясняет Элизабет.
— Если увидите Калдеша, передавайте привет от меня, — говорит Стефан. — Скажите ему, что он старый шельмец.
— Мне нравятся шельмецы, — замечает Энтони.
— Мне тоже, — отвечает Стефан.
Он помнит уже совсем немного прежних друзей. В основном школьных времен.
