Через пару минут Сергей вернулся, обжигаясь, съел два чебурека, вытер об засаленные штаны пальцы, чмокнув, открыл банку пива.
— Ну, слушаю. — Радости в его голосе не прозвучало.
— Я без дела, шел мимо, вспомнил, решил узнать, как живешь, не женился ли случаем.
— Господин полковник, вы, видно, ошиблись дверью, дураки обитают по соседству, — хмыкнул Сергей. — Я в консерваторию не хожу, давайте без прелюдий.
— Не веришь ты в искренность людей, плохо. Ты у меня не занимал, ничего не должен, Сережа, — Гуров поднял на собеседника ясные голубые глаза. — У тебя трехкомнатная квартира на Тверской, парень ты видный, от девушек наверняка отбоя нет. Вот я подумал, может, женился.
— Я холостой, Лев Иванович, здоровье в порядке, девушки имеются, так что эту часть разговора считаем закрытой. А ясный взгляд и тихий голос Гурова известен, так что не стесняйтесь переходите к существу.
Гурову очень хотелось поговорить с парнем, но сыщик чувствовал, Бестаев напряжен, взвинчен, разговор не получится, потому сказал:
— Ты отойди из мастерской на часок, мне необходимо с Дмитрием потолковать. Лады?
Сергей выпил пиво, расслабился, вытер рукавом лицо, кивнул.
— Это можно. Вы птица большого полета, но не собираетесь ли вы Хромого вербовать?
— Я в жизни и падал, и по голове били, однако мозги целы, Сережа, — улыбнулся Гуров. — Да я и в принципе вербовку не одобряю, ты же сам был опером, знаешь, силой в нашем деле ничего, кроме неприятностей, получить нельзя.
— О чем же вы с Хромым толковать собираетесь? — В голосе Сергея звучал неподдельный интерес и, как показалось сыщику, некоторая обида, что важняк из Главка хочет разговаривать с Хромым, а ему, бывшему менту, туфту гонит.
— О чем беседа будет, ты у Хромого сможешь узнать. А мне ты скажи: в тюрьму не боишься устроиться? — Гуров посмотрел проникновенно, словно разговор шел о возвышенном, заметил, как метнулись зрачки собеседника, понял — парень судорожно просчитывает, что конкретно стало известно "конторе".
— Нормальному человеку страх очень даже ведом, ничего не боятся только дебилы. Я в своей жизни столько раз пугался и мандражил, не счесть.
Гуров вновь закурил и задал неожиданный вопрос:
— А вечером по улице ходишь спокойно, тебя молодые "отморозки" не достают? Они же стаей налетают, пушку достать не успеешь, да ты без дела оружие и не носишь? Или не так?
— В вашей "конторе" ментов в достатке, но вы по коридору идете спокойно, вас каждый в лицо знает, — усмешливо ответил Сергей. — Меня округе тоже в лицо знают.
— Как я понимаю, у такого воронья стаи нет и город не поделен, мигрируют и творят беспредел?
— Господин полковник, бьете по больному. Сам Капитан от этих подонков в голос кричит. А что с ними сделаешь? Ни организации, ни цели, — только ограбить, разбить, замочить. По одному вылавливать, так другие дела имеются. Потом, они тупые, однако памятливые. Мы одного их парня, когда он пытался с нашего клиента мзду получить, помяли, он позже в больнице откинулся. Так они в наш кабак человек двадцать завалились и трех наших парней замочили. Так что, им войну объявлять? "Стрелку" назначали, хотели миром договориться, не приходят. Мы их и не знаем толком. Точно известен Толик Агеев, спортсмен, интеллигент, вроде у них в авторитете. Разведка у нас, господин полковник, хорошо работает.
— Чего в свои руки не возьмешь? — осуждающе спросил Гуров.
Бестаев наконец понял, что наговорил лишнего, и подал назад:
— Я обыватель, к группировке не принадлежу, слухи пересказываю, через наш подвал сотни людей проходят.
— Ясное дело, — доверчиво согласился Гуров. — Ну ты скажи Хромому, мол, отойти требуется. А я к нему спущусь.
* * *
Митька получил кличку, так как при ходьбе одну ногу слегка приволакивал, в принципе был здоров необычайно, единоборствами не увлекался, ребром ладони доски не рубил, но ударом кулака мог человека отправить в реанимацию. Дальнейшая судьба такого человека зависела от природы и искусства врачей.
Когда Гуров спустился в подвал, хозяин сидел на своем месте и под сильной лампой разглядывал только что собранный бильярдный кий, любовно оглаживая его широкой ладонью. Сыщик поздоровался, хозяин кивнул, головы не поднял, показал на табуретку, недовольно сказал:
— Присядьте.
Сыщик сел, оглядел подвал, в котором бывал и ранее, подумал, наверняка в глубине за верстаком имеется запасный выход. Интересно, куда ведет? В каких отношениях хозяин с начальником местного угро? Не агент, но неугодных время от времени наверняка сдает.
— Ну, здравствуйте, Лев Иванович, давненько не заглядывали.
Хозяин поставил кий в угол.
— Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич, как здоровье? — ответил Гуров.
Хозяин оперся сильными ладонями на колени, нагнулся к сыщику, ответил:
— Никогда не жаловался, сейчас похвастаться не могу, — он вздохнул. Прошлым годом полтинник отметил, словно сглазили меня. Падла, вроде и жить не начинал, а уже под горку поехал, несправедливо.
— Я тебе, Митя, слов говорить не буду, ты уже большой, умный, — спокойно произнес Гуров. — В пионерах мы утверждали, мол, человек сам кузнец своего счастья. Если с лозунга пафос содрать, останется правда. Как ни крути, человек свою судьбу решает сам.
Мешают ему изрядно, известно, жизнь — борьба. Я тебе, признаться, удивляюсь, Ты мужик сильный, цельный, а встал раком и так прожить хочешь. Двум богам не служат, Митрий. Я тебя к себе не тяну, да тебе у нас и делать нечего. Но желаю, чтобы ты нравственно определился. — Сыщик кивнул. — Я понимаю, что разговорный жанр самый легкий и ничего нового ты от меня не услышишь. Что делать, истина скучна и однообразна, а ложь разнообразна и весела. Хочешь ты, не хочешь, обязан определиться, к берегу пристать. Я взрослый, многоопытный сыщик, Митя, в стукачи не зову, только тебе определиться надо, для себя, для твоей души. Потому тебе после полтинника и не заладилось. Ты своей жизнью недоволен, а признаться в этом не желаешь. Ты что, полагаешь, я не знаю, сколько ты на нарах прожил и в каком ты авторитете? Знаю, Капитан, который во главе местной группировки стоит, плевка твоего не стоит.
— Льстишь, господин полковник, — хозяин смахнул со лба капельку пота. И ошибаешься, Николай не дурак, далеко не дурак.
— Я с ним из одного котелка не ел. Но если он умный, как допустил, что пацаны бритоголовые в его владениях беспредел творят? Он с людей деньги берет за покой и безопасность, а не за то, что вечером и в темном переулке и в главном кабаке господина Фролова Семена Васильевича спокойно отдохнуть невозможно. Приходят добры молодцы лет осьмнадцати, громят, убивают, троих мужиков из группировки, твоего Капитана жизни лишили. Я тебе нравоучений не читаю, но, если бы моих ребят убили, я бы тех убивцев под землей нашел и на столбах развесил без суда и следствия. Это говорю тебе я, человек служивый, а Капитан, или по паспорту Иванов Николай Семенович, "стрелки" назначает. А молодые на его предложение кладут с прибором. Да какой после этого у твоего умного Николая авторитет?
— Откуда ты все знаешь. Лев Иванович? Словно живешь с нами? — удивился Митрий.
— Я опер-важняк, мне казна платит, мне все знать положено, — ответил Гуров, который к только что полученной информации от Бестаева присоединил информацию, добытую райуправлением по борьбе с оргпреступностью, добавил чуть фантазии и выдал как давно известное.
— Авторитет у Николая имеется, но ты прав, Лев Иванович, кровь своих товарищей прощать негоже.
— Я вас на расправу и войну не толкаю, — быстро перебил Гуров. — Как тебе жить без подсказки, решишь, у меня к тебе просьба.
— Чем могу в рамках закона. Ты в своих рамках, я в своих, мы уважаем друг друга. Без стакана говорю, я таких ментов и не видел никогда. Говори. — Митрий склонил седую голову.
— Устрой мне встречу с Капитаном, поговорить требуется. Передай, что я о нем все знаю, разговор ничем не повредит.
— Можно. Как ты мыслишь устроить? — спросил Митрий Хромой.
— Просто. Оговори день и час, встретимся у Семена Васильевича в "Фиалке". Секретного в разговоре нет, пусть его люди знают, противники могут встретиться и по рюмке выпить, может, меньше крови прольется.
* * *
Георгий Тулин, в прошлом офицер ВДВ, прошел Афганистан, на гражданке его никто не ждал, помыкался недолго и попал в руки верхнего эшелона московской мафии, где из него решили изготовить киллера. Ему не повезло, а возможно, и повезло: первый заказ он получил на устранение полковника Гурова. Произошло все больше года назад. Гуров в перекрестие оптического прицела не пошел, а явился в пустой дом, где расположился снайпер, с обратной стороны. Между ними произошла схватка, которую сыщик практически проиграл, буквально за секунду до потери сознания он нащупал наручники, ударил, и ситуация перевернулась. Он никогда не держал зла на людей с "другой стороны", особенно если они были изувечены Афганистаном, теперь Чечней. Считал, что перед ними Россия в долгу, личные счеты сводить с таким человеком безнравственно, да и непрофессионально. Классные специалисты всегда ценились, а сажать их в тюрьму так просто преступление. Главное, что на человеке крови, пролитой на гражданке, нет, а что он пытался убить Гурова, так это личное дело сыщика и афганца и прокуратуры не касается, тем более, если честно сказать, покушение не доказывалось, судебной перспективы не имело. В тот год Георгия Тулина арестовали сгоряча за хранение огнестрельного оружия, подержали за решеткой и выгнали на все четыре стороны. Гуров его встретил, ни слова о возможном сотрудничестве не сказал, но афганец был парень битый, тертый, и когда, прощаясь, сыщик между прочим сказал, что, возможно, они еще встретятся, афганец, опытом жизни убежденный, что просто так человеку свободу не дарят, понял, что полковник объявится и второе отделение состоится.
