Шериф — длинный, как столб, простак по имени Теодор Вэйт — вместо того, чтобы тут же остановить канатную дорогу (покуда его подчиненные силились отыскать кресло жертвы), поднялся этой дорогой сам, притащив за собой по меньшей мере три дюжины лыжников, служителей из пансионата, репортеров и местных зевак, которые несомненно уничтожили всякие следы на каждом кресле, и сделали задачу восстановления картины преступления почти невозможной. Какая-то девушка, одетая в светло-лиловые эластичные брюки и белую куртку, соскочила с кресла возле будки и немедленно была осведомлена о том, что брюки ее сзади вымазаны кровью. Девушка изящно изогнулась для осмотра, потрогала кровавые пятна, решила, что это неприлично, ведь они липкие, и постаралась упасть в обморок. А кресло в это время, как ни в чем не бывало, спускалось обратно на нижнюю станцию в распоряжение следующего пассажира.
Оказалось, что убитую девушку звали Хельга Нильсон. Ей исполнилось девятнадцать лет, но ходить на лыжах она научилась раньше, чем ходить без лыж, как говорили еще в старину шведы. В Америку она приехала в пятнадцатилетнем возрасте, преподавала в лыжной школе в Вермонте, а потом перебралась сюда, на юг. Она поступила в роусонское заведение в начале этого сезона, и здесь ее, кажется, полюбили все — и тренеры, и, особенно, начинающие лыжники, которые после одного-единственного ее урока постоянно расспрашивали о «Хельге, маленькой шведке».
Теперь в сердце маленькой шведки торчала палка, вбитая с такой силой, что прошла почти насквозь. Эта палка, согнутая при падении Хельги с кресла, оказалась первым вещественным доказательством, которое испортили комедийные полицейские. Хейз увидел, как один из помощников шерифа встал на колени возле мертвой девушки, схватил палку обеими руками и попытался вытащить ее.
— Эй, что вы делаете? — воскликнул Хейз и оттолкнул его в сторону.
Полицейский бросил на него профессионально злобный взгляд.
— А вы еще кто такой, черт вас побери?
— Меня зовут Коттон Хейз. Я детектив. Из Айсолы.
Он расстегнул «молнию» на заднем кармане брюк, достал бумажник и показал свой служебный значок. Это, видимо, не произвело на помощника шерифа никакого впечатления.
— Это ведь не входит в ваши полномочия, верно? — сказал он.
— Кто вас учил так обращаться с уликами? — осведомился Хейз ядовито.
Шериф Вэйт медленно приблизился к месту стычки. Он спросил с дружелюбной улыбкой:
— Что здесь происходит, а-а-а?
Это «а-а-а» он пропел приятным и веселым голосом. Девятнадцатилетняя девушка лежала мертвой у его ног, а шериф Вэйт держался, как пожилой отпускник на зимнем карнавале.
— Этот парень — детектив из Айсолы, — ответил помощник.
— Очень хорошо, — сказал Вэйт, — рад приветствовать дорогого…
— Спасибо, — отозвался Хейз. — Ваш человек тут только что стер все отпечатки, какие могли быть на оружии.
— На каком оружии?
— На палке, — пояснил Хейз. — Как вы думаете, что еще я мог…
— А, все равно на ней нет никаких отпечатков, — махнул рукой Вэйт.
— Откуда вы знаете?
— Какой болван станет хватать металл голыми руками при температуре десять градусов ниже нуля?
— А может, все-таки схватил? — возразил Хейз. — И пока суд да дело, вам не кажется, что неплохо было бы остановить канатную дорогу? Надо ведь найти…
— Прежде, чем остановить подъемник, мне нужно доставить сюда своих людей, — заявил Вэйт.
— Тогда распорядитесь, чтобы никто, кроме ваших людей, сюда не…
— Уже распорядился, — отозвался Вэйт коротко. Он опять обернулся к помощнику: — Покажи-ка мне палку, Фред.
— Шериф, допустите только, чтобы он еще раз прикоснулся к палке…
— И что?
— И можете на расследовании поставить крест.
— Мистер, может быть, вы мне позволите работать по собственному разумению, а-а-а? Или я прикажу кому-нибудь стащить вас туда, вниз, погреться у огонька.
Хейз замолчал. С бессильным гневом он смотрел, как помощник по имени Фред ухватил палку обеими руками и вытащил ее из груди Хельги. Оттуда полилась струя крови, наполнила открытую рану, впиталась в ткань прорванного свитера. Фред подал согнутую палку шерифу. Вэйт повертел ее в толстых руках.
— Розетки нет, — заметил он.
Хейз и раньше заметил, что с алюминиевой палки действительно снята розетка. Это металлическое кольцо диаметром двенадцать сантиметров, на котором закреплены крест-накрест два кожаных ремешка. Заостренный край палки снабжен маленьким колечком, обычно оно закреплено болтом или каучуковой шайбой. На этом колечке и держится розетка, она не позволяет палке уходить в снег, когда лыжник отталкивается на поворотах или поддерживает равновесие. С этой палки специально сняли розетку, и больше того, кто-то заточил ее конец так, что палка превратилась в шпагу. Хейз это сразу заметил. А шерифу потребовалось несколько больше времени, чтобы понять, что он держит в руках острое, как бритва, оружие, а не обыкновенную лыжную палку.
— Кто-то заточил конец этой штуковины, — сообщил он, озаренный наконец-то гениальной догадкой.
Приехавший канатной дорогой врач опустился на колени возле мертвой девушки. Когда он объявил, что она мертва, никого это особенно не удивило. Один из скучающих сотрудников шерифа принялся отмечать положение трупа, обводя его очертания на снегу с помощью синего порошка, щедро высыпаемого из жестянки.
Хейз не видел никакой пользы в таком подражании следственным методам. Да, следует отмечать положение трупа — но ведь тут же не место преступления. Девушку убили на сиденье где-то между верхней и нижней станциями канатной дороги. Никто до сих пор не взял на себя труд осмотреть сиденье. Вместо этого они посыпали снег синькой и ощупывали своими огромными лапами орудие убийства.
— Можно сделать одно предположение? — спросил он.
— Разумеется, — позволил Вэйт.
— Эта девушка поднималась не одна, с ней кто-то сидел. Я это знаю потому, что уронил там, внизу, палки, и когда обернулся посмотреть, заметил на этом кресле двоих. Но когда я достиг вершины, девушка уже была одна.
— В самом деле?
— Да, в самом деле. Я предлагаю поговорить с техниками внизу. Эта девушка — лыжный тренер, и они ее наверняка узнали. Не исключено, что они узнали и ее спутника.
— Если у нее был спутник.
— Еще как был!
— Откуда вы знаете?
— Да ведь… — Хейз едва перевел дыхание. — Я же только что вам сказал. Я видел на этом сиденье двоих!
— На каком расстоянии?
— Через три сиденья.
— И вы могли что-нибудь видеть на таком расстоянии в такую метель, а-а-а?
— Да. Не совсем четко, но я видел.
— Я так и думал, — сказал Вэйт.
— Слушайте, — настаивал Хейз, — кто-то сидел там рядом с ней! И, безусловно, он соскочил с кресла после того, как убил ее! Нужно осмотреть все внизу, под линией, пока снег не засыпал и те следы, которые там еще остались!
— Хорошо, я это сделаю, — пообещал Вэйт, — когда придет черед.
— Лучше бы черед пришел как можно скорее, — настаивал Хейз, — метель ждать не будет, и если не поторопиться…
— Мистер, мы тут никогда не торопимся. А вы лучше бы не совали нос в наши дела.
— А в чем заключаются ваши дела? — спросил Хейз. — Может быть, ваше дело — покрыть преступление? Вы думаете, убийца сидит поблизости и дожидается, пока вы его схватите? Да он уже полштата, наверное, пересек!
— Никто отсюда не уйдет, мистер, — заявил Вэйт. — Особенно при теперешнем состоянии дорог. Так что не волнуйтесь. Не люблю смотреть, как люди волнуются.
— Скажите это убитой девушке, — бросил Хейз, глядя, как мертвую Хельгу уложили на мешковину и понесли в последний путь вниз по склону горы.
Смерть, эта старая потасканная бестия, всегда банальна.
Он служил полицейским долгие годы. Давно приучился наблюдать смерть со стороны, как часть своего каждодневного расписания, пока детективы, фотографы, медицинские эксперты и лаборанты роились мухами вокруг жертвы. Совсем, как в кино. Он стоял в стороне чем-то вроде секретаря в униформе, отмечал в черном блокноте имена свидетелей, наблюдая уход и приход равнодушных людей, связанных с расследованием, их привычные действия в привычных обстоятельствах. Человек, безжизненно лежащий на тротуаре, человек, распростертый на пропитанном кровью одеяле, человек, висящий на шнуре от лампы, человек, распотрошенный налетевшим на него автомобилем, — все они представали перед Хейзом какими-то ирреальными образами смерти, но не самой смертью.
Став детективом, Хейз познакомился со смертью всерьез.
Знакомство произошло неофициально, почти случайно. В то время он работал в 30-м участке — очень приятный, приличный участок в приятном, приличном районе, где редко умирали насильственной смертью. Знакомство состоялось в одном доме с меблированными комнатами. Когда прибыли детективы, полицейский, который первым отозвался на крик о помощи, уже их ожидал. Детектив, с которым пришел Хейз, спросил: «Где труп?» Полицейский ответил: «Там, внутри».
