— Как его зовут, потерпевшего? — спросил Игорь.
— Потехин, Илья Васильевич, — ответил Красильщиков.
— А чем вы сейчас занимаетесь по этому делу?
— Да как всегда, отрабатываем связи. К нему же толпой всякие ценители-оценщики ходили, коллекционеры, скупщики-перекупщики, словом, чёрт-те кто. Он фамилий тридцать, наверное, назвал. Это кроме обычных знакомых. А подвод тут был, это ясно. Кто-то из этих людей его дал.
— В списке приезжие какие-нибудь значатся?
— Приезжих трое. И ещё двое в Москве недавно. Никто из них сам участвовать не мог, люди все солидные. Но вот дать подвод…
— И не московским жуликам, а приезжим, — хмуро добавил Игорь.
— Приезжим? — насторожился Красильщиков. — А наган? Он ведь тут ходит, у нас.
— Возможно, когда они тут, и он тут.
— Ох, Игорёк, сомнительно мне, — покачал головой Красильщиков и вздохнул. — Чует моя душа, хлебнём мы с этой кражей, будь она неладна.
— Мы всегда хлебаем. Это тебе не в кино. Дай-ка я Потехину позвоню. Охота мне ещё разок зайти к нему.
Ответил ему бойкий девичий голосок:
— Папы нет дома. Кто его снашивает?
— Из милиции.
— А-а. А вы что хотите?
— Повидать его хотим.
— Приезжайте, он скоро будет.
Игорь решил воспользоваться приглашением, но на всякий случай уточнил:
— Я с кем говорю?
— Это его дочь. Меня зовут Лена.
— Вы в школе учитесь?
— К вашему сведению, я уже на четвёртом курсе учусь педагогического. Как это вы взрослый голос от детского не отличаете, удивляюсь.
— Извините, — усмехнулся Игорь. — А я капитан Откаленко. Сейчас к вам приеду.
Дом, где жили Потехины, находился совсем недалеко от отделения милиции, в соседнем переулке. Дом был новый, из светлого кирпича, с широкими, красивыми лоджиями. Он свободно стоял в глубине обширного двора, и только верхние этажи были видны над зелёными кронами деревьев.
Игорь пересёк двор и зашёл в уже знакомый ему подъезд. Звонок за дверью мелодично и коротко звякнул. Тут же послышался торопливый стук каблучков, и дверь открылась. На пороге стояла длинная, худая девица в ладных коричневых брючках и зелёной лёгкой кофточке навыпуск, под которой не чувствовалось присутствие какого-нибудь белья. Длинные, прямые и жёлтые волосы спускались до лопаток, а половину широкого, как бы приплюснутого лица закрывали дымчатые огромные очки. На босых ногах болтались разношенные домашние туфли.
— Ага! Пришли всё-таки, — весело сказала девушка. — Ну и темпы у вас! Так сто раз убить могут, пока вы явитесь.
— Вы бы мне сказали, что вас убивают, — ответно улыбнулся Игорь. — Я бы знаете как летел!
— Воображаю. Проходите уж. Папы пока нет. Так что вас займу я, если не возражаете.
Они прошли в большую, залитую солнцем, душную комнату, заставленную всякой старинной мебелью.
— К вам как в девятнадцатый век попадаешь, — оглядываясь, пошутил Игорь, не зная, куда поставить принесённый с собой портфель.
— Это папаня устроил себе покои, — насмешливо скривила губки Лена. — Мы с мамой живём по-человечески. Хотите пройти ко мне? Не бойтесь, вы меня не скомпрометируете.
— Пожалуй, не стоит, — ответил Игорь серьёзно. — Лучше знаете что? Вы мне покажите, где что лежало из того, что украли. Можете? Я вам список сейчас зачитаю. — Игорь достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги и, развернув его, приступил к чтению. — Значит, так. Шахматы. Ну, это я помню. На том столике, да?
— Естественно, — жеманно пожала плечами Лена, опускаясь на диван. — Да вы садитесь. Курить будете?
Далеко в сторону вытянув ногу, она достала из кармана брюк изящный кожаный портсигар с жёлтой металлической застёжкой и причудливую зажигалку. Игорь поблагодарил и вынул свои сигареты. Они закурили.
Игорь продолжал спрашивать, поглядывая в список:
— А где лежали крест, веер и карманные часы?
— Кресту этому, между прочим, цены нет, — многозначительно заметила Лена, картинно откинувшись на спинку дивана. — Впрочем, папаня вам точно скажет его последнюю цену.
И тут Игоря словно осенило. Вот какое словечко зацепилось у него в памяти после вчерашнего разговора с Потехиным! Игоря тогда удивило это выражение, которое употребил Потехин, — «последняя цена».
— А что значит «последняя цена»? — поинтересовался Игорь.
— Что ж тут непонятного? — снисходительно усмехнулась Лена, не меняя позы. — Золото, старинные вещи всё время дорожают. И папаня очень внимательно за этим следит. Надо же быть в курсе? Вот смотрите.
Она вскочила с дивана, оставив сигарету куриться в маленькой пепельнице, и танцующей походкой подошла к шифоньерке. Открыв дверцу и вытянув нижний ящичек, она достала маленькую зелёную шкатулку и на вытянутой руке поднесла её к Игорю.
— Видите? Это тоже прошлый век. Александр Второй, кажется. Малахит и золото. Правда, красиво?
— Очень.
— Дивная вещица. А теперь глядите сюда.
Она открыла шкатулку. На дне её лежал квадратик плотной бумаги, на котором в столбик были выписаны годы, начиная с тысяча девятьсот шестьдесят девятого, и напротив каждого года стояла сумма в рублях, сначала трёхзначная, а потом четырёхзначная.
— Видите, как растёт её цена? — с гордостью спросила Лена, словно это была её личная заслуга.
Игорь кивнул.
— И всё это приходится везти на оценку или оценщики приходят к вам?
— Приходят, — раздражённо махнула рукой Лена. — Конца им нет.
— Знакомые?
— За столько лет не то что познакомиться, породниться можно.
— Да уж, вы невеста завидная, — улыбнулся Откаленко.
— Не очень. У меня жуткий характер. Да и вообще я не собираюсь становиться невестой. Муж, дети, готовка, пелёнки — спасибо. У меня такого инстинкта нет. Пусть другие этим наслаждаются. Я считаю, если любить, то в чистом виде.
— Как это понимать?
— Я и он. И всё. И больше мне ничего не надо.
— Так, Леночка, не бывает.
— А у меня вот будет.
— Благодаря всем этим папиным ценностям?
— Хотя бы.
— Вас ждут здесь большие разочарования.
— А вы приходите ко мне через пять лет, увидите.
— Договорились. А пока вернёмся к этому списку. Где лежали крест, веер и золотые карманные часы фирмы «Павел Буре»?
— С тремя крышками.
— Часы?
— Конечно. Они считались особо дорогими, даже тогда, при Буре.
— А-а… И где всё это лежало?
— Веер — на стеклянной полочке в горке, а крест и часы — вон там. — Она указала на шифоньерку. — В верхнем ящике.
— Интересно, — заметил Откаленко. — Почему же тогда не унесли из нижнего ящика ту малахитовую шкатулку?
— Шкатулка стояла у мамы в комнате.
— Значит, воры туда не заходили?
— Ну, ясно. Иначе забрали бы шкатулку, будьте уверены. И кое-что ещё тоже.
— Понятно. Теперь дальше. Где стояли подсвечники?
— Там, на рояле.
Игорь прочёл весь список украденных вещей. Все они находились в этой комнате. Было ясно, что воры никуда больше не заходили и о дорогих вещах в комнате жены Потехина им, видимо, не было известно. Игорь тут же уловил важность этого обстоятельства, уловил как бы на лету, пока не вдумываясь, не пытаясь делать выводы. Так же, как он уловил слова Лены о том, что шкатулка была куплена десять лет назад самим Потехиным, а вовсе не досталась ему от отца, как он заявил вчера Красильщикову. Но пока следовало лишь накапливать факты для будущего анализа.
— Кстати, среди оценщиков есть, наверное, и близкие друзья? — спросил Игорь как можно равнодушнее.
Лена пожала плечами.
— Есть, наверное. Только я их не знаю. У меня свои близкие друзья, поинтереснее. — Она лукаво усмехнулась. — Хотите познакомлю?
— Спасибо. У каждого свои близкие друзья. А теперь, Леночка, я проделаю одну операцию. Вы не удивляйтесь только, — сказал Игорь, вставая. — И попрошу вас пересесть, ну, хотя бы на тот стул. Пожалуйста.
Девушка, улыбаясь, послушно поднялась с дивана и самым невинным тоном осведомилась:
— Вы со мной хотите операцию проделать?
— Нет, — сухо ответил Игорь. — С диваном.
— Ого! Это тоже интересно.
Игорь между тем достал из портфеля круглый, высокий свёрток. В нём оказалась стеклянная банка, разделённая внутри на две части. В нижней части была налита какая-то прозрачная жидкость. Сверху банка была закрыта плотной притёртой пробкой. Игорь аккуратно поставил банку на шахматный столик, затем достал из портфеля фонарик на длинной рукоятке и тонкий пинцет.
— Это что же такое? — с любопытством спросила Лена, указывая на банку.
— Эксикатор.
— А зачем он?
— Может быть, и незачем. Посмотрим.
Игорь опустился на пол, подлез под диван и зажёг фонарик.
Так и есть. Загадочный комок темнел у стены, возле задней ножки дивана. Положив зажжённый фонарик на пол, Игорь спиной и руками стал медленно, осторожно отодвигать диван, не спуская глаз с тёмного клочка, который начал чуть заметно шевелиться под дуновением воздуха от двигавшегося дивана. И Игорь с удовлетворением отметил про себя, что не ошибся: комочек был пеплом, случайно не разрушившимся, а унесённым потоком тёплого воздуха, когда где-то здесь, совсем рядом, сгорело несколько бумаг, не случайно сгорело, конечно.
