Каллен кивнул.
— Помните, я позвонил на следующий день — вас не было на месте, и я разговаривал с вашим напарником — я сказал: Айрис выяснила, что Деборе трижды звонили из департамента?
— По телефону Гриняка, — уточнил Каллен, давая понять, что он в курсе.
На этот раз кивнул Дарел.
— А потом ваша знакомая, Энн Джонс, попросила меня узнать, не прослушивается ли ваш телефон, и Айрис обнаружила, что он прослушивается, а разрешение на прослушивание выдал какой-то судья. Запрос же поступил от Уолша. Сразу же после той пресс-конференции, на которой Уолш заявил, что я принес Деборе пистолет, из которого она застрелилась, я пошел вместе с Айрис к ней на работу и взглянул на запрос по поводу прослушивания вашего телефона. Имя судьи Маркони. Не обижайтесь, сержант, но знаете ли вы, что этот судья умер в прошлом году за шесть месяцев до того, как был подан запрос? Я понимаю, что вы знаете это. Там имелась еще одна письменная просьба Уолша.
Каллен хотел знать, станет ли Дарел Дин возражать, если он ляжет на пол и поспит часок-другой. Интересно, есть ли у Дарела сигареты? Он не курил со студенческих дней, но сейчас закурил бы с удовольствием. Что сказал бы Дарел, если бы Каллен залез в карман Уолша — о, идиотизм! — и взял бы там одну крепкую сигарету? Он хотел закурить, прилечь на пол и предаться воспоминаниям в духе Пруста. Лишь бы не стоять на уставших ногах и не смотреть (он старался не смотреть, но не мог отвести глаз) на жидкость, текущую из головы Уолша.
А кто это недавно говорил, что я «идиот»? Ах да, Энн. Твоя знакомая, Энн Джонс, которая защищалась от твоих нападок, от атаки Джозефа (Змея) Каллена, который сказал, что из-за смерти сестры Дарела ей не следовало бы обращаться к нему с просьбой проверить, не прослушивается ли его телефон. Как там дела у Энн?
— Сержант Каллен, — обратился к нему Дарел Дин.
— Что, Дарел?
— Вы слышали, что я сказал, сержант?
Каллен вздохнул. Слышал ли он? Да, слышал.
— Уолш прослушивал телефон Гриняка.
Дарел махнул рукой.
— Телефон на столе Уолша начинал звонить, когда Гриняк разговаривал с кем-нибудь по телефону. Уолш мог как бы звонить с телефона Гриняка. Они были подсоединены один к другому. Все это задокументировано. Можно посмотреть в делах. Но, я думаю, он полагал…
— Он полагал, что никто не будет смотреть эти дела.
Дарел нахмурился:
— Сержант?
Не называй меня: «сержант».
— Так что, Дарел, если телефон Уолша подсоединен к телефону Гриняка, то из-за этого нужно убивать Уолша?
Дарел нетерпеливо махнул рукой:
— Дебора вела дневник. Знаете ли вы какого-нибудь мужчину, который ведет дневник? Я таких не знаю, но женщины почему-то часто ведут дневники. Дебора отдала мне свой дневник — она называла его журнал — после того, как в нее стреляли, так как боялась, что Уолш украдет его. Теперь-то я понял это. Она сказала мне, что, если с ней что-то случится, я должен прочитать журнал, чтобы понять, в каком напряжении ей приходилось жить. Это ее собственные слова. Я думал, что она разыгрывает меня — какое там еще напряжение? Что с ней могло случиться? Ну, сделали ей дырку в плече, но ведь рана — легкая. С этой пулей она могла жить до конца своих дней.
Энн тоже вела дневник и называла его журнал. Она хранила эту ученическую тетрадь в ящике тумбочки, стоящей возле ее кровати, под рентгеновским снимком своей грудной клетки. Всякий раз, когда Энн оставляла Джозефа (Змея) Каллена одного в своей квартире, он испытывал искушение заглянуть в ученическую тетрадку.
— Дебора познакомилась с Уолшем прошлой весной во время демонстрации в защиту гражданских прав в Бруклине. Он хвалил ее, обещал ей всякое разное, но, когда она поняла, что интересует его просто как первая черная женщина в его жизни, Дебора сказала, что между ними все кончено. Однако он дал ей понять, что если она хочет продолжать работать в департаменте, то это он будет решать, когда прервать отношения между ними. Последняя запись в дневнике была сделана за неделю до того, как он стрелял в нее. Он приставил пистолет к ее голове и взял Дебору силой. Я считаю, что это изнасилование. Как бы вы назвали после этого Уолша, сержант? Он украл ее пистолет и обещал избить ее, если она заявит о пропаже. Из этого пистолета она могла бы застрелиться, но ведь его у нее украли. Это Уолш застрелил ее, — Дарел пнул труп ногой в ребра. — Он пришел в больницу ночью, когда охранник, дежуривший у палаты Деборы, развлекался с медсестрами, и грохнул ее, — Дарел вновь пнул труп.
Каллен не хотел, чтобы Дарел пинал мертвеца, потому что боялся, что еще больше жидкости начнет сочиться из головы Уолша.
— Дневник, подсоединенные телефоны — все это улики, Дарел. Вам надо было потерпеть немного.
Дарел рассмеялся:
— Он выкрутился бы.
— Не думаю, — сказал Каллен.
Дарел фыркнул:
— В каком городе вы живете, приятель? Я живу в городе, где четверть населения бедняки и большинство из них черные; в городе, где человека, стоящего на углу улицы и глазеющего на прохожих, могут арестовать и объявить преступником, где вашу сестру, если она приоденется, чтобы пойти на вечеринку, могут назвать шлюхой, где каждый черный, представший перед судом, заранее считается виновным, — Дарел сунул Каллену под нос свой пистолет, будто он был дорогой сигарой, которую Джо должен понюхать. — Вот как обстоят у нас дела.
И только тут Каллену пришла в голову мысль о том, что Дарел надел этот свой лучший костюм, готовясь к собственным похоронам. В тот же миг Дарел сунул дуло пистолета себе в рот и нажал курок.
Каллен прислонился к стене и медленно сполз на пол, закрыв глаза.
— Айрис Холл?
— Да?
— Я — Джо Каллен.
— Сержант Каллен?
Он кивнул. Его штатское платье никого не могло ввести в заблуждение. Люди, осмотрев Каллена с ног до головы, говорили ему: «Вы коп?»
— Что случилось?
— Не могли бы мы пойти куда-нибудь?
— Что случилось с Дарелом, сержант?
— Я хотел бы поговорить с вами наедине.
— О чем?
— Куда мы можем пойти?
— О чем вы хотите поговорить со мной?
— Об одном деле, над которым я сейчас работаю.
— Это связано с прослушиванием телефонов?
— Нет, это другое дело, но между ними есть связь.
— Пойдемте сюда.
Каллен последовал за Айрис в комнату для пресс-конференций, вспоминая стремительные действия Дарела, говорящие о том, что этот человек знаком с весьма компетентной женщиной.
Айрис Холл, уперев руки в бока, посмотрела на Каллена:
— Ну, так что?
Мне нужны записи телефонных разговоров в доме номер 119 по Восточной Семидесятой улице за неделю до пятого июля.
— Этого года?
— Этого года.
— Включая пятое число?
— Да, за семь дней.
— Хорошо, сержант. Просто скажите мне, с какого дня начинать.
Она проявляла все признаки чрезвычайно компетентной женщины, он — чуть ли не терял сознание.
— Меня интересуют звонки из Калифорнии, из Лос-Анджелеса.
— Только эти звонки?
— Пока только эти.
— Проверка займет не много времени. Вы можете подождать.
— Да, я подожду.
— Можете подождать здесь, если хотите, но, здесь нечего почитать. В приемной есть журналы. Может быть, вы пройдете туда?
— Если вы не возражаете, я останусь здесь.
— Я не возражаю, — но по выражению ее лица можно было понять, что она возражает. Еще как возражает.
* * *
— Сержант Каллен… Сержант Каллен?… Сержант Каллен!
— Что? Да? Извините. Я, наверное, заснул.
— И крепко заснули.
Слава Богу, что ему ничего не приснилось.
— Извините.
— Вот информация о звонках. В доме, о котором вы говорили, есть три телефона. По всем из них звонили в Калифорнию.
— Да, я вижу, — он посмотрел на бланк с дюжиной цифр на нем. — Эти цифры…
Айрис Холл протянула ему еще один бланк.
— Вот адреса и имена звонивших.
Среди этих имен — имена Веры Иванс, Ники Поттер. Фигурирует также кинокомпания Веры «Сторибод Продакшнс».
— Большое спасибо. Вот что значит современная техника, — он осмотрел комнату. Больше ничего не оставалось делать, как только сказать Айрис о случившемся.
— У меня плохие новости.
— Вы сукин сын, сержант Каллен. Кто-нибудь говорил вам об этом?
— Уолш находился в связи с Деборой Дин. Они поссорились, и он выстрелил в нее. Мой напарник и я занимались расследованием этого дела. Как вам известно, Уолш подслушивал наш рабочий телефон. Он, должно быть, считал, что мы подозреваем его, хотя я скажу честно — мы ни о чем не подозревали. Он убил копа, дежурившего возле дома номер 119, думая, что этот коп — я. Чтобы запутать следы, он проник в дом, притворяясь Томом Вэлинтайном, — вы знаете, кто это, — который хочет отомстить сестре комиссара Стори. Но все это несущественно. Важно то, что после смерти Деборы Дарел прочитал ее дневник — ее журнал, в котором она писала о своих отношениях с Уолшем. Он пришел в департамент полиции, нашел Уолша и застрелил его.
