— В чем дело? — испуганно воскликнул Феликс Захарович, увидев их.
Испуг был чрезвычайно искусен, так что Секретарь даже улыбнулся очень самодовольно.
— Не ждали? Это удивительно, Феликс Захарович. Вы должны были нас ждать.
Феликс Захарович прошел к столу, сел в кресло и некоторое время приходил в себя. Собственно говоря, хотя он их и ждал, но все равно ему потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться.
— Согласно инструкции, — проговорил он, — никакие контакты в пределах трех суток после совершения акции не допускаются.
— Конечно, как мы могли забыть, — иронично воскликнул Секретарь. — Вы же знаток инструкций. А что говорят инструкции относительно нарушения решения коллегии Суда?
— Насколько я понимаю, — произнес Феликс Захарович медленно, — решение коллегии Суда исполнено с блеском. Все газеты заполнены самыми эпатажными комментариями.
— Решение коллегии касалось не только исполнения казни Стукалова, — сказал Секретарь, — но и ликвидации Бэби.
— Да? — спросил Феликс Захарович. — А мне показалось, что гибель Бэби проистекала из невозможности выбраться оттуда. Но нам это удалось.
— Полно, Феликс, — сказал Ваня Лихоносов. — Не считай нас дураками.
— Вы должны сдать Бэби, Феликс Захарович, — произнес Чернышев. — Теперь это просто необходимо.
— Необходимо? — удивился Феликс Захарович. — Из чего же рождается эта необходимость?
— Сколько можно объяснять! — воскликнул Секретарь. — В материалах того самого проекта, которым вы так гордитесь, необходимость ликвидации агентов обосновывается самым решительным образом. Это положение вашего любимого Синюхина! И очень справедливое положение. Но вы решительно не хотите нас понять! Поневоле возникают самые фантастические подозрения.
Лихоносов даже фыркнул при этих словах, и Феликс Захарович, сообразив, в какую сторону распространяется фантазия коллег, даже покраснел.
— Наш человек в прокуратуре повис, — стал объяснять генерал Чернышев. — Мы должны дать ему шанс. Он должен выйти на Бэби и ликвидировать его.
— Почему же не на Дюка? — спросил Феликс Захарович. — Вот вам подходящая фигура для первой жертвы.
— Кстати, я тоже отстаиваю кандидатуру Дюка, — сказал Чернышев. — Но ваше упрямство, Феликс Захарович, вызывает только ответную реакцию. Коллегия настаивает на устранении Бэби. Вы сами их к этому подвели.
— Могли бы быть снисходительны к своему легендарному герою, — сказал Феликс Захарович. — Он только что провернул такое дело!..
— В чем дело, Феликс? — вдруг не выдержал Лихоносов. — Чего ты за него так держишься? Эта твоя тайна становится уже нестерпимой!..
— Потому что — да! — я с ним сроднился, — не выдержав, воскликнул Феликс Захарович. — Потому что это мой агент, я его нашел и воспитал, он мне как сын! Я не хочу отдавать его в жертву ради каких-то сомнительных психологических авантюр!
Все трое смотрели на него изумленно.
— Феликс, — сказал Лихоносов, — это же ваш проект! Ты же сам с таким упоением толковал про органическое социальное устройство!
— Я и сейчас не отрекаюсь от органического общества, — ответил взволнованно Феликс Захарович. — И я всеми силами работаю на него. Но для кого мы его строим, если ликвидируем своих же людей? Дайте мне хоть какое-нибудь обвинение в их адрес, так ведь нет! Высшая целесообразность!..
— Полно вам, Феликс Захарович, — произнес Секретарь снисходительно. — Вы же сами только что предложили в жертву Дюка, хотя его вина ничуть не больше вины вашего Бэби. Нет, тут не гуманные интересы, тут вполне конкретный человек, которого вы выгораживаете. И вам, ветерану движения, это менее всего к лицу.
Феликс Захарович тяжело вздохнул, кивнув.
— Да-да… Может быть, вы и правы.
— Ты сдашь Бэби? — спросил Лихоносов.
— Твой-то, Ваня, какой здесь интерес? — покосился на него с досадой Феликс Захарович. — Ты здесь вообще на птичьих правах.
— Был, — сказал Лихоносов.
— Вы должны знать, — сказал Секретарь почти торжественно. — На заседании кадровой комиссии было решено дать вам полномочного заместителя. Вы же сами понимаете, ваш возраст уже не тот, что прежде. С продвижением проекта потребуется еще большее напряжение сил. Иван Аркадьевич, которого вы хорошо знаете и который вас тоже хорошо знает, начнет перенимать ваш опыт, с тем чтобы стать вам на смену, когда это потребуется.
Феликс Захарович иронично улыбнулся.
— Я благодарен Председателю за его заботу.
— Между прочим, Председатель был против, — сказал Чернышев. — Он думал, что вы воспримете это как попытку вытеснения вас из организации. Но вы должны понять, Феликс Захарович, мы не можем полагаться на удачу. Жизнь есть жизнь.
. — По уставу нашей организации, — сказал Феликс Захарович, — вы можете назначить мне заместителя лишь при моем личном согласии.
— Да, — сказал Секретарь. — Вот и скажите нам, вы согласны или нет?
Феликс Захарович ответил не сразу. Конечно, он понимал прямой смысл этого назначения. Они боялись, что в один прекрасный момент он откажется снабжать их кодовой информацией и тогда деятельность организации потеряет всякий смысл. Ведь все эти коды не только ключ к раскрытию проекта, но еще и ключ к финансовому обеспечению, ключ к банкам, к хорошо упрятанным материальным средствам, к целым конспиративным группам, до времени бездействующим, но всегда готовым выполнять устав. Это был замысел Егора Синюхина — уравновесить их всех полномочными поручениями, чтобы тем самым создать основу для единения. Теперь Феликс Захарович все больше чувствовал, как выпадает из этого единения, как на него натравливают молодых и резвых адептов, и понимал, что как организация без него испытает известные трудности, так и он в изоляции будет лишен смысла существования.
— Я согласен, — произнес он. — Мне даже кажется, что Ваня Лихоносов — самая подходящая для этого фигура.
Секретарь вытянул губы трубочкой, а Ваня Лихоносов благодарно улыбнулся. Генерал Чернышев немедленно подхватил:
— Вот если бы мы в таком же согласии решили и второй вопрос, то напряжение, раздирающее организацию на нынешнем этапе, можно было бы немного погасить.
— Да, — сказал Феликс Захарович. — Я не мог не думать об этом. Фактически я уже распрощался с ним и готов расстаться, как мне это ни больно. Я готов сдать Бэби.
— Вот и прекрасно, — воскликнул Секретарь, хотя и с наигранным воодушевлением. — Давайте адрес. Его будет брать спецназ.
— Каким образом эта информация дойдет до властей? — спросил Феликс Захарович тоном обессиленного человека.
— Анонимный звонок по телефону, — сказал Секретарь сердито. — Я не говорю о том, что это будет звонок нашему человеку.
Феликс Захарович кивнул.
— Ладно. Когда вам это надо?
— Немедленно, — сказал Секретарь.
Тут Феликс Захарович нашел в себе силы упрямо покачать головой.
— Нет, — сказал он. — Только не сейчас. Завтра, если угодно.
— Прекрасно, — сказал генерал Чернышев. — Давайте завтра. Вы позвоните по дежурному телефону и назовете адрес этого человека. Договорились?
Феликс Захарович не стал отвечать, только кивнул.
Секретарь и Чернышев поднялись, распрощались и ушли, но Ваня Лихоносов остался. Именно он закрыл дверь за ушедшими гостями, а потом вернулся в комнату и присел на стул.
— Пойми меня правильно, Феликс, — произнес он чуть виновато. — Я не игрок. Ты сам знаешь мое отношение ко всем этим начальникам. Я спокойно занимал свое место и забот не знал, но меня вызвали, просветили насчет твоей усталости и назначили. Если ты думаешь, что это я под тебя рою…
Он ждал, что Феликс Захарович перебьет его, но тот промолчал, и Лихоносов осекся. Возникла томительная пауза.
— Нам с тобой надо решить, — сказал Лихоносов, — как мы будем всем этим заниматься. Ты же понимаешь, у меня и своих забот хватает.
— Да, конечно, — согласился Феликс Захарович. — Об этом надо хорошенько подумать. Это очень важно и серьезно.
— Конечно, — подтвердил Лихоносов, не замечая его издевки.
— А начнем мы вот с чего, — сказал Феликс Захарович и поднялся.
Он включил свой персональный компьютер, подождал, пока машина зарядится, а потом подозвал Ваню Лихоносова.
— Ты ведь банкир, — сказал он, — компьютерной грамоте обучен.
— Разумеется, — кивнул тот. — Моя машина будет даже поприличнее, не в обиду тебе будет сказано.
— Для отчетности перед Контролером используется телефон, — стал объяснять Феликс Захарович. — Каждый день другой номер. Всего их, как мне кажется, штук тридцать. Неправильно определенный номер автоматически переводит тебя в режим перепроверки, и ты на месяц выпадаешь из доверенных лиц.
