Врач молча кивнул. Ему было очень плохо, но он даже не пытался спорить. Гуров помог ему взобраться на окно. Дальше доктор просто выпал из здания и снова потерял сознание.
– Вадик! Бросай все и беги сюда! – крикнул Гуров. – Уходим!
Они по очереди выпрыгнули из окна. Внизу Крячко держал под прицелом водителя грузовичка и беспокойно посматривал по сторонам.
– Лева! Надо скорее уносить ноги, пока нам не перекрыли кислород! – сказал он. – Этих побросать в кузов…
На втором этаже на мгновение возникла чья-то голова, и человек крикнул:
– Они уходят на грузовике! Сообщите хозяину!..
Вадик выстрелил в направлении головы, и она тут же скрылась.
– Ну, быстрее! – теребил его Крячко.
Гуров задумчиво посмотрел по сторонам на ухоженный сад и на прочный высокий забор вокруг.
– Отставить! – сказал он. – Всем замаскироваться за кустами, чтобы никто не мог увидеть вас из дома. Шевелитесь! И ждите меня!
Он уселся за руль грузовичка, завел мотор. Прежде чем кто-то смог его остановить, он уже ехал вдоль стены здания, наращивая скорость. Когда грузовичок вывернул из-за угла, Гуров понял, что вычислил все правильно – его уже поджидали.
Через ворота им все равно бы не удалось проскочить. Это была бы верная гибель. Полковник убедился в этом воочию, когда, направив машину прямо на ворота, успел нырнуть в сторону и выскочить вправо через неприкрытую дверцу.
Он упал на холодную землю, сильно ударился и покатился вбок, врезавшись в мокрые кусты. В то же самое время наперерез грузовичку выбежал охранник и метнул в кузов, прикрытый наполовину брезентом, какой-то предмет. Раздался громкий хлопок, и в кузове вспыхнуло ослепительно-яркое пламя. Неуправляемый грузовик помчался вперед, заметался и врезался в стену возле ворот. Раздался взрыв. Вспыхнул бензин. Неистовое пламя распугало находящихся возле ворот охранников. Они сыпанули в разные стороны.
Гуров приподнялся на локте. Пламя с угрожающим гудением поднималось выше кромки забора. Но даже сквозь это гудение до слуха Гурова со стороны далекого шоссе донеслось завывание сирен, показавшееся ему сейчас слаще любой самой прекрасной музыки…
Когда к вечеру следующего дня Гурова и Крячко вызвали в кабинет к генералу, они чувствовали себя не в своей тарелке. Несмотря на опасности и травмы, которые выпали на их долю, операция в поселке Алешино завершилась без них и даже как бы вопреки всем их стараниям. Ни Гуров, ни Крячко не были даже поставлены в известность, чем она, собственно, завершилась. Их, измученных и грязных, долго допрашивал следователь ФСБ, но сам при этом никаких сведений не сообщил. Гуров был немало этим оскорблен, но все же счел нужным сказать следователю о возможном существовании подписанного Перадо и Алешиным договора.
Весь следующий день они также провели в неведении. Их собственное начальство про них как будто забыло. Неизвестность томила и вызывала раздражение. Так продолжалось до вечера. И вот наконец про них вспомнили.
Явившись к генералу, Гуров и Крячко держались официально, понимая, что вряд ли могут рассчитывать на похвалы – слишком много ошибок было допущено и слишком неясен был результат всей этой эпопеи.
Присутствие в кабинете генерала Орлова их старого знакомца Томилина внесло дополнительное напряжение. Правда, Томилин, завидев их, приветливо заулыбался, но Гуров уже знал цену этим улыбкам.
– Присаживайтесь! – приказал генерал с раздумчивым видом. Чем вызвана его задумчивость, было неясно.
Гуров и Крячко послушно уселись, не проявляя никаких эмоций.
– А что такие хмурые? – весело поинтересовался Томилин. – Это вы напрасно! Все козыри теперь у нас в кармане, и в этом немалая ваша заслуга, хотя пришлось вам попотеть.
И поскольку ни Гуров, ни Крячко не изъявили желания комментировать его слова, Томилин продолжил:
– Одним словом, я здесь вроде посланца доброй воли. Руководство очень довольно проделанной работой. Мы получили в свои руки сеньора Перадо, получили важный договор, подписывать который Алешину явно не стоило. Он слишком уверился в собственной неуязвимости и заигрался. Не взяли мы пока самого Алешина, но это дело времени. Скорее всего, он попытается рвануть через границу, но мы его уже ждем… Я же хочу еще раз обрисовать ситуацию и внести некоторые пояснения. Итак, эта некрасивая история может иметь весьма неприятный международный резонанс, а поэтому мы всеми силами должны предотвратить любую утечку информации. То есть все, что связано с господином Перадо и его счетами, является государственной тайной и разглашению не подлежит.
Алешин служил по дипломатической части в той самой стране, откуда позже бежал с награбленными миллионами сеньор Перадо. Алешин давно с ним познакомился, они, возможно, даже имели вместе какие-то дела, потом Алешин ушел со службы, стал одним из учредителей крупного банка. Быстро пошел в гору – счета за границей, операции по отмывке денег и прочее. Внимательно следил за политжизнью в других странах. Когда Перадо попал в розыск и остался без помощи, послал своих эмиссаров и предложил ему убежище в обмен на процент от его капиталов. В дальнейшем он, конечно, рассчитывал захватить все. Суммы не маленькие, поэтому он пошел на такой риск. Такие деньги затягивают как водоворот.
Скажу откровенно, все это мы выяснили не сразу. Поэтому и проворонили акцию по спасению и транспортировке заморского гостя. Скажу больше. Если бы не та роковая случайность, если бы не то смертельное сходство с Тарновски, конкурентом людей Алешина, одним словом, если бы не ваше вмешательство, мы бы копались с этим делом еще долго. От имени руководства благодарю вас.
Ну, а теперь вы должны все забыть. Этого замечательного дела в вашей биографии не было. Упоминать о нем не следует даже в шутку. Это очень серьезно. Может быть, утешением вам послужит последний факт, который я уполномочен довести до вашего сведения. Один из участников операции – тот, кого утвердит господин генерал, разумеется, – может готовить на мундире дырочку под орден. Это точно. Вам остается только выбрать кандидатуру и написать представление. Формулировка – поимка особо опасного преступника. Ничего более. На этом я заканчиваю. Разрешите, как говорится, откланяться.
Он пружинисто поднялся, крепко пожал руки генералу, Гурову, Крячко, еще раз улыбнулся напоследок и вышел. Три немолодых милиционера молча смотрели ему вслед.
Первым заговорил генерал, и тон его трудно было назвать жизнерадостным:
– Ну что, накуролесили, артисты? Смертельное сходство! Роковая случайность! Просто мексиканский сериал какой-то! И черт вас дернул…
– Да при чем тут черт? – махнул рукой Гуров. – Я ведь этого типа своими глазами видел. Сходство действительно потрясающее.
– И вообще мы туда за Базилем поехали, – мрачно напомнил Крячко. – Задержали, между прочим. Пацан сказал – пацан сделал.
– Кругом герои, одним словом, – саркастически заметил Орлов. – Ну и кому дырку сверлить будем? Орден-то один, не забыли?
Гуров с Крячко переглянулись и сдержанно засмеялись.
– Если кто и заслужил орден, – сказал Гуров, – так это тот парнишка, которого ты нам водителем приставил. Лейтенант Вадик. Кабы не он, видал бы ты нас сейчас, героев, – только посмертных.
– Нет, правда, – поддержал Крячко. – Чего мы с Левой награды делить будем? Да и юноша этот в самом деле молодец. Его если сейчас поощрить, он дальше на крыльях летать будет!
– Ну да, он ведь ас, – хмыкнул Гуров. – Настоящий.
– Ну будь по-вашему! – скупо улыбнулся Орлов и потянулся за авторучкой. – Пишу приказ на лейтенанта. Только, чур, потом локти не кусать!
– Пацан сказал – пацан сделал! – прогудел в ответ Крячко.
