– Идите домой, Лариса, – устало произнесла Настя и сделала шаг в сторону подъезда.
Лариса судорожно вцепилась в рукав ее куртки.
– Подождите, вы не можете вот так уйти… Вы же не можете… У вас нет сердца!
Настя аккуратно высвободила руку и вошла в дом. Антон, все это время молча стоявший рядом, пошел за ней, хотя она его и не приглашала. Не произнеся ни слова, они поднялись на лифте и вошли в квартиру.
– Привет, – весело сказал Чистяков. – Чего такие хмурые?
– Да так, – неопределенно ответила Настя. – Раздевайтесь, Антон, сейчас поедим чего-нибудь. Я вас оставлю на минутку, мне нужно позвонить.
Она унесла телефон в комнату и притворила дверь поплотнее.
– Константин Михайлович, это я. Вы знаете, что Артюхин куда-то сбежал?
– Нет еще. А что, и вправду сбежал? – спокойно поинтересовался Ольшанский.
– Я только что разговаривала с Самыкиной, эти сведения от нее.
– Но Самыкина-то на месте?
– На месте.
– Ну и ладно. Она у меня под следствием за ложные показания, а Артюхина я передал в суд, пусть у них теперь голова болит, это ж они его под залог выпускали. А ведь я был против, говорил же, что не нужно его отпускать. Небось взятку судье сунули.
– Так что же, им теперь никто не интересуется? И пусть себе скрывается?
– Ну, это как повезет. Знаешь, Настасья, поскольку залог у нас введен совсем недавно, практики нет, никто не знает толком, чего делать и как контролировать. Может, судья схватится, захочет с Артюхиным о чем-нибудь поговорить. Может, милиция по его месту жительства начнет проверять, как он себя ведет, как условия залога соблюдает. В милиции тоже добросовестные попадаются. А может, никто и не чухнется до самого суда. Здесь прогнозировать трудно. Но судье я, конечно, сообщу. А о чем ты с Самыкиной разговаривала?
– У нее те деятели, которые дали Артюхину денег на залог, свои баксы обратно требуют. Боятся, что все сгорит в огне государственного дохода. Вот она и примчалась на жалость давить.
– Считает, что ты во всем виновата?
– Ну да.
– Ладно, не обращай внимания, проскочим. Ты в отпуске, вот и отдыхай спокойно. Как тебе семейная жизнь?
– Отлично. Лучше, чем я думала.
– Ну, дай-то бог.
Когда Антон уходил, Настя накинула на плечи куртку и спустилась вниз вместе с ним.
– Анастасия, неужели вам совсем не жалко эту девушку? – спросил он, останавливаясь возле своей ярко-желтой машины и доставая зажигалку.
– Нет, – сдержанно ответила она.
Она, собственно, и пошла вниз вместе с ним для того, чтобы поговорить об этом. Но говорить почему-то не хотелось.
– А почему она считает вас в чем-то виноватой?
– Потому что я доказала, что ее любовник совершил изнасилование.
– Странная логика, – усмехнулся Антон. – И вы действительно не знаете, как ей помочь?
– Почему, знаю. Поднять на ноги все частные сыскные агентства, заплатить им деньги и найти Артюхина раньше, чем его хватится милиция. Потому что если его начнет искать милиция, то залог пропадет.
– Так почему же вы ей этого не посоветовали?
– Потому что я работаю в милиции, а не в частном сыскном агентстве.
– А вы могли бы сами его найти?
– Вряд ли, – она пожала плечами. – Я не умею этого делать. Никогда не приходилось. Этим занимаются специальные подразделения и специальные сотрудники.
– Все-таки жалко ее, – вздохнул Антон. – Она так плакала, просто невыносимо было видеть.
– Да? Неужели жалко? А я видела, как плачет та девушка, которую изнасиловал Артюхин. И представьте себе, мне ее тоже было жалко, и невыносимо было видеть чудовищные фиолетовые синяки на ее лице и руках. Он же ее избил, как вы понимаете. Привязался на улице, а она со страху побежала от него через парк, потому что так короче. Короче, конечно, зато темнее и безлюднее. Январь, в шесть вечера уже ничего не видно, а это произошло в девять. И народу никого. И между прочим, Артюхин был прилично выпивши.
Антон помолчал немного, потом внезапно улыбнулся.
– Простите, я, кажется, глупость сказал. В любом случае вам виднее, как правильно поступить.
Они распрощались дружелюбно и тепло. Но Насте почему-то было неприятно, она быстро вошла в подъезд, не дожидаясь, пока Антон уедет.
* * *
На следующее утро Насте выспаться не удалось. Она легла поздно, из головы не выходила пара, получившая письмо два месяца назад. Проворочавшись почти до трех часов, она вышла на кухню, уселась поудобнее, положив ноги на табуретку, закурила и погрузилась в размышления, из которых ее вывел проснувшийся Чистяков, который, скроив зверскую мину, насильно увел ее спать, заставив принять снотворное.
– Какое снотворное, Лешик, уже половина четвертого, – пыталась сопротивляться Настя. – После таблетки нужно проспать как минимум восемь часов, иначе я буду совсем разбитая.
– И что? Спи себе на здоровье сколько влезет. Тебе же на работу не идти.
Около четырех часов ей удалось уснуть, а в одиннадцать ее растолкал Леша.
– Ася, Шевцов звонит. У них там еще письма объявились.
Сон как рукой сняло. Настя подпрыгнула на постели и схватила протянутую мужем телефонную трубку.
– Сегодня с утра позвонили уже четверо, – сообщил Антон. – Самое раннее письмо получено почти полгода назад.
– Вот черт! – вырвалось у Насти. – Да что ж он нам покоя-то не дает!
– Это вы про кого?
– Про убийцу. Только я настрою мозги в определенном направлении, как вдруг что-нибудь происходит, что в корне меняет всю картину.
– Ну, видимо, умный попался, – рассмеялся Антон, – даже вам не по зубам оказался. Указания будут?
– Зависит от того, есть ли у вас время со мной ездить.
– Да о чем вы спрашиваете, Анастасия, – возмутился Шевцов. – Конечно же, есть. Я буду делать все, что нужно. Меня ведь это тоже касается.
– Каким образом?
– Меня же обокрали, вы забыли? Так что в разоблачении убийцы у меня кровный интерес. И потом, я видел ту убитую девушку, Карташову, и ее жениха. Знаете, это не так просто забыть. Вам-то, наверное, проще, вы привыкли.
Они договорились, что Антон возьмет все адреса, и они поедут к женщинам, получившим странные угрожающие письма.
Через два часа они разговаривали с симпатичной молоденькой Юлей, которая была дома одна, потому что ради разговора с сотрудником милиции отпросилась с работы.
– Знаете, я ни капли не удивилась тогда, – откровенно говорила она. – У меня было одновременно три жениха, и я долго выбирала, с кем из них мне в загс идти. Поэтому я была уверена, что письмо написал кто-то из оставшихся двоих.
– А муж знает о письме?
– Нет, конечно, я не стала ему говорить.
– Почему? Разве он не знал, что у вас есть другие претенденты?
– Знал. Я боялась, что он им морду бить станет. Он знаете какой!..
– Какой?
– Горячий. Чуть что – сразу руку поднимает.
– Не боитесь, что и на вас поднимет?
– Нет, он меня любит, – уверенно ответила Юля. – Он меня никогда не тронет.
– Письмо не сохранили?
– Сохранила, а как же. Все-таки память о женихах. – Она недобро усмехнулась.
Юля принесла знакомый белый конверт и вытащила из него сложенный пополам листок бумаги с теми же самыми словами, что и в других письмах.
– Жалко, – вздохнула она непритворно. – Выходит, ни один из них этого письма не писал. Я-то думала, хоть один из них меня вернуть попытался, а оказалось…
Настя и Антон поехали по следующему адресу.
– Надо же, как забавно бывает, – заметил он. – Те супруги, у которых мы были вчера, радовались, когда узнали, что письмо написали не их близкие. А эта Юля, наоборот, жалеет. Смешно.
– Смешно, – согласилась Настя, хотя ей вовсе не было смешно. Постичь логику преступника и его замысел ей никак не удавалось, она от этого нервничала и очень переживала.
Следующая женщина, получившая письмо, была грустной и усталой. Настя оглядела ее жилище и подумала, что здесь не видно следов присутствия мужчины, хотя хозяйка всего четыре месяца назад вышла замуж.
– Из-за этого письма все рухнуло, – произнесла женщина как-то отстраненно, глядя мимо гостей куда-то в окно. – Теперь уже поздно об этом говорить, ничего не поправить. Муж так и не поверил мне.
– Ревность?
– Да нет, скорее глупость. Хотя и ревность, конечно, тоже. В общем, полезло из человека всякое дерьмо. Я и не предполагала, что в нем столько злобы и хамства. Так что все, может быть, и к лучшему.
Она скупо улыбнулась.
– Скажите, Анна Игоревна, письмо сохранилось?
– Что вы. Муж его сразу же порвал в клочья. Вернее, жених, поскольку это произошло накануне свадьбы. Знаете, в день свадьбы он еще как-то держался, даже был ласковым. А со следующего дня началось… Я оказалась и шлюхой, и дрянью, и подстилкой, и проституткой. Даже не подозревала, сколько он разных бранных слов знает. Очень богатый лексикон оказался. – Она усмехнулась. – Я терпела ровно десять дней. На десятый день мы расстались. Уже и развод оформили.
