– Они с телефонами, – сказал Крячко.
– Тем лучше. Поутру я одну машину у вас заберу, мою знают… Я сбился… – Гуров потер лоб. – Да, кроме Профессора, мы разыскиваем убийцу-исполнителя, который обитает на фазенде. У него имеется особая примета: он высококлассный стрелок. Борис, ты поутру начнешь его устанавливать. – Гуров вырвал из блокнота несколько листков, протянул Вакурову: – Думаю, один из этих троих. Станислав, помоги Борису с легендой, надо войти в каждую квартиру. Ничего вскрывать, нарушать не придется, в квартирах живут родственники. У одного жена с дочерью, у двоих родители. Человек где-то стрелять научился, и домашние наверняка о его искусстве знают. Идея ясна?
– Входишь – на серванте кубок торчит, – съязвил Крячко, – или на стене грамота в рамочке, а может, фотография человека с ружьем.
– Господин подполковник, если вы моему заданию завидуете, я готов уступить, – парировал Вакуров.
– Кретины, не предупредили стрелка, чтобы он свой класс не демонстрировал, – продолжал Гуров. – Борис, теперь слушай внимательно. – Он выждал, пока оперативник не посмотрит ему в глаза. – Ты начинаешь в девять, заканчиваешь к шестнадцати. Если в какой-то адрес не успел, все равно заканчиваешь. Я полагаю, что они раньше обеда не трехнутся, потом обычная бюрократия, подбор людей. В общем, до шестнадцати ты, по моей прикидке, в безопасности. Позже они городскую квартиру перекроют, и ты погибнешь без цветов, исчезнешь, словно тебя никогда не существовало. Борис, ты меня понял, героя изображать не начнешь?
– Лев Иванович, обижаете. Я взрослый.
– Молодец. – Гуров повернулся к Крячко и Светлову: – Вы сейчас на двух машинах выезжаете по известному адресу, оборудуете квартиру техникой и ждете… ждете… Либо он выйдет на связь, либо к нему придут, скорее второе. Человек, которого вы обнаружите, будет человеком Профессора. Полагаю, что вам лично ничего не грозит. Эти связи неподконтрольны. Но это я так полагаю, а вы должны решать по обстановке. У вас на погонах по два просвета и в голове хотя бы один имеется.
– Ну спасибо, – буркнул Светлов.
– Неласковый ты, господин полковник, – Крячко понравилось называть так бывшего старшего группы.
– Когда вы человека хотя бы предположительно установите, свяжитесь со мной, не найдете меня – звоните Орлову и решайте. Действуйте. Удачи… Удачи… Удачи…
Оперативники вышли. Гуров позвонил Орлову:
– Здравия желаю.
– А я думал, ты в Штаты умотал.
– Да билет достать не могу, господин генерал.
– Ты где?
– В офисе, на Петровке.
– Ну, быстро к спикеру! Быстро! Я дам команду по трассе, жми на всю железку!
– Что, его тоже? – спросил Гуров.
– Лева! Я буду дома, звони. – Орлов положил трубку.
Гуров подключил к аппарату автоответчик и неторопливо пошел к машине.
Гуров привык к кабинету спикера, как бы обжился в нем, да и хозяин кабинета уже не вызывал у сыщика раздражения. Усталый, замордованный человек, рвется к власти, хотя и сегодня на его плечах груз значительно больший, чем он способен выдержать. Ничего принципиально нового. Гуров перевидал достаточное количество алкоголиков и наркоманов – больные люди, правда, вреда от них меньше, они калечат себя да семью, а политики замордовали державу, на их совести сотни миллионов человеческих судеб. Так ведь больной, неуправляемый человек отчета в своих действиях не отдает.
– Добрый вечер, Имран Русланович, как вы себя чувствуете? – сказал Гуров, входя в кабинет, и, не ожидая приглашения, уселся в кресло. – Я так отвратительно устал. Устал, как ездовая собака.
Спикер не спросил, где сыщик пропадал и чем занимался, зная, что, кроме дерзкой шутки, иного ответа не получит.
– Я сплоховал сегодня, слышали, наверное.
– Пустяки, с каждым случается. – Гурову хотелось курить, но спикер выглядел так скверно, что дымить в кабинете не следовало. – Скоро полночь, что вы высиживаете? Работник из вас сейчас никакой, врач наверняка велел вам лежать. Меня ждете? Об убийстве полковника я ничего сказать пока не могу, с делом еще не знакомился. Результаты? Думаю, через два-три дня я всех возьму, Имран Русланович.
– Всех? – Спикер по-детски сморщился, казалось, сейчас заплачет. – Так их много?
– Ну насчет всех – это я привычно похвастался, – ответил Гуров. – На всех у меня силенок не хватит. Вы хоть и не специалист, но человек достаточно разумный, чтобы понять – не один же сумасшедший шныряет между шеренгами охранников и постреливает.
– «Достаточно разумный» – высокая оценка для спикера парламента. – Хозяин указал на один из шкафов: – Мне врач рекомендовал перед сном выпить рюмку спиртного. Пожалуйста, возьмите там что-нибудь по своему вкусу, я в этом ни черта не понимаю.
В довольно объемистом баре красовались бутылки с заграничными этикетками, бокалы, тут же была вмонтирована морозилка. Гуров бросил в бокалы лед, налил джин, добавил тоника, прихватил бутылку с собой, поставил бокал перед спикером, вернулся в кресло.
– Вы футболом интересуетесь? – Гуров поднял бокал, кивнул, выпил одним глотком.
Спикер сначала понюхал, затем пригубил:
– На каком-то приеме я это однажды пробовал… Скажите, Лев Иванович, откуда вы такой взялись? Самостоятельный, независимый, дерзкий? Может, вы американский шпион? – Спикер нахмурился, но, опасаясь, что милиционер шутки не поймет, на всякий случай подмигнул.
– Откуда взялся? Папа с мамой родили. Кстати, я для России не столь уж редкий экземпляр, хотя породу нашу со времен октябрьского переворота отстреливают, уничтожают различными способами, старательно и последовательно. И что интересно, истребляют при всех правителях, вы и президент в том числе. Стойкая порода: думаю, у нас выработался сильнейший иммунитет. – Гуров хотел отвлечь спикера, болтал без умолку: – Возьмем евреев. Их уничтожением занялись две тысячи лет назад. Я статистики не знаю, больше стало евреев или меньше, но факт, что в умении выжить и в уме они ни одной нации не уступают, а возможно, превосходят. Моя порода к национальности отношения не имеет, она родилась в пещере, появилась с первым человеком, когда о национальности никто и не ведал. Человек родился свободным и желает им оставаться. А что в вашем окружении нас нет или сохраняются единицы, которые, стремясь уцелеть, мимикрируют, так в том, кроме вас, никто не виноват. Мы, свободно мыслящие, опасны, вам, правителям, абсолютно не нужны. Честно сказать, я вас прекрасно понимаю. Вы защищаетесь, дай нам передохнуть в борьбе за выживание, вам придется отойти в сторону, и не будет у вас, Имран Русланович, данного особняка, даже джина с тоником не будет.
– Ну я-то профессор, доктор наук, на выпивку всегда заработаю, – попытался отшутиться спикер.
– В магазинах давно не были. Нынче профессор на выпивку заработает, если мясо есть перестанет. – Гуров уже понял, что его занесло, толку от разговора никакого, одно озлобление. – Имран Русланович, вот, положа руку на сердце, скажите, кто вам настоятельно рекомендует не переезжать на городскую квартиру?
Спикер смешался, никак не мог привыкнуть к манере сыщика поворачивать разговор круто в сторону. Хозяин слушал длинный монолог гостя, готовил резкую отповедь, и тут, на тебе, вопрос совершенно из другой плоскости. Растерявшийся человек обычно повторяет вопрос, спикер не составлял исключения.
– Мне посоветовал? Не переезжать? – замялся он, понял, что соврет неубедительно, удержаться не мог. – Да никто не советовал, я сам.
Гуров кивнул, заглянул в свой бокал, добавил в него джина. Он не понимает, что убийца находится рядом и готов нажать на спусковой крючок, думал сыщик. Последний выстрел, последний труп. Главный интриган России заблудился в трех соснах, последним трупом станет именно он, спикер парламента. Как его спасти, кому здесь можно довериться?
– Новые сутки распечатали, они не легче прошедших будут, спать пойду. – Гуров выпил, поднялся, небрежно спросил: – А кто, наоборот, уговаривал на городскую квартиру переехать?
– Новый начальник охраны, что за дверью стоит, – легко ответил спикер.
– Спасибо, спокойной ночи.
– Спасибо вам, Лев Иванович, – неожиданно ответил спикер.
Гуров вышел из кабинета, молча раскланялся с лощеным охранником, посмотрел гэбисту в глаза. Чужая душа потемки, а я не Вольф Мессинг. Сыщик продолжал смотреть в лицо охранника, не решаясь открыться. Если я ошибусь, то ускорю события. Хотя вряд ли, к последнему выстрелу они не готовы, ведь требуется ликвидировать исполнителя. Этот человек советовал спикеру ехать на городскую квартиру. Если я поддержу его, то практически не открываюсь и не рискую.
Гэбист не опускал глаз, понимая, что милицейский сыщик хочет сообщить самое важное, но не может решиться. Гуров собирался сказать одно, произнес совсем другое:
– Если этой ночью застрелят спикера, а вы ликвидируете убийцу, я вас найду и вся служба безопасности вас не спасет.
