«…Да, но…»
«…Ты не должен ничего делать, черт возьми, и ничего говорить, понимаешь? А то поднимется шум!»
«…Но эта чертова девка сбежала в моей машине!»
«…Она сбежала на машине?..»
«…И я не знаю, куда она могла двинуть…»
«…Какого черта!»
«…Я не мог ей помешать. Я сидел в полицейской машине, когда это произошло…»
«…Блин! Где все это случилось?»
«…Полицейский контроль стоял около Браскерейдфосса. Она поехала дальше на юг…»
«…Когда?..»
«…Наверное, с полчаса тому назад…»
«…Все ясно!..»
«…Ты слушаешь?..»
«…Держи язык за зубами! Сейчас… Погоди… Наверное, она поехала на Конгсвингер, а потом прямо в Осло или, возможно, свернула на запад у Кавельрюда и поехала через лес… Послушай, я беру это на себя. Ничего не делай! Делай, что скажет полиция, пусть они берут анализ крови, а потом тебя все равно отпустят… Я с тобой свяжусь. О’кей?»
«…О’кей…»
Валманн представил себе, как это было. Задержанный Бу Дален просится в туалет. Полицейский патруль не обыскал его и не забрал у него мобильник. Он улучает момент и звонит своему корешу в Швеции, который выше его по цепочке, эдакому ловкачу, который обещает ему помочь, а несчастная девушка исчезает в снежной пурге в украденной машине.
Валманн смотрит на карту, которая висит на стене за письменным столом. Она наверняка боялась, что ее задержат, и, без сомнения, при первой же возможности свернула с шоссе. А первая возможность, как видно, представилась в Кавельрюде, чуть южнее Волера в Сулёр. У того шведа, должно быть, тоже была хорошая карта. Он, наверное, сидел и думал, где машина с гашишем с наименьшим риском могла пересечь границу.
Как бы то ни было, Валманн знал, где закончилась ее поездка. И теперь стало ясно, почему она именно там закончилась. Через песчаную поросшую соснами равнину в Сулёр шло не так уж много дорог. А единственная из дорог, шедшая на юго-запад, в конце концов вливалась в шоссе 24 где-то между Расеном и «Малунгеном». А человек, не привыкший ездить по снегу, а к тому же еще и до смерти запуганный, не знающий местности, а может быть, еще и под кайфом, вполне мог очутиться в кювете в тот вечер, двадцать первого октября, ведь была пурга…
Вот так это, наверное, и было.
Но все же, подумал Валманн, и эта мысль уже много раз приходила ему в голову, зачем же все-таки ее убили? Убили и оставили лежать на обочине? Он думал вначале, что виновен тот, кто сидел с ней в машине, этот Замир Малик. Но Малик был уже мертв, и сейчас он узнал, что она ехала одна.
«…Я беру это на себя…» — сказал тот мужик по телефону. Что он имел в виду? Каким образом он собирался «взять это на себя»? Что, у него на дороге были расставлены помощники, которые могли ринуться навстречу девушке? Неужели это такая сильная банда? Или все не так страшно? Может быть, он это сказал, чтобы успокоить истеричного Бу Далена и предотвратить еще большие глупости с его стороны?
Но кто-то все же позаботился о сбежавшей девушке, и притом основательно. И все случилось очень быстро и точно. Ни один из проезжавших мимо водителей не сообщил, что видел что-то необычное на шоссе 24 в это время. Видимо, он первым очутился там в этот вечер, сразу после убийства.
В выписке не значился ни номер телефона, ни место расположения человека, с которым говорил Бу Дален. Ну конечно. Уж в этом-то они профи и меняют мобильные номера через день. Их невозможно отследить, если у тебя нет самого современного пеленгатора, и даже с пеленгатором невозможно, если они вынут батарейки из телефона.
Валманн быстро пробежал глазами остальные страницы. Он искал определенную фамилию, но в выписке Херманссон не значился. Странно. Судя по всему, Херманссон, вероятно, замешан в контрабанде. Скорее всего, этот Херманссон использует такой мобильник, который нельзя прослушать, и, значит, он — одна из центральных фигур.
Валманн еще раз выглянул в окно и убедился в том, что погода отвратительная. Он с неохотой подумал об акции с гашишем. Лучше поехать в Торсби и поболтать с господином Херманссоном.
Раздался телефонный звонок. Услышав голос Аниты, он так удивился, что чуть не выпустил трубку из рук.
— У меня мало времени, но… — Ее голос звучал как-то необычно тихо и робко.
— Но?
— Я только хотела… Я хотела с тобой поговорить.
— Валяй. — Он почувствовал, как у него поднимается настроение, он мог поручиться, что видит, как рассеиваются тучи над озером Мьёса.
— Я хотела спросить… не получил ли ты распоряжений насчет акции сегодня после обеда.
— Не очень много. Я должен присоединиться к группе Арвики у «Белого лося». Я надеялся тебя там встретить.
— Я тоже…
— Но в чем же дело?
— Не получается. Мне, наверное, придется ехать в лес. Янне думает, что они поедут по неохраняемым лесным участкам.
— Вот как?
— Он совсем сдвинулся, Юнфинн. Эта акция — его детище. Он готовит настоящее нападение «коммандос». Я надеюсь, что он не решится на это в одиночку, ведь он славится своими необычными методами.
— У него свои планы, несомненно. Но он не дурак, я не думаю, что он рискнет провалить такую большую и хорошо подготовленную операцию.
— Да. Я надеюсь, что ты прав.
— Все будет в порядке, Анита. Я буду держать с тобой связь.
— Отлично, Юнфинн. Я была рада это слышать. Мне ведь никогда не приходилось участвовать в такой операции…
— Неисповедимы пути Господни.
— Не надо. Я совсем не жажду участвовать в этом.
Арне Ватне попытался подумать о чем-нибудь приятном, но как-то не получалось. Прошлую ночь он почти не спал, мысли об Анне и ее положении не давали заснуть. Теперь, когда он был в курсе дела, многое становилось понятным. Он понял, почему она так плохо выглядела, почему у нее было такое переменчивое настроение, почему она делала вид, что все в порядке, хотя на самом деле это было не так. То, что удивляло и раздражало его еще несколько часов назад, сейчас вызывало умиление и озабоченность. Ведь теперь он знал, что скоро в доме появится малыш.
Эти мысли проносились у него в голове, пока он собирался ехать в Конгсвингер. Настроение было приподнятым. Арне стоял в ванной напротив зеркала и смотрел, как пена для бритья капает в раковину, которую он вчера вечером отмывал от крови. Нужно было успокоиться. Сегодня большой день, и он должен быть на высоте!
Арне еще раз набрал ее номер, но соединения не было.
Он выглянул на улицу. Пошел снег. Черт! Снова придется скользить по плоскогорью от Скарнеса до Конгсвингера на летней резине. В последний раз, пообещал он сам себе и подмигнул своему отражению в зеркале, которое ответило ему усталым взглядом глаз, обрамленных серой морщинистой кожей, с опухшими веками и темными кругами после бессонной ночи.
На обратном пути у него уже будет сто восемьдесят лошадиных сил под капотом, полный привод, система курсовой устойчивости и двухсотшестидесятипятимиллиметровая зимняя резина! Банковский заем он получил, все остальное взял на себя Дидриксен. «Вот это вещь!» Арне махал в воздухе кулаками, как боксер. «Вот это вещь!» Вдруг он ощутил тяжесть мобильника в кармане. И почему только она не отвечает?
Он, собственно говоря, не собирался звонить ей еще раз, чтобы опять не получить ответа. Но когда он стоял в пробке, образовавшейся на трассе Е6 уже у поворота к Станге, его вдруг охватило волнение, и Арне еще раз набрал ее номер. На этот раз она ответила сразу.
— Это ты, папа?
— Да…
— Что ты хотел?
— Я… э-э-э… просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке.
— Все ли у меня в порядке?.. — повторила она, словно с трудом понимая, о чем он говорит.
— Тебя не было дома, когда я приехал вчера вечером, и я… я немного волновался и…
— У меня все хорошо.
— Рад это слышать.
Не стоило звонить. Он понял это сразу, как только услышал ее напряженный голос. Ей не нравилось, когда он звонил. Арне не имел права звонить ей и расспрашивать — и она часто напоминала ему об этом. Но сейчас была другая ситуация. Сейчас он был вправе, он даже должен был, как отец и будущий дед, волноваться и заботиться о состоянии своей беременной дочери.
— Ты где?
— Где я?.. Я с Албаном. И еще парой друзей. У них тут нечто вроде поминок. Ты ведь знаешь, что Замир умер?
Этого он не знал. Он даже не сразу смог сообразить, кто это. Кажется, это был какой-то кузен, напарник Албана по бизнесу, по поводу которого он и Анне постоянно переживали. И что, он умер?
— Нет… я не в курсе.
— Здесь творится какой-то ужас… — Казалось, она была совершенно растеряна. — Все в шоке… Семья… Друзья… Тело еще в полиции, поэтому они даже не могут его оплакать. А для них это важно… Поэтому здесь как-то… довольно тяжело.
«Тело еще в полиции»…
