Начать с того, что до конца не установлена твердая принадлежность группы хулиганов к какой-то тайной политической силе. Политики обычно открещиваются от так называемых скинхедов как черт от ладана. Но — и это также хорошо известно — охотно пользуются при необходимости силовыми услугами этой, весьма неплохо организованной молодежной «субстанции». Поэтому полностью отрицать участие скинов в бандитском убийстве нельзя — до тех пор, пока не будут выявлены организаторы. А те, как наглядно показал Александру Борисовичу разговор у губернатора с участием местных «силовиков», определенно пользуются каким-то не совсем понятным покровительством начальника ГУВД.
Можно было бы, конечно, и его подергать в качестве свидетеля по делу о скинхедах, если перевести на них стрелку и начать вплотную разрабатывать эту версию, но вряд ли этого захочет губернатор накануне перевыборов. Кто у них кого поддерживает, неизвестно, но подковерная борьба — это и невооруженным глазом видно — не прекращается ни на миг. Так что, вероятно, не захочет губернатор жертвовать своим «силовиком». А потом — ведь разрешения сверху потребуются! Ни тут, на месте, ни в самой Москве санкции не получишь. Значит, нечего и нервы трепать.
Но можно поступить иначе. Переложить эту задачу на плечи областной милиции. Пусть сами разбираются со своими скинхедами, пусть средства массовой информации подробно освещают эти «разборки» и пусть население губернии само делает для себя соответствующие выводы. Нянек нет, никто тебе разжевывать и вкладывать в рот азы политики не станет — бери и лопай сам.
Вот, собственно, и вся миссия. Смородинов против такой постановки вопроса не возражал. Турецкий предполагал, что и прокурор тоже возражать не станет, не нужны им «варяги», сделали свое дело и — отваливайте. Тем более, не за славой приехали, и отнимать ее ни у кого не собираются.
Ну и Костя вряд ли станет возражать — ведь главный вопрос выяснили. Привели сюда дипломата, не политика и не наркотики, а сугубо личная, домашняя трагедия — смерть отца. Случай действительно исключительный — по своему трагическому невезению.
Плетнев со Щеткиным, видя, что свое дело сделали, готовы были отчалить в столицу в любой момент. У Смородинова к ним тоже вопросов больше не было. Мужики сделали свое дело, оперативно помогли. Ну а для того чтобы завершать начатое дело, требовалось теперь как минимум поселиться в городе надолго и начать медленную и тщательную оперативную разработку. Но по привычке, пока есть возможность, не бросать неоконченного дела, они поехали в бар, надеясь, что там случайно может оказаться кто-нибудь, похожий на тех, кого пытался описать Бык. На всякий случай, больше даже от нечего делать. Ну и пивка хорошего попить.
Если для Петра Щеткина как действующего сотрудника милиции такая работа, в общем, не противоречила его служебному статусу сыщика, то Антону Плетневу — частному сыщику, за каждый чих, как говорится, требовался соответствующий гонорар. Одно дело, когда Меркулов обещает оплатить мозговые и физические затраты из каких-то своих, официальных или неофициальных, источников, а так-то вроде бы и усилия затрачены попусту. Или с тем же Александром Борисовичем. Правда, у него собственное расследование, которое должно принести «Глории» гонорар, а следовательно, и зарплату ее сотрудникам. Вот только из этого и исходить приходится. Поэтому и работали, стараясь, по возможности, подменять друг друга. Антон с Петром рыскали в поисках свидетелей, оставляя Турецкому пространство и для размышлений, и для личных оперативных действий.
Ближе к середине дня Александр Борисович позвонил Петру, который вместе с Антоном продолжал зондировать взглядами незамысловатый контингент «Золотой рыбки», и попросил его срочно подъехать к гостинице. Там будет ждать машина, взятая напрокат Турецким. Другая, тоже прокатная, осталась для экстренных нужд возле бара — для Антона.
Александр Борисович объяснил ему суть своего задания. Петру Щеткину, как человеку гораздо менее заметному, чем Антон и, уж тем более, Турецкий, надлежало проследить за пожилым человеком, который выйдет от Александра Борисовича, чтобы передать пакет внизу, портье, — для Турецкого, в 37-й номер. Важно, чтобы пакет не «затерялся» и чтобы посетитель, который является тем самым киллером, которого Александр Борисович и разыскивал, теперь, никуда не заезжая, отправился на вокзал и уехал из Воронежа к чертовой матери. Неплохо бы узнать, на всякий случай, куда. В смысле, к какой матери.
Петру, которому надоело делать вид, будто ему нравится медленно сосать пиво, которого он, в принципе, не любил, был рад сменить объект наблюдения.
Увидев, как «объект», выйдя из номера Турецкого и спустившись в холл, отдал администратору пакет, Щеткин тут же доложил Турецкому.
— Пакет на рецепшене.
— Понял, иду. Не жди, провожай…
Петр вышел на улицу и увидел «объект», который, стоя у края тротуара, высматривал свободную машину. Но их сейчас и именно здесь, у гостиницы, почти не было — не центр. Петя, который получил от Турецкого ключи заранее, пока у него в номере сидел этот «объект», немедленно прыгнул в «тачку» и с независимым видом опытного «бомбилы» поехал к гостиничному входу.
«Объект» призывно взмахнул рукой частнику, Щеткин остановился и открыл противоположную дверцу.
— Командир, — «объект» сунул голову в салон, — до вокзала подбросишь, здесь же рядом, а?
Щеткин подумал и спросил:
— Сколько кладешь?
— А сколько у вас обычно?
Вопрос был, прямо сказать, на засыпку. Петя задумался.
— Полтинник, — не очень уверенно сказал он.
— Ну, крокодилы… — протянул «объект». — Тут ведь два шага.
— И шел бы себе… ножками… — резонно ответил Петя. — Бензин дорожает…
— Ладно, поехали…
Езды действительно было минут на пять. Но принцип есть принцип.
— Далеко? — дружелюбно спросил Щеткин, разглядывая у пассажира единственную сумку.
— В Москву хочу… Как с билетами, не знаешь?
— Да на любой проходящий.
— А, ну да…
На том разговор и закончился. Пассажир вышел у вокзала и пошел в помещение касс. А Петр отъехал в сторонку и отправился туда же. Увидел отходящего от кассы своего пассажира, который рассматривал билет, ни на кого не обращая внимания, и шел в сторону перрона. Он был слишком спокоен, чтобы вдруг взять да резко изменить, например, уже принятое решение. О чем Щеткин и доложил немедленно Турецкому. А тот поблагодарил, сказал, что можно снимать наблюдение, скорее всего, Петя прав, не стоит терять времени. А пакет уже у него, и он выезжает к Корженецкому. Машину тот сам выслал за ним. В общем, действуйте, ребятки, по своему плану.
Операция, понял Щеткин, вступала теперь в последнюю стадию… И тут вдруг позвонил Антон:
— Петя, кажется, есть.
— Лечу! — отозвался Щеткин.
Почему этот худой и невысокий парнишка в распахнутой черной куртке, появившийся в баре, показался одним из тех, кого он искал, Плетнев сказать не мог. Только куртка, пожалуй, навела на мысль. Но, расстегнутая нараспашку, она не производила впечатления какой-то специальной формы. Сам Антон в Москве таскал такую же, только коричневую, — вот и вся разница. Да и сам парень своим физическим развитием никак не тянул на скинхеда — спортивного, накачанного, черного с ног до головы, — какими они представляются взору обывателя. А может, тут другое сработало? Антон заметил, но не сразу, а чуть погодя, как парень этот вошел в зал. Окинул его взглядом, в котором словно бы отпечаталось что-то хозяйское, потом присел у стола в глубине и стал молча ожидать, когда подойдет официантка. Не искал ее глазами, не звал рукой, не окликал. Он сидел молча и как бы привычно, словно пришел на работу, которую выполнял изо дня в день. И молчал, ни с кем не разговаривал, будто не замечал соседей, а они, в свою очередь, не видели его. И все происходило как-то слишком уж привычно.
Антон взглянул на бармена. Тот тоже стоял напряженно и что-то негромко, почти на ухо, говорил официантке. Та взяла кружку пива и пошла к парню. Поставила возле него, наклонилась и что-то сказала. Тот заметно вздрогнул, но, осторожно оглядевшись, как бы исподтишка, взялся за пиво. Медленно высосал, отставил кружку, потом снял куртку, свернул ее изнанкой наружу, поднялся и спокойно, не заплатив за пиво, двинулся к выходу. Бармен отвернулся, Антону показалось, что даже демонстративно. Превосходно.
Звонок Пете был сделан еще тогда, когда этот пацан ожидал пиво, так что теперь Щеткин должен был оказаться уже где-то поблизости. Но и этого отпускать нельзя было.
Антон положил на стол деньги — здесь так принято, — тоже поднялся и неспешно отправился к выходу, стараясь не выглядеть «хвостом» выходящего уже из дверей парня. Стал на ходу доставать из пачки сигарету.
На улице, увидел Антон, этот парень тоже остановился, закуривая. Куртка свисала у него с локтя. Очень хорошо, рука занята. Да и сам он был, конечно, тщедушным. Молодой еще… Но кто он?
