Леонид Словин - Астраханский вокзал. Повесть и рассказы

— Что, елки пушистые, приехали?

Все вокруг отдавало непробиваемой прочностью — и конвоир, и засов, и сами «елки пушистые».

Пока ехали, пока его водили по кабинетам, задавали анкетные вопросы, фотографировали, заполняли многочисленные протоколы, карточки, Илья мучительно старался вспомнить название маленьких животных, о которых рассказывал тесть:

— Упрутся однажды и за тысячи километров бегут к морю, словно кто их гонит! Стая за стаей, все — в воду, в воду! Пока не перетонут… И ведь видят задние, что впереди тонут и им то же будет, все равно прут! Не остановишь!

Возбуждение, в котором Илья находился, выдавало себя приступом необычайной говорливости, он глушил мысли словами и понимал это: «Говорю, значит, существую!»

— Не помните? — спросил Илья у доставившего его инспектора. — Кажется, это Платон недоумевал, почему люди знают, что хорошо, а делают то, что плохо?

Инспектор не ответил. Ладно скроенный сержант взял Илью за руку.

— Ну, елки пушистые, ладно, — сказал он грубовато, — мы не курить остановились. Показывайте карманы.

3 января, 2 часа 36 минут

В зале для транзитных пассажиров в Киеве до глубокой ночи толпились люди, слышалась громкая, непривычная уху речь.

Капитану мало приходилось бывать здесь. Он нашел в лабиринте камеры хранения ячейку Ильи, но не подошел, занял для себя ячейку поблизости. Потом вышел в зал, совсем рядом со входом оказалось свободное место. Когда он не знал, как лучше поступить, он ждал. И мог ждать сколько угодно: час, полдня, сутки. Игра стоила свеч. В случае ошибки, понимал, рискует всем.

Многолетний опыт подсказывал Капитану, что сотрудники милиции скорее всего здесь же, среди пассажиров. Капитан одного за другим отводил пассажиров, которые не участвовали в игре: кто-то неудобно сидел — не мог видеть вход в зал, кто-то только что позавтракал прямо на скамье, несколько человек в разных концах зала Капитан отвел из-за их бород — ношение бород в милиции не допускалось. Возраст, комплекция, выражение лица — все подвергалось тщательной оценке, изучалось, отсеивалось.

Время шло. Капитан ни на минуту не упускал милиционеров в форме, на его глазах пришла третья смена постовых. Капитан все еще ждал, следил, с кем заговорят постовые, кто обратится к ним вдали от глаз, где-нибудь за колоннами, с кем из пассажиров неожиданно поздоровается носильщик или по привычке кивнет дежурный администратор. Капитану удалось выявить одного такого, но он с восемнадцати часов больше не появлялся, видимо, успел смениться.

Одного за другим прощупывал Капитан каждого, кто входил в автоматическую камеру хранения.

Рядом с Капитаном на скамье сидели двое — женщина в длинном, спускающемся чуть не до пола платке, и мужчина в шубе, похожей на дамскую. Они везли четыре чемодана и круглую картонку, затянутую ремнем: в другое время Капитан поинтересовался бы картонкой — она стояла сбоку, и за ней не смотрели.

— Вы еще будете с полчаса? — спросил он у странной пары. — Я оставлю портфель. Думаю перекусить.

— Мы будем всю ночь, — ответила женщина. — Идите.

У черного входа ресторана Капитан приобрел бутылку водки, в буфете нашелся жареный судак, полтавская колбаса и курица. Стакан ему вначале не дали, он выпил из бумажного фунтика, сделанного из газеты. Потом уборщица принесла стакан. Выпив, Капитан поставил бутылку сбоку, у прилавка. С Маевским было покончено, Капитану не надо было прикидываться овцой, отказывать себе в привычном.

Из уличного телефона-автомата набрал 02.

— Милиция? Вокзал! В зале, где автоматическая камера хранения, вещи украли! Скорее, жду! Напротив колонны!

Быстрым шагом Капитан вернулся в зал, засек время: два часа тридцать шесть минут. Странная пара продолжала разговаривать, картонка по-прежнему стояла сбоку вне внимания.

«Воров нет, что ли?» — подумал Капитан.

В два тридцать девять к буфету за колонной подошел гражданский в каракулевой шапке. Он не встал в очередь, о чем-то спросил буфетчицу, несколько раз окинул глазами зал. Постовые незаметно следили за ним.

«За три минуты сработали…»

Продолжая наблюдать за действиями инспектора уголовного розыска, Капитан не оставлял без внимания выходные двери. Несколько человек покуривали там на сквознячке. Капитан оглядел и запомнил каждого: кто-то из них определенно прикрывал выход из зала.

Пройдя вдоль диванов с пассажирами, инспектор в каракулевой шапке снова подошел к буфету. Туда же подтянулся вскоре и один из курильщиков — маленького роста, сутуловатый. Теперь Капитан смотрел за этими двумя. Они никак не могли понять, куда делся человек, обратившийся в милицию.

Наконец, решив, что искать дольше не имеет смысла, они разошлись. Через сутуловатого, в гражданском, Капитан вскоре установил его коллегу — он сидел в самой глубине зала, у окна.

«Вот, пожалуй, все…» — подумал Капитан, оглядываясь.

Странная пара на скамье вызывала у Капитана чувство недоумения: кто такие? Зачем живут? Зачем ездят?! Как и под Новый год, хотелось поговорить о жизни, отвести душу. Зачем ездите, дорогие? Кто попадает под трамваи, под электрички? Такие, как вы, растеряхи, очкарики… Воруют у кого? Опять же у вас. Электрички, жулики улучшают человеческую породу! А как же? На то и щука в море, чтобы карась не дремал! Специальная наука, писали в журнале, вас изучает — виктимология, что ли? Смотрите, как надо жить, болезные, учитесь!

Но смотреть пока было не на что. Капитана изрядно развезло, но он держался молодцом: там, в камере хранения, в ячейке, лежало целое состояние.

В начале пятого часа оба работника милиции неожиданно потянулись к выходу. Зал спал, всякое движение прекратилось. Сотрудники сверили часы — Капитан догадался, что в это время перерыв.

Капитан дал им уйти подальше, прошел к автоматам с газированной водой, постоял секунды три и быстро вошел в камеру хранения.

Длинный ярко освещенный отсек был пуст. Так однажды Капитан проник в больницу и шел нескончаемым коридором мимо уснувших больных, свернувшихся калачиком медсестер, наполненных внутренней дрожью, разболтанных огромных холодильников. Все было ярко освещено, пусто, чисто.

Базовая ячейка Ильи была в конце отсека. Капитан набрал шифр — реле времени отсчитало заветные три секунды…

Автомобильный гудок потряс больничную чистоту автокамеры. Капитан с силой ударил кулаком по дверце — гудок не прекратился. Казалось, кто-то изо всех сил сжимает резиновую грушу старого довоенного клаксона. Капитан заметался по отсекам, как две капли воды похожим один на другой.

У выхода его уже ждали… Сосед по скамье в шубе, он уже не казался странным, — инспектор розыска, участвовавший в операции.

Капитан сжал себя в комок, на всякий случай поднял обе руки. Каждая клеточка мозга, каждый мускул напряженно работали, пока он медленными шагами шел к выходу.

Можно было испробовать один вариант, но не сейчас — когда выведут из зала… На путях работал маневровый локомотив… Спасение заключалось в том, чтобы выскользнуть из рук, когда поведут, и броситься наперерез маневровому, проскочить перед ним… Такое уже удавалось, преследователи отстанут — только когда на карту поставлено все, тогда бегут через путь!

Он пошел быстрее, привычно льстиво выгнув спину, как еще недавно делал перед Ильей:

— Сдаюсь! Гениально выслежен! Преклоняюсь, просто преклоняюсь!

3 января, 3 часа 20 минут

Пронзительный телефонный звонок разбудил Денисова.

Не поднимаясь со стула, он попытался достать трубку, но выронил — трубка со стуком ударила в настольное стекло.

— Слушаю, Денисов, — он был уверен, что кто-то случайно набрал не тот номер.

Звонил Сабодаш.

— Не уехал еще?

— Электричку жду.

— Так… В четыре двенадцать, значит? — В голосе Антона слышалась неуверенность. — Понимаешь, Маевский хочет сделать важное заявление… И вот я подумал: лучше тебе с ним. Как говорится, сыграл первую скрипку.

— Скажешь тоже! — Денисов пошевелил затекшими пальцами. — Где он?

— Возьми его в кабинет начальника отдела. Там все материалы. Учти: скоро Холодилин появится! — Сабодаш снова привычно трусил. — Ни пуха!

Кабинет Бахметьева был тоже весьма необычным, хотя и похуже денисовского — одно из окон кабинета выходило в центральный зал на уровне верхних антресолей. Сквозь открытую форточку снизу доносились те же непрекращающиеся звуки шумящего по деревьям дождя. Денисов мельком окинул глазами зал. Сбоку, у колонны, стояли сиротливо чьи-то чемоданы, младший инспектор посматривал за ними со своего места — от суточных касс. В ряду спящих Денисов задержал взгляд на девушке в ватнике и вспомнил знакомую официантку из третьего буфета: любопытно, что она нашла в нем, в Денисове… Высокий худой старик рисовал спящих, удобно устроившись в кресле, карандаш его так и скользил над альбомом.