Это была шутка гомосексуалистов. Ни один их них не был голубым, но они часто шутили таким образом, пользуясь любимыми приколами педиков. Среди нормальных мужиков это распространено, Гарольд. Так часто бывает.
— Довериться испашке, — Исаак снова затряс головой, — верительные грамоты которого...
— Его проверяли, — сказал Гамильтон.
— Но не я.
— Его проверяли, — повторил Гамильтон, выделив последнее слово.
— Ну, если так, то он не был...
— Тщательно, — уточнил Гамильтон и посмотрел на Исаака.
Исаак не уступал.
— Если бы я проверил этого парня, — начал он.
— Ты в это время был в Балтиморе... — ответил Гамильтон.
— Дело могло подождать моего возвращения.
— ...навещал свою мамочку, — уточнил Гамильтон.
— Не было такой срочности...
— Помчался к мамочке на Рождество.
Сейчас он перешел в атаку, пытаясь подколоть Исаака. Исааку не нравилось, когда о нем думали как о маменькином сыночке. Но он на самом деле часто ездил навещать свою мать в Балтимор.
— Отправился покушать мамочкиного пудинга, — сказал Гамильтон.
Каким-то образом это у него прозвучало необыкновенно оскорбительно.
— А ты в это время, — сказал Исаак, — своими руками отдал испашке... А кто, кстати, его проверял?
— Джеймс.
— Джеймс?! — воскликнул Исаак.
— Да, Джеймс, и он делал проверку очень тща...
— Ты доверил эту работу Джеймсу? Джеймсу, который потом хотел использовать бейсбольные биты для того, чтобы...
— Тогда я не знал, что Джеймс так облажается, — холодно сказал Гамильтон. — Ты был в Балтиморе. Кому-то же надо было сделать работу. Я велел Джеймсу проверить его. Он вернулся с отзывами, которые звучали очень хорошо.
— Например?
— Например, сейчас он ни на кого не работает. Вольный стрелок. На него нет досье в полиции. Когда-то давно он работал курьером на людей Чанга. И я решил...
— Узкоглазым тоже нельзя доверять, — перебил его Исаак.
— Никому нельзя доверять, — отрезал Гамильтон. — Ты был не в курсе происходящего. Ты был в Балтиморе. Я опирался на собственную интуицию.
— Я же не знал, какой расклад.
— Правильно.
— Кстати, я и сейчас ничего не знаю.
— И это правильно.
— Все, что я знаю, это то, что Геррера свистнул полтинник.
— Да, это все, что ты знаешь.
— Ты не хочешь рассказать мне остальное?
— Нет, — улыбнулся Гамильтон.
* * *
Использовать близнецов Ба тоже было идеей Гамильтона.
Вообще-то их звали Ба Жег Шен и Ба Зай Конг. Но люди, не принадлежавшие к китайской общине, называли их Зинг и Занг. Обоим было по двадцать семь лет. Зинг на пять минут старше. Еще они оба были чертовски хороши собой. Рассказывали байку, что когда-то Зинг жил с классной рыжей американской девчонкой целых шесть месяцев, и она за все это время ни разу не догадалась, что он трахает ее по очереди с братом.
Зинг и Занг знали: если китайцы когда-нибудь завоюют весь мир — а они не сомневались, что однажды такой день наступит, — то это произойдет не потому, что коммунизм как форма правления лучше демократии, а потому что китайцы — прекрасные бизнесмены. Зинг и Занг были молоды, энергичны и чрезвычайно честолюбивы. В Чайнатауне говорили, что, если им предложат хорошую цену, они, не раздумывая, пришьют собственную мать.
А потом еще выломают у нее изо рта золотые коронки. Близнецы открыли свой боевой счет пять лет назад в Гонконге. Тогда им было всего по двадцать два. И на каждого огребли по тысяче американских долларов.
Конечно, сейчас их расценки несколько выросли.
Например, когда в декабре Льюис Рэндольф Гамильтон впервые встретился с ними, чтобы решить вопрос с курьером по имени Хосе Доминго Геррера, он предложил им всего три тысячи долларов за то, чтобы слегка потрепать маленького пуэрториканца и забрать пятьдесят тысяч, которые у него должны были быть с собой. Зинг и Занг посмотрели Гамильтону прямо в глаза — их лица были еще более непроницаемы, чем у остальных китайцев, возможно, потому, что братья всегда вели себя дерзко, почти вызывающе. Они сказали — сейчас вырубить кого-то стоит по четыре тысячи зеленых каждому, то есть вся работа восемь штук. А не нравится, можешь не заказывать. Гамильтон сказал, что он не хочет, Господи сохрани, отправлять этого парня прогуляться на небеса, все, что от них требуется, — это слегка подправить ему внешность. На это близнецы сказали, что цена остается прежней — восемь штук, а если для Гамильтона дорого, то у них есть и другие клиенты. Гамильтон закатил глаза и тяжело вздохнул. Он согласился.
Чем немало их удивил. Они задумались над тем же вопросом, что и Геррера, когда Гамильтон нанял его отвезти этот полтинник: «Почему он не использует для этого своих людей? Почему он платит восемь тысяч долларов за то, с чем его собственная банда тупиц без труда справится?»
А еще их интересовало, как они смогут обернуть эту особенную ситуацию в свою пользу.
Подумав, братья выбрали следующий способ. Они встретились с указанной жертвой, с этим Хосе Доминго Геррерой, и рассказали ему, что должны отправить его к праотцам 27-го декабря, то есть через два дня после Рождества.
— На Новый год ты быть на яйцах, — сказал Зинг.
Они оба говорили по-английски как китайские повара в фильмах о временах золотой лихорадки. Правда, это не делало их менее опасными. Гадюки тоже неважно изъясняются на английском.
Геррера, который раньше размышлял, почему Гамильтон нанял его связным, теперь начал задумываться, с чего эти двое долбаных безграмотных узкоглазых вдруг рассказывают ему о планах пристукнуть его же. И догадался — они хотят денег за то, чтоб не пришибить его. Вот и сошлись два конца. А это значило, что скорее всего предполагается вариант, при котором он выкладывает им наличные, а они все равно приканчивают его. В этом городе так трудно жить!
Геррера слушал, как они ему говорили, что им надо восемь тысяч долларов, чтобы они могли забыть о некоем кратком свидании две недели назад. Геррера опять же догадался, что как раз столько им платит Гамильтон за то, чтобы они устроили на него засаду и отобрали деньги. Геррера намеревался свистнуть эти полсотни Гамильтона. И исчезнуть в ночи. Трахнуть этого проклятого жака. Но узкоглазые определенно создали для него проблему. Если они его пристукнут, то заберут полсотни и возвратят Гамильтону. И бросят остывшего Герреру в канализацию. С другой стороны, если бы он им заплатил восемь...
— Давайте заключим сделку, — сказал он, и они пожали друг другу руки.
Он так же верил этим рукопожатиям, как и их узким глазам. Но, как ни странно, тут Геррера и начал размышлять про себя по-испански над тем же, над чем братья Ба — по-китайски.
Вслух и по-английски Геррера сказал:
— Чего он на меня наезжает?
Вслух и на своем собственном английском Зинг и Занг сказали:
— Зачем она выбилать два китаеса?
Они тщательно изучили эту проблему вместе.
Стало очевидно, что на Герреру в самом деле наезжают.
В том плане, чтобы пришибить. И хотя он должен был признать, что восемь тысяч долларов совсем недурная цена за его задницу — охотников за призами в этом городе нокаутировали и по меньшим ставкам, — все еще не решался вопрос: почему? И почему пришить его должны обязательно китайцы?
Потому что...
Ладно...
Они переглянулись.
И тогда Геррера произнес:
— Потому что должна быть какая-то связь с китайцами.
— А-а, — сказал Занг.
Геррера был благодарен ему за то, что тот не сказал: «Ах, так!»
— Хотите стать партнерами? — спросил он.
Братья Ба с непроницаемым видом смотрели на него. «Долбаные узкоглазые!» — подумал он.
— Хотите войти в бизнес?
— А, биз'лиса, биз'лиса, — улыбаясь, закивал Занг.
Это они понимают. Деньги. В их головах пальцы летают над косточками счетов.
— Выясните, почему он наезжает на меня, — сказал Геррера.
Все улыбались.
Геррера догадался, что братья Ба улыбаются, потому, что, может быть, из симпатичных болванов мечтают пробиться в большие игроки. Геррера улыбался потому, что у него появилась надежда выбраться из этого города не только живым, но и богатым.
Все еще улыбаясь, они еще раз пожали друг другу руки.
Одиннадцать дней спустя близнецы пришли к нему.
Нахмуренные.
Под Новый год.
Без тени уважения к Геррере.
У них появились дурные предчувствия в связи с этим новым партнерством. Им пришлось снова увидеться с Гамильтоном, и он заплатил им задаток: половину от условленной цены за работу. А остальную часть, четыре тысячи, они получат, если доставят груз наркотиков, которые Геррера повезет через три дня.
— Тепель ми не плинесет-а денги, ми потелять денги! — кричал Занг.
— Ми теляй-а денги! — вторил ему Зинг. — Нет, нет, — терпеливо убеждал их Геррера, — мы можем сделать большие деньги!
