Ознакомительная версия.
Отхлебнув пива, оказавшегося к тому же теплым, Василий наконец негромко поинтересовался:
— Принесли?..
— В сумке, — кивнула Куткова, в этот момент уже поглощавшая с жадностью шашлык. — Сам бери, Женечка завсегда сам…
Василий хотел возразить, но, искоса глянув на занятую едой тетку, мысленно махнул рукой и потянулся к сумке, которую та поставила на пол между их стульями.
— В газетку завернуто, — пробормотала Нина Степановна, беззастенчиво облизывая пальцы: можно было подумать, что старая грымза голодала в суринском особняке! Притом что как раз эта часть хозяйства находилась в ее руках…
— Сколько? — буркнул Василий, извлекая со дна сумки, из-под каких-то тряпок, аккуратно перевязанный нитками небольшой газетный сверток и прикидывая, как бы понезаметнее переложить его в свою лежавшую на столе барсетку, заранее расстегнутую. Правда, как он убедился только что, внимания на них давно уже никто не обращал, включая официантку, вернувшуюся к разговору с кассиршей.
— Три с половиной тыщи, — невнятно ответила не перестававшая жевать Куткова. — Больше на этот раз не вышло, похороны, то да се…
— Спасибо за информацию! — Звонкий девичий голос раздался, как показалось Василию, засовывающему в этот момент сверток в барсетку, откуда-то сверху: дернувшись от неожиданности, он на мгновение замешкался, подняв глаза на синеглазую красотку, словно из-под земли выросшую у их стола, и это решило дело. Все произошло в считаные секунды: крепкая пятерня одного из «пивных» мужиков, опустившаяся на замершую вместе со свертком руку Василия, защелкнувшийся словно сам по себе на запястье второй руки наручник, последовавшие одна за другой фотовспышки, замершая в глупом недоумении вытянутая физиономия Кутковой, на плечи которой опустились совсем не слабенькие руки синеглазой красотки…
— Сиди тихо, не дергайся! — Злой окрик, как показалось Василию, прозвучавший в самое ухо. — Иначе быстро на пол приляжешь!..
Он и не дергался — в отличие от немедленно разразившейся воплями Кутковой, эта идиотка орала что-то вроде: «На помощь, грабю-у-ут!..» Ровно до тех пор, пока «возлюбленный» синеглазки не ткнул старухе под нос свое удостоверение…
Василий никогда не относился к категории боевиков, никогда не принимал участия ни в каких массовых акциях и, в отличие от Женьки, терпеть не мог оружия. Зато с немалой гордостью относил себя к интеллектуальной части их группировки, хотя на самом деле был чем-то вроде курьера, связного, распространителя литературы… Ну и крайне редко на его долю выпадали особые задания, о последнем из которых Василий старался не думать… Куда приятнее вспоминать, как однажды его похвалил за сообразительность в весьма неприятной ситуации сам Э. Л., перед которым Василий преклонялся!
Конечно, тот давно успел забыть, что два года назад ему представили ничем не примечательного паренька по имени Василий, но сам-то Вася об этом помнил! И никогда не упускал случая небрежно заметить в разговоре, что знаком с «самим».
Соображал он и в самом деле быстро, да и хладнокровия Василию было тоже не занимать. Именно поэтому не стал дергаться, а начал с лихорадочной скоростью вычислять, откуда грянул гром, что может быть известно чертовым придуркам ментам и как следует себя вести на неминуемом допросе… «Скорее всего, — решил он, — это сучка Лариска, решившая прекратить свое „спонсорство“, после того как освободилась от старика… Точно она, гадина, навела!.. Впрочем…» Он ощутил нечто вроде злорадного удовлетворения: так им, придуркам, и надо — и Женьке, и этому его отмороженному майору! А вот он тут вроде как человек случайный, просьбу дружбана выполнял… Отмажется как нечего делать!
Увязать случившееся с тем самым особым заданием Василию и в голову не пришло… Направляясь на выход в сопровождении двоих оперативников, без всякого почтения подталкивающих задержанного в спину, Василий бросил взгляд на испуганно жавшихся друг к другу за стойкой бара официантку и кассиршу, с которыми о чем-то разговаривала синеглазая… Надо же, какие красотки работают теперь на ментяр!
На Нину Степановну Куткову, которая, сообразив наконец, что повязали их вовсе не грабители, а совсем наоборот, вновь развопилась, теперь уже она орала что-то насчет того, что «никто не имеет права», Василий даже не оглянулся.
«Старую каргу наверняка отпустят сегодня же, — подумал он. — Допросят и отпустят… Только бы она не сболтнула чего лишнего!.. Надо сообразить, что эта ведьма знает…»
Мысль о том, что его собственный арест напрямую связан с Женькой, ему в голову, несмотря на принадлежность к «интеллектуальной элите», не приходила по-прежнему. Строго говоря, были у Василия и свои проколы, о которых никто не знал… Ведь показалось же ему в последний раз, когда отвозил книги по указанному адресу, что кто-то висит на хвосте?.. Так нет же, не стал, как их учили, перепроверяться — спешил, блин… Ну ничего! Даже в этом худшем варианте, если Лариска ни при чем, а взяли его по «делу», он все равно отмажется!
Получив очередной тычок в спину, отправивший его в глубь ментовского «газика», он зло позавидовал этому везунчику Лопухину, который наверняка в данный момент благоденствует в далеком Н., возможно, еще и в компании со своей девицей…
— Ну что, Савва Васильевич? — Турецкий улыбнулся Алексееву, вошедшему в его кабинет. — Как вам перемена климата, терпимо?
— Да как сказать… — Следователь явно повеселел за два дня, прошедшие с момента водворения в бутырские стены этапированного в Москву Лопухина. — Если б хоть дома потеплее было… А то на кухне у меня просто Северный полюс… Да и на работе…
— Зато в нашем с вами деле явно горячо. — Турецкий быстро перебрал бумаги на своем столе, найдя нужную, протянул Савве: — Эксперты подтвердили: Анатолий Вадимович Сурин застрелен из «макарова», прибывшего из Н.
— Так быстро?! — Удивление Алексеева было неподдельным: всем известно, что очередь на экспертизу огнестрельного оружия самая длинная, пока дождешься результатов, подозреваемый не один месяц отсидит… Вот что значит Генеральная прокуратура!
Турецкий словно угадал его мысли:
— Ну только не подумайте, что все это благодаря «протоколу»… Признаюсь: личные связи, причем не мои, а Вячеслава Ивановича Грязнова — у одного из его любимых оперов сестра там работает, вот и… Словом, допросы обвиняемого можете начинать!
Савва Васильевич недоверчиво посмотрел на Сашу:
— Вы… доверяете первые собеседования мне?..
— Что значит — доверяете? Насколько знаю, вы высококлассный профессионал, в материале с самого начала — по самое некуда! Так что вперед и с песней, как говорится… К слову сказать, у меня складывается впечатление, что в области вы несколько засиделись: по себе знаю, иногда менять место службы весьма и весьма полезно не только для человека, но и для дела… Как-нибудь расскажу вам, каким образом складывалось у меня…
Алексеев, все еще не веривший своим ушам, воззрился на Турецкого, не зная, что сказать, невольно вспомнив, какое бурное неудовольствие вызвала у него в самом начале передача дела под контроль Генеральной прокуратуры. Дураком, выходит, был… Сущим дураком!..
А Турецкий как ни в чем не бывало продолжил.
— Так… Значит, по причине разносторонности доставшегося нам с вами расследования и обилия статей, по которым проходят наши фигуранты, предлагаю построить дальнейший процесс расследования следующим образом… Кстати, в наши с вами ряды влился мой коллега — «экономист», он будет заниматься исключительно финансовыми махинациями Сурина, в связи с которыми вчера задержан один из фигурантов — Голдин… На нашей с вами совести, как вы понимаете, уголовщина… Ага!.. Привет, Володя, наконец-то!..
Последнее относилось к раскрасневшемуся с мороза Яковлеву, на редкой для него скорости влетевшему в кабинет Турецкого, едва постучавшись.
— Извините, Сан Борисыч, полчаса завестись не мог… Потом мотор минут двадцать ловил… Честное слово, в Н. теплее было!
— А все знаешь почему? — моментально отреагировал Турецкий. — Из-за Гольфстрима…
— А?.. — Яковлев споткнулся посреди кабинета и недоуменно уставился на Александра Борисыча.
— Вот тебе и «а»! — с довольным видом произнес тот. — Иногда телевизор весьма полезно посмотреть и послушать! Правда, слышал не я сам, а моя Иринка… Гольфстрима-то, оказывается, уже почти что и нет, несмотря на глобальное потепление!
— Как это — нет? — Савва обеспокоенно шевельнулся на стуле. По неведомым причинам сообщение Турецкого его неприятно задело: в свое время, сдавая географию в восьмом классе школы, именно за Гольфстрим он и получил заслуженную «пятерку».
— А вот так! — продолжил Саша. — Теплое течение, определявшее в том числе косвенно и наш с вами климат, практически рассосалось, а почему — ученые пока не знают…
Ознакомительная версия.
