В это время Павел Иванович уже закрыл ворота и подошел к машине. Светлана собралась было выйти из нее, но он поспешно сказал:
— Нет, нет! Бога ради, не выходите! Так будет лучше.
— Но почему же?
— Уверяю вас, голубушка. Поверьте мне, — все так же торопливо произнес Павел Иванович и, бросив опасливый взгляд на дачу, прибавил тише: — Я даже не хочу, чтобы вы видели эту пьяную рожу. И совсем это не требуется, уверяю вас.
Он был так взволнован, что это волнение невольно передалось и Светлане.
— Что же мне делать? — растерянно спросила она.
— Оставайтесь в машине. Я вам вынесу этот портсигар. — И настойчиво повторил: — Оставайтесь в машине.
Взяв с заднего сиденья портфель, Павел Иванович торопливо направился к даче.
Первая мысль, которая мелькнула у Светланы, была — убежать отсюда. Все здесь начало пугать ее: эта тишина, безлюдье, эта заколоченная дача и сам Павел Иванович, взвинченный, торопливый. Убежать…
Светлана даже сделала движение, чтобы открыть дверцу машины. А портсигар?.. Она оглянулась. За забором по улице шли какие-то люди, молодые парни… Светлана заставила себя успокоиться. В конце концов тут ей ничто не угрожает. А в дачу она не пойдет, даже если Иван Иванович — так ей представился Павел Иванович — будет теперь просить ее об этом. Не пойдет, и все! Но ждать будет, пожалуйста…
А в даче происходил в это время следующий разговор.
— Она не зайдет и вас не увидит, — говорил Сердюку Павел Иванович. — Чего вы опасаетесь? Вы получите деньги и можете сегодня же уехать.
— Я не могу сегодня уехать, — отрицательно мотнул головой Сердюк. — Сами знаете.
— Но он не пришел, вы же видите.
— Ну, завтра придет.
— Зачем вам нужен этот тип? Неужели ради него вы, набитые деньгами, готовы на подобное дело? Это абсурд!
Павел Иванович говорил так горячо и убежденно, что Сердюк заколебался. Да и чутье опытного преступника подсказывало: надо как можно скорее отрываться из Москвы, что-то тут неспокойно.
— Дайте мне его только на две минуты, — наседал Павел Иванович. — Не убегу же я с ним!
— А может, и убежите? — усмехнулся Сердюк. — Давайте так. Вот вам эта штука, — он вытащил из кармана газетный сверток. — А вы пока оставьте деньги.
— Хорошо. Вот они. В портфеле.
Сердюк взял портфель, открыл его, увидел пачки с деньгами и только после этого отдал Павлу Ивановичу сверток.
— Ладно. Держите. И обратите внимание: деньги не считаю.
Павел Иванович махнул рукой и поспешно вышел.
Светлана торопливо развернула сверток и, прижав руку к щеке, воскликнула:
— Он! Это же он, вы понимаете?!
— Очень хорошо. Сейчас я все улажу.
Павел Иванович, взяв у нее портсигар, снова ушел. На этот раз он вернулся быстро. Вид у него был огорченный и сконфуженный.
— Вы знаете, — сообщил он. — У меня не хватило денег. Обещал ему завтра привезти.
Светлана закусила губу и посмотрела на него с таким отчаянием, что Павел Иванович добавил:
— Да не волнуйтесь так. Все хорошо. И завтра…
— Нельзя ждать до завтра! Надо немедленно привезти сюда милицию! Он обязан отдать! Его… его просто арестуют!..
Павел Иванович с беспокойством посмотрел на девушку: такого оборота дела он не ожидал. Но тут же изворотливый ум его подсказал выход. Он грустно улыбнулся и сказал:
— И меня с ним тоже арестуют.
— Вас?!
— Конечно. Он же немедленно скажет, что мы сообщники. И что вас я привез, только чтобы удостовериться в подлинности этой вещи. И пойдет писать губерния. Вы разве милиции не знаете? Я же позора не оберусь! Я же домой вернуться не посмею!
Он говорил с такой горечью, что Светлана заколебалась.
— Но что же делать?
— То, что я говорю. Клянусь, портсигар будет завтра у вас.
— Но скажите мне хоть адрес этой дачи. На всякий случай.
— Вы мне не верите? — с упреком спросил Павел Иванович.
Светлане стало стыдно. Этот пожилой, солидный человек так благородно и бескорыстно вел себя и теперь может пострадать из-за нее. Нет, нет, это невозможно!
— Хорошо, — вздохнула она. — Подождем до завтра.
— Ну и чудесно! — обрадованно сказал Павел Иванович. — Я к вам приеду с портсигаром ровно в два часа завтра. Вас устроит?
— Когда угодно!
Они уселись в машину.
Через минуту сине-серый «Москвич» вырулил на улицу.
Когда подъезжали к Москве, Павел Иванович спросил:
— Вы где живете?
— Высадите меня, пожалуйста, где-нибудь в центре, — попросила Светлана. — Я еще в магазин зайду.
Вскоре машина уже ехала по проспекту Маркса. Светлана показала на гостиницу «Москва».
— Вот здесь, пожалуйста.
— Здесь? — как-то странно переспросил Павел Иванович и, спохватившись, добавил: — Впрочем, мне все равно.
Очутившись на тротуаре, Светлана помахала вслед удалявшейся машине и почему-то подумала: «Какие красивые зеркальца у нее по бокам!»
Подземным переходом она прошла на улицу Горького. Бродя по магазинам, Светлана снова и снова возвращалась мыслями к своей странной поездке. И чем больше она о ней думала, тем больше росло в ней беспокойство. Ей уже казалась подозрительной и дача, где она побывала, и в общем-то совершенно незнакомый ей Иван Иванович, и вся эта история вокруг портсигара. «Глупости, — говорила она себе. — Глупости. Он приедет, как обещал. И мы получим портсигар. Обязательно».
Уже начинало темнеть, когда Светлана собралась ехать домой. Остановка ее троллейбуса была около гостиницы, и девушка заспешила туда.
Первое, что она там, около подъезда, увидела, был знакомый «Москвич», Светлана даже узнала зеркальца по бокам. Она остановилась невдалеке, под деревом, чувствуя, как вдруг забилось сердце.
И в этот момент из подъезда вышел Иван Иванович. Он что-то спросил у швейцара, тот, подумав, ответил. Иван Иванович снисходительно улыбнулся и сунул ему что-то в руку. И швейцар почтительно проводил его до машины.
Светлана не решилась к нему подойти. Она только проводила «Москвич» глазами и с непонятной тревогой на душе поспешила к остановке троллейбуса. Все-таки что-то она сделала в этот день не так, какую-то совершила ошибку. И неизвестно почему ей вдруг стало страшно.
Когда стемнело, дача была окружена. За это время в ней не было заметно никаких признаков жизни.
Но с наступлением темноты в дальней комнате, окна которой, тоже заколоченные досками, выходили в глубь участка, замерцал сквозь щели слабый огонек. Разобрать, кто находится в комнате, было невозможно.
— Что будем делать? — шепотом спросил Откаленко. — Ведь если постучать, он, пожалуй, не откроет.
— Ясное дело, не откроет, — поддержал его кто-то из сотрудников. — Раз прячется от всех.
Решено было незаметно проникнуть в дачу. Один из сотрудников, ловко карабкаясь по углу сруба, поднялся на чердак. Там, осторожно посвечивая себе фонарем, он обследовал пол. Никакого люка или чего-нибудь подобного, ведущего вниз, не оказалось.
Откаленко предложил пролезть через окно, где доски слабее всего приколочены к наличникам. Кое-какой инструмент на всякий случай привезли с собой из Москвы. Цветков, подумав, согласился.
Осмотрели окна, выходящие на улицу. На одном из них доски держались довольно слабо. Откаленко и еще один сотрудник принялись со всевозможными предосторожностями вытягивать заржавевшие гвозди.
Внезапно доска едва слышно затрещала. И мгновенно в дальнем окне погас свет.
Работу немедленно прекратили. Воцарилась тишина.
Однако прошло не меньше часа, прежде чем снова появился в окне свет.
— Успокоился, — тихо произнес Цветков. — Нет, милые мои, тут надо придумать что-то другое. Он может быть и вооружен.
— Как же его выкурить? — с досадой спросил Откаленко.
— О! — Цветков вдруг оживился. — Именно так и сделаем.
И он объяснил свой план.
Кто-то из сотрудников с сомнением заметил:
— Много будет шуму.
— Чем больше, тем лучше, — ответил Цветков. — Но только с умом. И еще надо учесть ветер.
Все бесшумно принялись за работу. Кто-то сбегал к машине и вернулся с тяжелой канистрой.
Когда все было готово и каждый занял отведенное для него место. Цветков подал сигнал.
И в тот же миг с двух сторон от дачи взвились к небу языки пламени. Ветер погнал к окнам едкие клубы дыма.
— Пожар!.. — раздался откуда-то издали истошный голос.
— Пожар!.. Пожар!.. — ответили ему с других сторон чьи-то далекие голоса.
И в тот же момент с треском распахнулась дверь дачи. Оттуда метнулась чья-то тень.
Наперерез ей кинулся Откаленко.
— Игорь, назад! — не своим голосом крикнул Цветков.
Но тут грохнул выстрел, и Откаленко навзничь опрокинулся на землю.
А в кустах уже завязалась отчаянная борьба. Послышались крики, чей-то стон, звуки ударов.
