Ознакомительная версия.
— Есть у меня подозрение, Коля, — задумчиво сказал Филипп, — что этой гребаной машины нам всем не видать больше как своих ушей. И никакие документы тут не помогут. Не отдадут — и все!
— Так ставишь вопрос? — многозначительно промолвил Щербак. — Ну-ну… Поглядим, однако. Но пока давай-ка послушаемся моей интуиции и быстренько смоемся отсюда. Что-то у меня появилось подозрение, что они нас секут. Руками в нашу сторону тому менту показывали. Видно, на власть надеются, а сами лезть пока не хотят. Либо им не велели.
— А мы сейчас вон на тот мост поднимемся и в случае чего уйдем по кольцу и направо, за гаражи, я тут места знаю. Фиг поймают.
— Откуда? — с легкой усмешкой поинтересовался Николай.
— Было как-то… — скромненько ответил Филя.
— Неужто опять от очередной дамы сердца уходил? Неодетым, в одном этом?.. — уже откровенно забавлялся Щербак.
— Не отвлекайся! — смешно нахмурился Агеев. — Бежать так бежать!
Что они немедленно и сделали…
А помощь все не шла. Не слышали они грозного рыка сирены грязновского полицейского «форда», который в иные моменты жизни звучал победной музыкой. Значит, что-то там, на Петровке, 38, опять не складывалось. Или городской транспорт проезду мешал?.. А с другой стороны, чего паниковать-то? Ну сколько времени прошло с момента их побега? Сыщики посмотрели друг на друга и… рассмеялись. Это им показалось, что прошли уже чуть ли не сутки, а на самом деле — пятнадцать минут, ну двадцать, не более. Однако и это короткое, в сущности, время бандиты сумели использовать гораздо успешнее, нежели господа оперативники из славного и героического ведомства Вячеслава Ивановича. Такие вот дела. Таков он, момент истины-то…
3
Черт-те что уже творится на свете! Это была первая и, пожалуй, наиболее верная мысль, которая пришла в голову Вячеславу Ивановичу, едва его автомобиль, оглашая окрестности ревом сирены, свернул с шоссе и въехал во двор автосервиса, сопровождаемый двумя машинами — Демидова и Голованова — и серым таким, не бросающимся в глаза, небольшим автобусом с ребятами из СОБРа. Последний, правда, не въехал во двор, он остановился на повороте, будто он здесь ни при чем, сам по себе, в ожидании дальнейшей команды генерала Грязнова. И занавески на его окнах были плотно задернуты. Там же, почти на обочине дороги, аккуратно поставили свою «девятку» и Щербак с Филей. Они тоже пока не торопились выходить.
А мысль Грязнова, точнее, его реплика, обращенная к Турецкому, развалившемуся на заднем сиденье, была вызвана видом того, что открылось глазам начальника Московского уголовного розыска.
Открылось же всем приехавшим сюда следующее. Во дворе, напротив въезда в мастерские, словно перекрывая его, стояло десятка полтора крепких таких, квадратных парней — в вязаных шапочках по самые брови, в меховых кожаных куртках, спортивных шароварах с яркими полосами и в кроссовках. Руки у всех были засунуты в карманы курток, распахнутые отвороты демонстрировали золотые блестки на толстых шеях, равномерно двигались челюсти, перемалывающие жвачку. Словом, видок — ничего не скажешь, классика! Этакая, понимаешь ли, очередная кинематографическая бригада, круче некуда. Но довершал великолепный образец картины противостояния тоже рослый, чем-то похожий на остальных, розовощекий милицейский полковник, стоящий впереди с широко расставленными ногами и с заложенными за спину руками. Не знай Вячеслав Иванович или тот же Александр Борисович, что здесь происходит, точно подумали бы, что попали на бандитскую стрелку, где одна сторона уже явилась и теперь демонстрирует свою отмороженность другой, не менее, видать, отчаянной бригаде.
— Не, ты только глянь, Саня, чего они себе тут позволяют?! — Грязнов был не то чтобы поражен, он просто обалдел от подобной наглости.
— А ты поубавь ему… гонору-то, — спокойно посоветовал Турецкий.
— Так а я про что! — Грязнов взял микрофон и, открыв свою дверцу, рявкнул на всю округу: — Полковник, подойдите сюда! — Но сам не вышел, а только ногу высунул наружу, демонстрируя генеральский лампас на брюках.
В группе произошло движение, похоже, что такого оборота все-таки не ожидали. Полковник же неторопливо, даже степенно, пошел к машине. Приблизился, небрежно кинул ладонь к козырьку меховой шапки, открыл уже рот, чтобы доложить, но Грязнов его остановил встречным вопросом:
— Что за люди? Что здесь происходит?
Вопросы прозвучали резко и без всякого уважения к полковничьим погонам. Уж это-то милиционер мог понять. Турецкий, наблюдавший за небогатой его мимикой, увидел, как на щеках напряглись и побелели желваки. Ага, значит, мы не любим, когда с нами вот так! Ничего, перебьетесь…
Александр Борисович толкнул свою дверь, она открылась, и Грязнов приказал:
— Садитесь, докладывайте!
Полковник, недовольно нахмурившись, был вынужден подчиниться приказу и, пыхтя, залез в салон. И тут увидел второго генерала — с погонами прокурора. Турецкий по дороге сюда успел заскочить на минутку к себе на службу и надеть свою форменную куртку. Мол, гулять так гулять! И теперь по выражению лица мента стали понятны его мысли. Может, их имелось в наличии даже и несколько, но основной была явно такая: «Ну, блин, попал!» Однако и он тоже не зря, по всей вероятности, таскал на плечах свои звездочки.
— ЧП здесь случилось, товарищ генерал, — доложил он охрипшим, то ли от волнения, то ли от пьянства, голосом. — Нападение с имеющимися последствиями. Вот прибыл зафиксировать.
— И что за последствия? — серьезно спросил Грязнов, полуобернувшись к нему и протягивая руку: — Документы, пожалуйста.
Полковник сунул руку за пазуху и достал служебное удостоверение. Грязнов раскрыл его, прочитал, кивнул, отдал обратно.
— Трое пострадавших, — сказал между тем полковник и трубно, в кулак, откашлялся.
Значит, все-таки волнение, запаха как-то не ощущалось. Хотя, с другой стороны, ему-то чего волноваться? Мало ли что постоянно происходит в таких вот придорожных мастерских? Да и те мальчики, что сбились теперь тесной группой и смотрят сюда с напряженным ожиданием, тоже ведь не детсадовского возраста и воспитания. По физиономиям заметно. И не сам полковник опять же примчался, а его срочно вызвали, о чем и докладывали сыщики Дениса, побывавшие тут. И причина переполоха тоже теперь хорошо известна. Так что не будем темнить, полковник… Займемся, наконец, делом, ради которого собралось столько народа!
— А это что за люди? — Грязнов небрежно кивнул в сторону братков. — Они и есть пострадавшие, что ли?
— Никак нет. — полковник отрицательно качнул головой и снял с потной бритой головы шапку. — Это… ну… — он помялся, подыскивая нужные слова, — охрана, короче, прикатила, чтобы разобраться… ну понятное дело.
— Это, может быть, вам понятно, полковник, — брезгливым тоном бросил Турецкий, — а нам вот с генералом Грязновым пока ничего непонятно. Какое отношение, например, банда уголовников имеет к частному охранному предприятию? Вы что, никогда не читали закона «О частной детективной и охранной деятельности»? Не знаете, кому категорически запрещено выдавать лицензии на подобную деятельность? Так мы вам быстренько напомним. Или, может, это не то предприятие, о котором мы думаем, а их собственное? И называется ОПГ — оргпреступная группировка? Но тогда тем более интересно, чем они тут занимаются! Вы-то хоть сами знаете?
Полковник молчал, определенно сбитый с толку.
— Отвечайте, в чем дело! — приказал Грязнов и посмотрел на него в упор немигающими глазами, как иногда умел делать. Неприятный такой взгляд, и полковник заерзал. — Получается, не знаете, — констатировал Вячеслав Иванович. — Ну что, Александр Борисович, пойдем посмотрим, не зря ж, поди, ехали…
Они вышли из машины втроем, полковник тут же натянул на лысину свою шапку — холодно все-таки. Грязнов задумчиво посмотрел на него и сказал:
— Прикажите им всем разойтись и не мешать работать.
Он обернулся к машинам Голованова и Демидова, махнув им рукой. Те вышли, хлопнули дверцами и присоединились к генералам. Теперь их стояло четверо против плотной группы братков, которым полковник передал команду Грязнова. Однако те и не думали подчиняться. Напротив, они теперь смотрели на четверых прибывших сюда даже с определенной долей презрения. Прикатили, мол, и распоряжаются не своим добром, видали мы!..
И тут, будто в нарочно разыгранном спектакле, произошло, на самом-то деле, непредвиденное. Увидев жест Грязнова, Щербак с Агеевым решили, что этот призыв их также касается. Поэтому они вышли из машины и спокойно направились к своим. И вдруг братва как-то странно заволновалась, задвигалась, а лицо полковника, обернувшегося к приближавшимся сыщикам, стало гневным и пунцово-красным. Он резко выкинул руку с вытянутым указательным пальцем в направлении Фили и Щербака и грозно закричал:
Ознакомительная версия.
