Расставшись с Дзюбой, Антон собрался было вплотную заняться информацией о юноше, занимавшемся танцами и имевшем некоторое отношение к убитому Михаилу Болтенкову, но его внезапно вызвали на совещание следственно-оперативной группы, занимавшейся делом об убийстве Инны Викторовны Ефимовой. Еще несколько часов – псу под хвост! После этого уже не было никакого настроения заниматься работой, и к вечеру майор Сташис весь целиком состоял из злости и раздражения. Поговорив по телефону с няней Элей и узнав, что она может остаться с детьми до утра, он позвонил Лизе и поехал к ней.
Лиза накормила Антона вкусным ужином и с удовольствием слушала рассказ о необыкновенной старой журналистке Тамиле Варламовне. В какой-то момент Антону даже показалось, что Лиза искренне интересуется его работой и вообще всем, что с ним происходит. Такая умная, такая понимающая, такая сексуально привлекательная… Ну что, что не так? Почему он не может сделать последний, решительный шаг? Неужели действительно из-за ее отца, портить отношения с которым Антон считал неправильным? Или дело в чем-то другом?
После ужина решили лечь пораньше, чтобы выспаться.
– Антон, выключи мобильник, – потребовала Лиза, когда он вернулся из душа и собрался было уже забраться под одеяло.
– А если меня будут искать? Время еще не позднее, могут позвонить, – возразил он.
– Все равно выключи. Я не хочу, чтобы нам мешали. Нам все время кто-нибудь мешает, – сердито сказала Лиза. – Ты всем нужен, а я хочу, чтобы ты принадлежал только мне. Ты же знаешь, я дочь сыщика, и мне отлично известно, что такое ваше свободное время. Тебя в любой момент могут дернуть. Мы никогда не можем нормально побыть вдвоем. Иногда мне кажется, что ты поддерживаешь отношения со мной только ради того, чтобы не считаться одиноким бирюком, а на самом деле тебе от меня ничего не нужно, даже постели.
Антон попытался сгладить ситуацию, примирительно улыбнулся.
– Ну, Лиза, прояви мудрость и здравый смысл, у тебя же этого добра так много! Кто может позвонить мне в десять вечера? Только с работы, если что-то действительно срочное. Или Эля, если что-то с детьми. Я не могу допустить, чтобы при таких раскладах меня не нашли. Иди ко мне, – он приглашающе откинул одеяло, – иди, пока никто не позвонил.
И конечно же, именно в этот момент его мобильник и зазвонил.
– Не отвечай, – потребовала Лиза, забираясь под одеяло и крепко прижимаясь к Антону.
Он протянул руку к лежащему на тумбочке телефону.
– Я хотя бы посмотрю, кто это. Вдруг Эля.
– Ладно, если Эля – ответь, но больше никому, слышишь? – В голосе Лизы послышался металл.
Но это оказалась не Эля. На дисплее высветилось имя «Каменская». В принципе, можно и не отвечать, это не с работы и наверняка не срочно. Однако почему-то очень не хотелось поступать так, как просит Лиза. И даже не просит, а требует. Не то дух противоречия, не то самолюбие… Да фиг его знает, что именно! Не станет Антон идти у нее на поводу, не станет – и все!
– Слушаю вас, Анастасия Павловна, – сухо произнес он в трубку.
Ничего нового он не услышал, поскольку уже знал от Ромки, что Каменскую нанял адвокат Кирган. Анастасия произносила какие-то обязательные правильные слова о том, что не собирается мешать или ставить палки в колеса, что она высоко ценит профессионализм Антона Сташиса, что открыта для любого сотрудничества и что об их совместной работе два с лишним года назад у нее остались самые приятные воспоминания. Отвечал он холодно и сдержанно, короткими, ничего не значащими репликами, и по ее тону и словам понимал: она чувствует его неудовольствие.
«Чем я, собственно говоря, недоволен? – сердито думал Антон, положив трубку и устраиваясь на подушке поудобнее. – Или я, наоборот, радуюсь, что Каменская тоже в этом деле? Не пойму сам, злюсь я или нет. И вообще, не пойму, что целесообразно в этой ситуации: злиться или радоваться? Нет порядка в мыслях, нет порядка в эмоциях, внутри хаос какой-то…»
– Это Каменская звонила, что ли? Тетя Настя? – спросила Лиза.
Он молча кивнул.
– Насчет меня? Вправляла тебе мозги, что ты не должен на мне жениться?
Антон приподнялся на подушке и с изумлением посмотрел на нее.
– С чего ты взяла? И вообще, разве она в курсе?
– А как же! Она же у моего папы работает в конторе. Папа ее уже на меня натравливал, она со мной провела душеспасительную беседу. Теперь на тебя науськал, да? Но ты молодец, держался как кремень, не оправдывался, ничего не объяснял, только «да», «нет», «я понял». И правильно, не нужно вдаваться ни в какие объяснения, мы с тобой все равно сделаем так, как захотим, правда же?
Лиза ласковой кошечкой ластилась к нему, целовала в плечо и шею, и на некоторое время Антон отвлекся от своих растерянных размышлений. В какой-то момент даже мелькнула в голове мысль: «А и правда! Наплевать на чужое мнение. Сделаем так, как сами захотим!»
Однако то самое «некоторое время» в конце концов миновало, и он снова, обнимая Лизу, почувствовал, как накатывает плохое настроение. И связано это было вовсе не с Каменской. Лиза, уверенная, что Анастасия Павловна звонила по просьбе отца, все пыталась выяснить, что именно она сказала Антону, и каждый ее вопрос вызывал в нем все большее раздражение. Да какая Каменская! У Лизы только одна проблема: выйти замуж за Антона. А у Антона проблема совсем другая, причем еще и не одна.
Он все время возвращался мыслями к тому, как его сегодня отчитывал руководитель следственно-оперативной группы, занимающейся делом об убийстве Инны Ефимовой. Антон даже не успел еще заикнуться о своих подозрениях в части поджога дома Маклыгиных, как руководитель группы жестко сказал: эта версия – пустое, незачем тратить на нее время, это было давно. И чтобы Сташис не смел дергать следователя и оперов из Раздоров и отнимать у них время пустыми подозрениями.
Быстро сработали! С того дня, когда Антон приходил поговорить со следователем, который вел дело о пожаре, прошло совсем немного времени, а тот уже успел своему руководству наябедничать, и руководство уже спустило команду «не трогать», а если кто тронет, тому руки укоротить. Ну понятное дело, начальство у того следователя тоже в доле, иначе и быть не может, учитывая, как быстро все случилось. Если бы следак взял у Ефимовой взятку, минуя свое начальство, то сейчас ему потребовалось бы куда больше времени, чтобы организовать наезд на непонятливого опера с Петровки.
Нет, не была жадной покойная Инна Викторовна, вон как расщедрилась, всем «занесла», даже экспертам. И операм. А вот про участкового забыла. Обделила парня. И плачевный результат, как говорится, налицо.
* * *
После возвращения от Аллы Владимировны в пятом часу утра Ольга Виторт рухнула на кровать, не раздеваясь, проспала всего два часа и пришла на работу с синяками под глазами. Она засыпала на ходу, сосредоточиться на рабочих вопросах удавалось с огромным трудом. Девушки-менеджеры делали вид, что ничего не замечают: знали, что их начальница Лара Крофт терпеть не может говорить о своих проблемах и не нуждается в сочувствии. И только один человек, Володя, дождавшись, когда девочки убегут обедать, спросил, что случилось.
К нему у Ольги отношение особое, поэтому она снизошла до ответа:
– Приятельница позвонила ночью и попросила приехать. Пока доехала, пока побыла с ней, пока вернулась… Ничего страшного, обычное дело.
– Обычное? – удивился Володя. – Так если обычное и никакой катастрофы, неужели нельзя было отказать? Или подождать до утра? Она что, не понимает, что после ночи наступает рабочий день? Что за бесцеремонность? Впрочем, если кто-то с тобой так обращается, значит, ты сама позволяешь так с собой поступать.
Разумеется, Ольга тут же кинулась защищать и выгораживать Аллу Владимировну, находя множество оправданий ее поведению:
– Ты не знаешь ничего! Это очень несчастная женщина, у нее все нервы истрепаны, она недавно мужа похоронила, а до этого вообще жила как в аду. Муж очень плохо с ней обращался, унижал, буквально ноги об нее вытирал. А теперь она осталась совсем одна, страдает от одиночества, не может его переносить. Плохо ей, понимаешь? И не могу я ее оставить без поддержки, если она просит приехать. Не по-человечески это.
– Ну, вообще-то, если муж с ней действительно плохо обращался, то она сейчас радоваться должна и расцветать, а не страдать, – заметил менеджер Володя. – Он что, бил ее? Или у нее на глазах других баб в дом водил? Или что?
Ольга вздохнула. Вот ведь примитивные представления у этого Володи! Бить и изменять – это плохо, порицаемо, все остальные варианты поведения вполне допустимы и не могут расцениваться как плохие.
– Он, например, заставлял ее думать, что она глупая, забывчивая, профессионально непригодная. Сам врал, сбивал с толку, а потом внушал, что она забыла, потому что старая уже и ни на что не годится.
– А-а-а, – понимающе протянул менеджер. – Знакомая история. Плавали, знаем.
