Ознакомительная версия.
— Я как раз этим и занимаюсь. Я веду новое расследование.
— Что ж, посмотрим, что у вас получится. — С этими словами сеньор Бланко повернулся и направился обратно к жене и дочерям.
Следующие полчаса Кабрера наблюдал парад старинных деловых партнеров и друзей семьи, одноклассников погибшего и подруг его сестер. Среди прочих Кабрера с удивлением заметил нового ассистента Рамиреза.
— А вы тут зачем… — поинтересовался он, пытаясь припомнить его имя, — Риккардо?
— Родриго, Родриго Колумба. Бернардо был моим другом еще со школьных лет.
Они сели в холле, где никто не мог им помешать. Кабрера спросил, близко ли он знал Бернардо Бланко и какого рода материалы тот писал.
— На криминальные темы, — ответил Колумба.
— Неужели его это интересовало? — недоумевал Кабрера. Он производил впечатление человека кроткого и доброго.
— Еще как интересовало, — подтвердил Колумба. — Он изучал полицейские сводки с усердием, с каким иные изучают Библию или «Дон Кихота».
— И он хорошо писал?
— Да, даже получил одну из журналистских премий.
Живя в Штатах, Бернардо купил мотоцикл и коротковолновый приемник, чтобы слушать переговоры полиции Сан-Антонио. Мало-помалу он расшифровывал и запоминал местный полицейский сленг для каждого вида преступлений. Иногда ему удавалось приезжать на место происшествия раньше патрульной машины. Однажды он наблюдал погоню за наркодилером, а другой раз — перестрелку в банке. Прежде чем бросить работу, он видел смерть человека, которому прострелили голову в супермаркете. К приезду парамедиков человек был уже мертв. Бернардо отчитал их за то, что они ехали так долго. В тот день у него до вечера отшибло память. То есть, дав показания полиции, он несколько часов прожил на автомате. Примечательно, что он вернулся на работу, подробно записал свои впечатления, сдал статью редактору и заявил, что увольняется. Выйдя в сумерках на улицу, он словно очнулся.
— Ой, — неожиданно прервал свой рассказ Родриго Колумба, — смотрите, кто идет. Преподобный Фриц Шанц.
Поскольку он был в рясе, все решили, что будет проповедь. Отца Фрица, преподававшего в иезуитской школе, часто можно было встретить у них в полиции. Мало того что проводил беседы и исповеди, порой он выступал в роли переговорщика. Например, когда они готовили задержание боевика из Паракуанского картеля, они попросили отца Фрица поговорить с бандитом и убедить его сдаться. Таким образом не раз удавалось избежать излишнего кровопролития.
— Он, кажется, ищет вас, — сказал Колумба и не ошибся, потому что отец Фриц делал ему знаки, прося подойти.
Кабрера не слишком обрадовался его вниманию, потому что был с падре в натянутых отношениях. В последнее время тот взял за привычку критиковать работу их отдела, и чем усерднее они работали, тем жестче была его критика. Но отец Фриц сам шагнул к нему и спросил, беря под руку:
— Вы расследуете это дело?
Кабрера кивнул.
— Вот и славно. Зайдите ко мне — у меня остались кое-какие вещи Бернардо. Возможно, они вас заинтересуют.
Кабрера хотел уточнить, какие вещи, но не успел он и рта раскрыть, как к священнику подскочила женщина, которой срочно потребовалось исповедаться. За ней подошла вторая, третья и еще несколько человек, и затем поток посетителей окончательно разделил их. В этот момент произошло первое в череде странных событий, сопровождавших смерть журналиста.
Кабрера, оттесненный к стене, увидел, как толпа расступилась, и в зал вошел епископ. Выразив соболезнования семье Бланко, он повернулся, намереваясь проследовать к гробу, увидел отца Фрица и на мгновение остолбенел. Но затем со свойственной ему решительностью схватил отца Фрица за руку и потащил с собой. Они оба склонились над покойным в молитве, но у Кабреры было впечатление, что епископ отдает иезуиту приказы. Фриц слушал, молча сжимая побелевшие губы. Окончив молитву, епископ осенил крестом покойного, благословил родню, пролив последние капли святой воды на головы немногих счастливцев, и поспешно удалился. Отец Фриц не ушел, он остался, чтобы исполнить свой долг исповедника. И теперь стоял, склонив голову, загнанный в угол своей паствой.
Остаток утра прошел очень тяжело, особенно для Кабреры, который не выносил похорон. Со всех сторон он слышал идиотские замечания вроде: «Это судьба, все журналисты так кончают», «Зачем он вернулся, если у него была работа в Сан-Антонио?» и «Ах, если бы он только работал у отца». Настал момент, когда ему стало тошно, и он вышел, чтобы передохнуть и выпить кофе.
Кабрера был из тех детективов, что доверяют первому впечатлению. Как ни крути, а первое впечатление — часто самое правильное. Стоило ему увидеть агента Чавеза, он понял, что его коллега чем-то страшно встревожен, потому что вид имел хмурый и раздраженный. Они с Кабрерой вместе начинали работать в полиции в семидесятых. С тех пор Чавез по прозвищу Весельчак мало изменился, разве что поседел. Он по-прежнему носил широкие галстуки, бакенбарды и гангстерские усы. В свои пятьдесят он был подтянут, точно боксер легчайшего веса, который всю жизнь тренируется и остается в форме. Его сопровождал один из новобранцев — тот самый тип в солнцезащитных очках. Он был, кажется, доволен, что его вывели прогуляться, и пока не догадывался, какой идиот ему достался в поводыри. Кабрера искренне жалел новичков, которые попадали под начало к Чавезу по прозвищу Весельчак, потому что научиться чему-либо у него было невозможно.
Чавез ринулся к Кабрере, как бульдог, готовый вцепиться зубами в жертву:
— Тебя послал Табоада?
— Да, а что?
— Передай ему, что я беру это дело на себя. Тебе здесь нечего делать, можешь уходить.
Мысленно посчитав до десяти, Кабрера постарался ответить как можно более миролюбиво:
— Если тебя не устраивает его назначение, сообщи ему об этом сам, хорошо?
Раздался громкий металлический щелчок, и Кабрера увидел перочинный нож, направленный ему в живот. Он попытался уклониться, но Чавез уже проткнул ему кожу и продолжал вгонять лезвие глубже. Да это же… что это такое? Кабрера нутром почувствовал, что бледнеет. Тут Чавез наконец убрал нож и отступил. Кабрера выдохнул и хотел осмотреть рану, но увидел выходящего из зала отца Фрица. Тот шел, глядя себе под ноги, и его обычно благостное лицо выражало смятение. Кабрера дважды обратился к нему по имени и под конец должен был тронуть его за плечо, чтобы он не прошел мимо.
— Да-да, вещи Бернардо, — пробормотал священник, не поднимая голову, — не беспокойтесь, я сам их выброшу. Это не важно.
— Нет, важно! — возразил Кабрера. — Когда я могу прийти, чтобы забрать их?
Отец Фриц на мгновение задумался.
— Приходите сегодня в пять. А сейчас простите меня, я должен ехать на кладбище.
Кабрера понял, что разговор будет не из приятных. С их последней встречи неприязнь к нему отца Фрица, похоже, только усилилась.
Узнав, что Кабрера без машины, молодой коллега предложил поехать на кладбище вместе. По пути обогнав кортеж, они прибыли первыми, уселись под кладбищенской стеной и стали ждать. Было невыносимо жарко. Две-три пальмы, росшие у стены, почти не давали тени. Рубашка Кабреры насквозь промокла, по спине струился пот.
Белые кладбищенские камни плавали в раскаленном от солнца мареве. Вскоре к ним присоединился толстяк лет пятидесяти, его штаны поддерживали подтяжки. Он уточнил, кого они ждут, и, убедившись, что Бернардо Бланко, сел рядом и спросил, оглядывая Кабреру:
— Рамон Кабрера, если не ошибаюсь? Ведь это вы раскрыли дело о мошенничестве в страховой компании «Галф Иншуранс»?
Кабрера не хотел поддерживать эту тему, но толстяка было не так-то просто спровадить.
— Давно я о вас ничего не слышал, — продолжал он, — с той самой пресс-конференции.
— Хороший полицейский — это такой полицейский, которого не слышно и не видно, — проворчал Кабрера.
Толстяк протянул ему визитную карточку:
— Джонни Гурреро, криминальный репортер газеты «Меркурио». Послушайте, а что вам известно об этом убийстве?
— А почему бы вам самому не поделиться с нами информацией? — вместо ответа, предложил Кабрера. — Вы наверняка осведомлены лучше нашего.
— У меня одни догадки и предположения, — сказал репортер. — Думаю, что это колумбийцы. Они активно выдавливают из бизнеса местных дилеров. Вначале они работали вместе, но потом, когда узнали от них все ходы и выходы, получили контакты в Штатах, решили от них избавиться. Только вместо марихуаны они организовали трафик кокаина. Считаю, что убитому журналисту кто-то слил информацию, которой он собирался воспользоваться для написания статьи. Как вам моя версия?
Кабрера не отвечал, поскольку был целиком сосредоточен на отирании со лба капель соленого пота, обильно выступавшего и каплями сбегавшего на глаза. Не дождавшись реакции, Джонни Гурреро продолжил монолог. Кабрера слушал вполуха, изредка вставляя односложные реплики, пока журналист не произнес нечто, заинтересовавшее его.
Ознакомительная версия.
