Ознакомительная версия.
— Скажите, а ваш сын продолжает заниматься борьбой? Или все это так, для общего развития?
И он кивнул на тренажер, который явно не вписывался в кухонную меблировку.
— Господи, да о чем вы говорите? — искренне возмутилась Анна Семеновна, будто гость обидел ее лично и сына своими словами. — Общее развитие… Какое там «общее развитие»? Он ведь еще когда в школе учился, без своего самбо жить не мог. И до армии выступал на первенстве России.
— И довольно часто побеждал, — подыграл Голованов, чтобы разговорить мать Стаса, которая то вдруг сжималась в своем горе, то начинала вспоминать детские и школьные годы сына. — Те кубки, что стоят в его комнате…
— Да, — улыбнулась Анна Семеновна, — и на первенстве Москвы призы брал, и когда за Россию выступал то же. И даже, помню, признался как-то, он тогда в десятом классе учился, что обязательно станет чемпионом России.
— И что же помешало?
— Травма, — вздохнула Анна Семеновна. — Двойной перелом левой руки.
— И что… спортивная карьера закончилась?
— Да как вам сказать?… Стасик уже понимал, что профессиональный спорт для него закрыт, но продолжал упорно тренироваться, разрабатывая левую руку. Ну, а потом… потом армия, причем сам напросился в морскую пехоту и даже в Чечне около полугода повоевал. А потом демобилизация, экзамены в институт и… и все эти неприятности с дракой в кафе.
Она замолчала, сглотнула подступивший к горлу комок, и видно было, насколько ей трудно вспоминать все то, что случилось три года назад. Наконец все-таки справилась со своим состоянием и уже совершенно потухшим голосом закончила:
— Так что вопрос о какой-то спортивной карьере отпал сам по себе.
— Что, настолько все было серьезно? — спросила Ирина Генриховна, припоминая рассказ отца Стаса.
— Ну, это с какой стороны посмотреть, — угрюмо произнесла Анна Семеновна и на ее лице застыла вымученная скептическая ухмылка. — С самого начала было ясно, что виноваты те шестеро парней из Азербайджана, которые уже были в хорошем подпитии, да и ножи достали они, а не друзья Стасика. Однако адвокат этих парней и подкупленный ими следователь дело повернули так, будто драка возникла на почве антагонизма русских с азербайджанцами.
— То есть, на почве национализма и шовинизма?
— Да, — кивком подтвердила Анна Семеновна. — Сейчас каждый обиженный хам прикрывается этим, ну, и как итог…
— Отец Стаса помог?
И снова угрюмый кивок.
— Да, я вынуждена была обратиться к мужу, потому что «мировая», предложенная адвокатом, стоила больших денег, а таковых при моей зарплате у нас с сыном не было. — Она снова сглотнула подступивший к горлу комок и негромко добавила: — И каким бы он ни был, отец Стасика, мы очень благодарны ему. Да и теперь вот… К кому бы я еще обратилась за помощью, как не к нему?
Анна Семеновна уткнулась глазами в тарелочку с бутербродами и также негромко произнесла:
— Ну, а что касается спорта… Уже после зимней сессии, когда Стасик учился на первом курсе, он стал подрабатывать тренером в каком-то частном спортивном клубе, где начал восстанавливаться и сам.
— Самбо?
— Нет, самбо это в прошлом. Рукопашный бой. В общем то, чему их учили в морской пехоте.
— Вечерами тренировал?
— Да, два вечера по будням, с семи до девяти, и по три часа в субботу и воскресенье.
Голованов уважительно кивнул, а Ирина Генри-ховна не могла не спросить, мысленно представив, как бы училась ее Нинка, вытаскивая на своих плечах столь нелегкий дополнительный груз:
— И что, серьезная помощь в семейном бюджете?
— О чем вы говорите! — возмутилась Анна Семеновна. — Более чем серьезная. Стасик даже машину смог купить.
«Даже так?» — мысленно удивился Голованов, который в свое время также пытался подрабатывать тренером по рукопашному бою в частном закрытом клубе. Однако на те гроши, которые платили ему лично как тренеру-«вечернику», ни машину не купишь, ни…
— «Жигули»? — спросил он.
— Почему «Жигули»? — обиделась за сына мать Стаса. — Вполне приличный «Опель».
Голованов невольно покосился на тренажер.
«Вполне приличный „Опель“, этот тренажер, явно недешевый компьютер в комнате Стаса и новенькая электроника, которую он приобрел явно на свои деньги… М-да, на зарплату тренера даже половины этого добра не купить. К тому же он еще и одевался довольно неплохо, о чем говорил его гардероб, да и в семейный бюджет, видимо, хорошо отстегивал».
М-да, все это, вместе взятое, наводило на определенные размышления.
— Анна Семеновна, а ваш сын, случаем, в коммерческих боях не участвовал?
Хозяйка дома, как на больного, покосилась на детектива, который на первый взгляд производил вполне приятное впечатление. И вдруг такой вопрос. Судя по всему, она была наслышана о коммерческих боях из передач по телевизору, да и большинство низкопробных американских фильмов построены на этом сюжете, и оттого, возможно, видела в коммерческих боях нечто противоправное и антиобщественное, что не вязалось в ее сознании с образом сына.
— О чем вы говорите! — возмутилась она. — У него порой даже у телевизора посидеть времени не хватало.
— Учеба? — подыграл ей Голованов.
— И учеба, и тренировки.
Она замолчала, видимо стараясь понять, с чего бы это был задан вопрос о каких-то коммерческих боях, вздохнула и негромко, будто старалась сама себя убедить в чем-то, произнесла:
— Нет, о своем сыне, слава Богу, ничего плохого сказать не могу. Пьянство, наркотики и дурные компании — все это проходило мимо него стороной.
«Ну, и слава Богу», — мысленно похвалил парня Голованов и тут же задал очередной вопрос:
— Скажите, ваш сын часто пользовался машиной?
— Я бы не сказала, что очень часто, он даже в институт на общественном транспорте ездил, но, скажем, на те же тренировки или на рынок, когда я просила его купить что-нибудь…
— Короче говоря, его «Опель» не стал для него разъездным конем?
— Ну да, не стал, только по делу.
— А в тот вечер, когда он не вернулся домой, ваш Стас был на машине или без нее?
Анна Семеновна поднялась из-за стола, подошла к окну и как-то очень грустно произнесла:
— Вон она, во дворе стоит. Когда Стасик уходил из дома, а это было в субботу, около семи вечера, я еще напомнила ему, чтобы он повнимательней был на дороге, скользко, как раз дождь прошел, а он только засмеялся в ответ да сказал, что на этот раз я могу быть спокойной — в метро аварии не случаются.
— И он не сказал, куда поехал?
Анна Семеновна отрицательно качнула головой.
— Да я и не спрашивала.
Она скорбно замолчала и вдруг улыбнулась какой-то очень нежной улыбкой.
— Понимаете, парень уже взрослый, не пьет, ни курит — и шпынять его постоянными расспросами, куда, мол, пошел да с кем встретился…
«Шпынять… Господи, слово-то какое точное!» — улыбнулся Голованов, соглашаясь с матерью Стаса.
Они поговорили еще немного, Ирина Генрихов-на чуть подробней расспросила о девушке, с которой только-только начал встречаться Стас, и уже перед тем как распрощаться, Голованов вспомнил про записные книжки Стаса.
— Да, у него есть записная книжка, — покосилась на него Анна Семеновна. — Но зачем она вам? Да и что я Стасику скажу, если он вдруг вернется не сегодня-завтра?
— А если не вернется? — жестко спросил Голованов. И увидев, как вскинулась на него распахнутыми глазами мать парня, вынужден был смягчить свой тон: — Анна Семеновна, дорогая, вы и нас правильно поймите. Если завтра объявится ваш сын, мы только порадуемся этому. А если он ни сегодня, ни завтра вам не позвонит? Ведь уже восьмые сутки пошли, как он ушел из дома. И вы просите его найти. А как же мы его искать будем, если ни его друзей, ни подруг не знаем?
— Да, конечно, я все понимаю, — вроде бы согласилась мать Стаса, и на ее глазах навернулись слезы. — Но вы… вы ее вернете?
— Господи, да куда же она денется? Сниму только ксерокопию и тут же подвезу ее вам.
От подъезда дома, в котором жили мать и сын Крупенины, шли, каждый думая о своем, и только когда сели в «Жигули» Голованова, припаркованные в торце мусоросборника, Ирина Генриховна покосилась краешком глаза на хозяина довольно изношенной тачки и задала вопрос, который кое-кому мог бы показаться и бестактным:
— Сева, а с чего бы вдруг у вас отечественная машина, а у студента-очника «Опель»? К тому же, вполне приличный, как выразилась его мама.
— Потому что я патриот, — буркнул Голованов, поворачивая ключ в замке зажигания.
— Да и он вроде бы не космополит.
— В таком случае можете считать, что я душой, деньгами и телом поддерживаю отечественный авто-пром.
— Это хорошо, — уголками губ усмехнулась Ирина Генриховна, явно неудовлетворенная ответом. — Ну, а если серьезно?
Ознакомительная версия.
