Ознакомительная версия.
— Не заработал.
— А этот студент, выходит, заработал? Голованов переключил скорость, повернулся лицом к Ирине.
— Этот Стас не просто студент, он — рукопаш-ник. И, насколько я понял, находится в приличной спортивной форме.
— А как же его рука? Переломы и прочее? Голованов только хмыкнул на это.
— Чепуха! Я знавал ребят, которые полностью восстанавливались и с более серьезными травмами. Ну, а если учесть, что наш клиент всего лишь тренер?…
— Да, конечно, — видимо, думая о чем-то своем, пробормотала Ирина Генриховна, и в салоне достойного представителя отечественного автопрома наступила та самая томительная тишина, когда вроде бы и надо перетереть тему, однако она еще не сформировалась полностью в голове, и мысли расползаются, как мухи по клеенке, залитой дешевым портвейном.
Вырулив на Профсоюзную улицу, Голованов довольно удачно вписался в «зеленую волну», которая оборвалась на перекрестке у метро «Академическая», и когда они зависли в небольшой пробке и молчать уже не было сил, он повернулся к Ирине Генриховне.
— Что, мучаетесь вопросом, на какие-такие барыши этот парень приобрел «Опель»?
— И не только «Опель».
— Вот и я хотел бы это знать.
Тут пробка, кажется, полезла из горловины, стадо иномарок и отечественных «Жигулей» медленно потянулось в сторону центра и немного расслабившийся Голованов позволил себе задать вопрос, который мог бы стать отправной точкой в поиске исчезнувшего парня:
— Считаете, что исчезновение Стаса и его благосостояние как-то взаимосвязаны между собой?
Ирина Генриховна чисто по-женски пожала плечиками.
— Не совсем так, конечно, но… Хотя, пожалуй, вы правы. — Она покосилась краешком глаза на Голованова. — Вы ведь тоже так думаете?
Голованов утвердительно кивнул.
— И что, есть какие-нибудь соображения?
Голованов невольно усмехнулся. Подобный вопрос в данной ситуации могла задать только женщина, которой не дано понять, что такое мастер рукопашного боя в нынешней России, вставшей на путь той самой демократии, о которой столь долго талдычили бывшие большевики. И тем более в демократической Москве, где каждый, более-менее обеспеченный, человек ходит или с пистолетом за пазухой или же сопровождаемый шлейфом накачанных мордоворотов.
— Соображений пока что особых нет, зато есть кое-какие предположения, которые потребуют самой тщательной проверки. А это — время.
— Предположения насчет источников тех доходов, которые имел Крупенин?
— Не совсем так, — немного подумав, произнес Голованов. — Доходы доходами, но мне хотелось бы знать, ГДЕ он нашел применение своему мастерству, если ему платят столь большие деньги.
— Криминалитет?
Не отрывая глаз от заднего бампера ползущего перед ним «Мерседеса», Голованов вынужден был пожать плечами.
— Не знаю, пока что ничего не могу сказать. Однако не исключаю и криминальный вариант.
Ирина Генриховна утвердительно кивнула и с чисто женской тоской в голосе произнесла:
— Господи, а ведь вполне, кажется, приличный мальчик. И мать его производит хорошее впечатление.
Повидавший за годы работы в «Глории» всякого и разного, Голованов невольно усмехнулся. «Хороший мальчик… студент… спортсмен… скромняга и отличник учебы…». Знала бы ты, дорогая Ирина Генриховна, сколько парней с подобными характеристиками топчут зону за убийство, грабеж, квартирные кражи, изнасилование и прочее, прочее и прочее! Однако раньше времени не хотелось сгущать краски, тем более, что и ему самому был симпатичен бывший морпех, и он попытался хоть как-то скрасить сказанное:
— Криминальный вариант — это не обязательно банда или преступная группировка. С его-то способностями, Стаса могли нанять и в бригаду для выколачивания долгов из кредиторов или каких-то спорных денег.
— Но ведь это все равно банда! Голованов отрицательно качнул головой.
— Не обязательно. Сейчас развелось столько фирм и фирмочек, которые занимаются подобными вопросами, что на них всех мастеров рукопашного боя не хватит. — Помолчал и добавил: — Да и многие коммерческие банки подобными вещами не гребуют. Короче говоря, надо работать.
Оставшуюся дорогу до района Сандуновских бань, где на первом этаже цокольного дома разместился офис «Глории», ехали молча и только перед тем как выходить из машины, Ирина Генриховна негромко произнесла, замешкавшись на пару секунд в салоне головановской «шестерки»:
— Сева, я вас очень прошу, составьте небольшой планчик со своими предложениями.
— Без проблем, — хмыкнул Голованов.
До прихода в агентство жены Турецкого, сотрудники «Глории» даже слова такого не знали, как план. А тут?… Видать, в МУРе нахваталась дамочка, когда проходила практику в убойном отделе после того, как получила диплом юриста-психолога в «Центре эффективных технологий обучения». Впрочем, постарался быть объективным Голованов, может оно и правильно… планы, оперативные совещания и прочая хренотень. Что бы ни говорили в «Глории», как бы ни гундосили, а это дисциплинировало известных разгильдяев. Однако не удержался, чтобы не спросить:
— Может, у вас есть какие-нибудь соображения?
— Девушка Стаса. Все-таки суббота и он не мог в этот вечер не встретиться с ней.
— Но ведь Анна Семеновна…
— Всеволод Михайлович… — укоризненно протянула Ирина Генриховна. — Мне ли вам говорить? Одно дело, позвонила мать парня, с которым встречается эта девушка, и совершенно иной коленкор, когда с ней будет разговаривать солидный частный детектив столь представительного агентства, как «Глория».
— Вы имеете в виду меня?
— Естественно.
— Ира! — взмолился Голованов. — Вы же знаете, я не тот ходок по части женской психологии, чтобы вести подобные собеседования. Могу ведь и напортачить.
— Хорошо, — не смогла скрыть ухмылки Ирина Генриховна, прекрасно осведомленная о личной жизни бывшего спецназовца, который в первый же вечер уложил в постель мать ее бывшего ученика по Гнессинскому училищу да так и остался в ее объятиях. А ведь такой недотрогой казалась та дама. — Хорошо, эту часть я возьму на себя, тем более, что вы и правы, возможно. Еще неизвестно, как преподнесла ей исчезновение Стаса Анна Семеновна, как и о чем спросила, а это все-таки более чем деликатный вопрос.
— Вот и ладушки, — радостно произнес явно успокоенный Голованов. — Как говорится, вы — женщина и она тоже женского полу, вам и карты в руки. Кстати, что мы знаем о ней?
— Да, в общем-то, немного, — пожала плечами Ирина Генриховна. — Таня Савельева, девятнадцать лет. Студентка второго курса Полиграфического института. И… и все, пожалуй.
— М-да, не густо для серьезного разговора, — участливо вздохнул Голованов и тут же предложил: — Может, попытаться нарыть что-нибудь по ней? Чтобы знать, что за птица.
— Зачем? — удивилась Ирина Генриховна. — Забыли, что моей Нинке уже шестнадцатый пошел? И все их проблемы…
Она хотела было сказать, что проблемы подрастающих девушек — это все еще проблемы их матерей, однако вдруг резко оборвала себя на полуслове, как-то внутренне сжалась и чтобы только не встретиться взглядом с Головановым, отвела глаза в сторону. О проблемах семьи Турецких в «Глории» знали, а Всеволод Михайлович Голованов был другом Турецкого.
В салоне «шестерки» зависло молчание, которое нарушил все тот же Голованов. Он откашлялся, словно горло свое прочищал, и негромко спросил:
— Что, у вас действительно настолько все плохо? Господи, лучше бы он не спрашивал этого! Красивое лицо дернулось, Ирина Генриховна
закрыла глаза, и на нем застыла маска боли.
— Хуже некуда, — едва слышно прошептала она, почти не разжимая губ.
В салоне снова зависло тягостное молчание, которое вновь нарушил Голованов:
— Но ведь это… все это дикость! — почти орал он. — Дикость и… и дикость!
— Возможно, — устало вздохнула Ирина Генри-ховна, — возможно. Но… но я уже ничего поделать с ним не могу.
— Может, мне поговорить?
— Не надо, — качнула она головой. — И все на этом. Идемте. — И чтобы уже окончательно поставить точку: — Кстати, что с Агеевым? Второй день не вижу.
Голованов со скрытой неприязнью покосился на Ирину Генриховну. Оно, конечно, личные проблемы на первом плане, однако неплохо бы знать еще, по каким делам работают сотрудники «Глории».
У каждого детектива есть свои любимые и нелюбимые нюансы в работе. Как говорится, кто-то любит пиво с сушеной воблой, а кое-кто и коньячок с черной икрой. Однако, если иной раз утром не найдется пару стопок коньяка, то можно обойтись и той же водкой с пивом. Се ля ви, как говорят в Жмеринке, мол, наслаждайся тем, что Бог послал, и не ропщи на судьбу.
Филипп Агеев на судьбу не роптал, хотя уже второй день кряду, занимался тем, от чего уже давным-давно отвык — визуальной слежкой предполагаемого… А чего именно «предполагаемого», ему даже Голованов толком разъяснить не смог.
Ознакомительная версия.
