Ознакомительная версия.
Реддвей почувствовал, как намокает одежда у него на спине. Капли пота упали ему на очки. Реддвей снял очки, достал из кармана платок и протер стекла.
— Что ж, Ахмед, у тебя впереди много работы, — сказал он, водрузил очки на широкую переносицу и добавил: — Впрочем, как и у меня. Да и нашим московским коллегам придется попотеть.
Открыв дверь квартиры, Пташка Божья увидел на пороге двух мужчин. Одного он знал. Это был Гусь, пропойца, с которым Пташка Божья не раз бухал вместе, но фамилии которого до сих пор не знал — незачем было. Рядом с Гусем стоял невысокий, рыжеволосый мужчина в черной кожаной куртке и с «дипломатом» в руке. У мужчины были недобрые черные глаза и тонкий нос с горбинкой. Пташка Божья перевел взгляд с незнакомца на Гуся и спросил:
— Ну и?
Гусь осклабил в улыбке щербатый рот:
— Вот, Птаха, жильца к тебе привел. Поживет недолго, отстегнет по максимуму. А условие только одно — чтобы ты не трепался.
Пташка Божья вновь оглядел «жильца» с ног до головы. Тот молчал.
— Кто такой? — спросил тогда Пташка.
Гусь ощерился еще больше и сказал:
— Это Али. Он нездешний.
— Вижу, что нездешний. А чем он занимается?
— Бизнесмен он. Только регистрацию пока не сделал, поэтому ментов опасается.
— Гм… — сказал Пташка Божья.
— Твою мать, Птаха! — гаркнул на него Гусь, мучимый похмельем. — Может, в квартиру впустишь, а?! Чё мы тут стоим, отсвечиваем?
«И то верно, чего это я их на пороге держу», — подумал Пташка Божья и отошел в сторону, впуская гостей в прихожую.
Закрыв за собой дверь, Гусь мгновенно перешел к делу.
— Ну так что? — прямо спросил он Пташку Божью. — Берешь жильца или нет? Решай сразу, или я его к Гоше-инвалиду отведу. Тот мне за такого жильца не один пузырь поставит.
Пташка Божья повернулся к незнакомцу, вежливо улыбнулся и спросил:
— Сколько будете платить?
— А сколько нужно? — спросил горбоносый сипловатым, словно бы простуженным, голосом.
— Гм… Так это смотря по тому, на какой срок осесть думаете.
— Пока на три дня, а там видно будет, — сказал горбоносый.
— Если на три, то… — Пташка Божья поднял голову и задумчиво поскреб пальцами небритую шею. — То это никак не меньше пятидесяти долларов. В рублевом эквиваленте по курсу Центробанка. Устроит вас такая цена?
Гусь захлопал глазами:
— Ну ты даешь, Птах! Ты сам-то хоть понял, чё сказал?
— Я понял, — сказал вместо Пташки горбоносый незнакомец по имени Али. — И я готов заплатить.
Он поставил «дипломат» на пол, достал из кармана бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул их Пташке Божьей:
— Вот. Здесь даже немного больше.
Пташка Божья задумчиво посмотрел на протянутые деньги, затем аккуратно, как бы нехотя, взял их, быстро пересчитал и спрятал в карман старой «олимпийки». Затем сделал широкий жест рукой и сказал:
— Милости прошу в мое скромное бунгало. Ваша комната — по коридорчику и направо. Замка на двери нет — уж не обессудьте, но входить без стука не имею привычки.
Горбоносый кивнул, тщательно вытер ноги о коврик, поднял с пола «дипломат» и двинулся по узкому коридорчику в указанном направлении. Когда он скрылся в комнате, Пташка Божья повернулся к Гусю и спросил:
— Ты где его подцепил, мудень?
— Где-где, в Караганде. На вокзале, естественно! Только ты имей в виду, я отсюда без полушки не выйду. Я к тебе бесплатным рекламным агентом не нанимался.
— Будет тебе полушка, — успокоил Гуся Пташка Божья. — Только у меня сейчас нет.
— Так деньгами дай! Покупать я и сам умею.
Пташка Божья достал из кармана пачку денег, вынул из нее сотенную бумажку и протянул Гусю:
— Держи, вымогатель.
Бумажка в мгновение ока перекочевала к Гусю в карман.
— Премного благодарен, — сказал Гусь. — Ну, тады я пойду?
— Валяй, — разрешил Пташка.
Гусь повернулся и, проворно шевеля ногами, вышел из квартиры.
— В магазин побежал, пьяница, — сказал себе Пташка Божья. Вновь поскреб небритую шею и задумчиво добавил: — Однако сто грамм и мне не помешают.
Едва он об этом подумал, как гость вышел из своей комнаты — уже без куртки, но все еще в туфлях. Он протянул Пташке пакет и сказал:
— Старик, здесь коньяк, сыр, мясо и другая еда. Положи еду в холодильник, а я пока схожу в душ.
— Сделаю все, как надо, — кивнул Пташка Божья, принимая пакет. — Ого, тяжелый! У меня где-то лимончик завалялся. Если хотите, могу порезать. К коньячку — самое то!
Горбоносый Али презрительно наморщил нос:
— У тебя тарелки-то хоть чистые найдутся?
— Обижа-аешь, друг, — с усмешкой протянул Пташка. — Ты ведь не в ночлежке, а в приличной фатере. Мой клоповник трех звезд стоит.
Али улыбнулся:
— Ладно, старик. Тогда порежь еду и разложи ее по тарелкам. Помоюсь и выпью с тобой за знакомство.
— Вот это дело! — одобрил Пташка Божья.
Когда Али вышел из душа, мясо, сыр и лимон были аккуратно нарезаны и красиво разложены по тарелкам. Бутылку Пташка Божья поставил в центр стола — очень уж она была красива, приземистая, матовая, с длинным узким горлышком, — любо-дорого посмотреть.
Али окинул взглядом стол и удовлетворенно кивнул:
— Молодец, старик. Сделал все, как надо.
— А как же, — с подобострастной улыбкой ответил Пташка Божья, предлагая гостю стул. — Как говаривал Антон Палыч Чехов, в приличном доме все должно быть прилично: и жильцы, и стол.
Али сел на стул и взял со стола бутылку. Отвинтил крышечку, глянул на стол и нахмурился:
— А стаканы забыл, старик?
— Ох ты, черт! — хлопнул по колену Пташка Божья. — Мигом исправлю!
Через несколько секунд стаканы были на столе, и Али наполнил их ароматным золотистым коньяком.
— Давай по первой. Как там у вас говорится… чтоб не в последний раз, так?
Не дожидаясь ответа, Али залпом опрокинул коньяк в глотку.
— Точно. Дай Бог, не последняя! — кивнул Пташка Божья и поспешно последовал его примеру. Поставив опустевший стакан на стол, он закусил мясом и спросил своего жильца: — Сам-то ты откуда будешь?
— Я-то? — Али прищурил черные, насмешливые глаза. — Из Новороссийска. Бывал там когда-нибудь?
— Не-а. Но много слышал. Там у вас вроде море недалеко?
— Недалеко, — согласился Али. Он снова наполнил стаканы, на этот раз доверху, и зябко передернул волосатыми плечами. — Что-то нехорошо мне, старик. Знобит. Сквозняк тут у тебя, что ли?
— Есть немного, — согласился Пташка Божья и тут же заботливо поинтересовался: — А ты, часом, не простыл? С дороги-то всякое бывает.
— Да, — кивнул горбоносый Али. — Простыл. Наверное, простыл. Давай за дружбу народов.
Он поднес стакан к губам и пил, не отрываясь, пока стакан не опустел. И тут же наполнил его снова.
— Так пьешь, будто за тобой гонятся, — с укором сказал Пташка Божья.
Али стрельнул на старика черными глазами и сипло сказал:
— Простыл я. А это… — он кивнул подбородком на стакан, — мое лекарство. Понял?
— Понял, как не понять.
— Тогда твое здоровье. — И странный гость снова присосался к стакану с коньяком.
Бутылка опустела очень быстро. Допив остатки коньяка, гость посмотрел на Пташку Божью из-под нахмуренных рыжеватых бровей и сказал:
— Есть что выпить?
— Так это… — Пташка Божья хотел было соврать и сказать «нет», но черные глаза гостя смотрели так пристально и пронзительно, что он, к своему собственному изумлению, сказал правду: — Было вроде где-то. Сейчас посмотрю.
Пташке Божьей не осталось ничего другого, как достать из холодильника заначку — литровую бутылку мутной желтоватой самогонки.
После первого же стакана глаза гостя подернулись пеленой.
— Ну что, старик, — сказал он, еле шевеля языком, — страшно тебе на свете-то жить?
Пташка Божья пожал плечами:
— Да нет. А чего мне страшиться?
— А взрывы? Террористы, говорят, совсем обнаглели. Что ни день, то взрыв.
— Это точно, — согласился Пташка Божья. — Но, слава Богу, я черножопым не нужен. Сам посуди, зачем меня взрывать?
— Черножопым, говоришь?
— Ой, извини. Я хотел сказать…
— Знаю, — прервал его Али. — Знаю, что ты хотел сказать, старик. Только взрывают не только черножопые. — Он криво ухмыльнулся и поднял волосатый палец. — Скоро тут у вас все затрясется, заволнуется, понял? Вся Москва! И не черножопые будут трясти, а свои… такие же, как ты, старик. Братья, мать их, славяне! Давай-ка за них и выпьем… за братьев славян!
Али потянулся за самогонкой, но рука его соскользнула с бутылки.
— А, шайтан! — выругался он и тряхнул хмельной головой. — Давай ты, старик… Я что-то устал…
Пташка Божья разлил самогонку по стаканам, и они снова выпили.
Ознакомительная версия.
