Панихида закончилась, родные и близкие в последний раз подошли к открытому гробу, и уже через десять минут процессия двинулась к вырытой могиле. Бросили, как полагается, по горсти земли, подошли по очереди к вдове и дочери, сказали какие-то слова поддержки и утешения и двинулись к выходу, где уже ждал автобус, чтобы везти на поминки. Ардаев прошел мимо автобуса к своей машине. На поминки он ехать не собирался, у него было куда более важное дело: на сегодня назначен последний визит к стоматологу, который заменит наконец временные коронки постоянными, и Ардаев сможет отныне улыбаться поистине голливудской улыбкой.
На прием к врачу он немного опоздал – попал в пробку.
– Слава богу, в последний раз, – сказал он, усаживаясь в зубоврачебное кресло. – Вам, наверное, смертельно надоело со мной возиться, работа-то проделана огромная.
– Ну что вы, – скромно улыбнулся врач, молодой, полноватый, с трехдневной щетиной на округлых щеках, – чем труднее работа, тем мне интереснее. Даже жаль, что мы с вами заканчиваем. Я для вас пригласил анестезиолога на всякий случай, но вообще-то процедура не страшная. Вы как?
Ардаев панически боялся любой боли, а уж о зубной и говорить нечего, он боялся даже обезболивающих уколов в десну, и страх этот, и вырабатываемый адреналин не давали лекарству действовать в полной мере. Сколько ни добавлял врач препарат – ему все равно было больно, и тогда доктор предложил вызывать анестезиолога, который вводил Ардаеву специальный коктейль. Один укол в вену – и благостный легкий сон, а при пробуждении все уже кончено, и ни боли, ни страха. Процедура Ардаеву понравилась. Зачем терпеть даже легкое неудобство, когда можно спокойно спать и ни о чем не думать?
– Конечно, – кивнул он, – давайте.
Через сорок секунд после укола он крепко уснул, а когда проснулся, его зубы были ровными, гладкими и красивыми. Доктор поднес Ардаеву зеркало.
– Ну, что скажете?
Ардаев широко улыбнулся и невольно залюбовался собой. Красота! Нет, подружку решительно пора менять, с такой улыбкой он теперь может рассчитывать кое на что получше тридцатитрехлетней засидевшейся в девках актрисульки.
Он расплатился и вышел из кабинета, а в холле остановился перед большим зеркалом и осмотрел себя с ног до головы. Хорошо, что он купил на днях этот костюм, сидит отлично и возраста не прибавляет. Ардаеву в прошлом году исполнилось шестьдесят, своего возраста он не стеснялся, считал, что еще достаточно молод, но ему казалось, что выглядит он старше своих лет. Он тщательно следил за прической и регулярно стригся в дорогом салоне, затеял улучшение зубов и старался, чтобы одежда подчеркивала только достоинства его фигуры, коих было, надо признаться, не так уж много. Недостатков-то куда больше…
Но все равно, у покойного, с которым он сегодня простился, все уже позади, для него все закончилось, а у него, у Ардаева, все еще впереди. Его ждут самые лучшие годы и самые яркие удовольствия, его ждут новые машины, дорогие курорты и красивые женщины. Только бы все получилось! «Получится, обязательно получится, – думал он, легко сбегая по ступенькам к выходу на улицу и подходя к своему автомобилю, – первая часть плана прошла без сбоев, почему вторая должна не получиться? Конечно, не все здесь зависит от меня, слишком много людей вовлечено в процесс, но, в конце концов, им ведь можно и помочь, если будет нужно».
Садясь в машину, он слегка придержал дверь, чтобы не задеть проходящую мимо женщину, и улыбнулся ей своей новой ослепительной улыбкой. На душе стало легко.
Наконец-то праздники закончились, наступило 11 мая, и Настя Каменская приободрилась. Сегодня должен вернуться из Арабских Эмиратов Евгений Евтеев, а также Лада Якушева, девушка, которая была сиделкой у Дмитрия Васильевича Евтеева и которая на все праздники уезжала в горы на турбазу, о чем им сообщила мать Лады. Первым делом Настя позвонила Евгению на мобильник, но тот сказал, что рейс из Дубаи на Москву у него только во второй половине дня, а потом из Москвы ему предстоит ночной перелет в Южноморск, после которого он намерен хоть немного выспаться, так что встретиться с детективом из Москвы он сможет не раньше завтрашнего обеда. Зато Лада Якушева, вернувшаяся в Южноморск накануне поздно вечером, согласилась встретиться прямо сегодня. По телефону с ней договаривался Чистяков: Настя сочла, что беседовать с молодой девушкой лучше обаятельному москвичу, чем тетке сомнительного возраста.
– Что я должен у нее спросить?
Чистяков достал айпод, вывел на дисплей клавиатуру и приготовился записывать подробные инструкции.
– Понимаешь, Леша, для того чтобы так точно улучить время взлома квартиры, нужно долго за ней наблюдать, – объяснила Настя. – Сама заказчица утверждает, что никого подозрительного не замечала, но она не из тех, кто стреляет глазами во все стороны. Она мне показалась такой погруженной в себя, не видящей ничего вокруг. У нее работа, у нее больной умирающий отец, она вся в своих мыслях и проблемах и по сторонам не смотрит. А вот молоденькая девушка, к тому же симпатичная…
– А это точно, что симпатичная? – с интересом перебил ее Чистяков.
Настя пожала плечами:
– Так говорит заказчица. Сам увидишь. Так вот, такая девушка обязательно смотрит по сторонам и ловит мужские взгляды, она постоянно готова к знакомству, к тому, что встретит своего прекрасного принца. Сиделка могла кого-нибудь заметить.
– Ясно. А что я должен ей врать?
– Врать? – не поняла Настя.
– Ну, что я должен ей говорить? Я вообще кто? Твой муж?
– Ты – частный детектив из Москвы, к которому обратилась Валентина Евтеева. Зачем что-то выдумывать? Говори правду.
– Это ты называешь правдой? – усмехнулся Леша. – Какой я, к чертовой матери, частный детектив? Слушай, мне твоя затея не особо нравится, может, все-таки лучше ты сама с ней поговоришь?
– Лешенька, – взмолилась она, – ну пожалуйста, я тебя очень прошу! Она со мной будет разговаривать абы как, лишь бы отвязаться побыстрее, и ничего вспоминать не станет, она даже не постарается вспомнить.
– А со мной, думаешь, будет не так? – с сомнением спросил он.
– Конечно, нет! Ты ей интересен, ты – незнакомец из Москвы, красивый, высокий, хорошо одетый, обаятельный. Ты пригласишь ее в кафе и будешь угощать коктейлем и пирожными, будешь говорить ей комплименты, и она захочет, чтобы ваш разговор продлился как можно дольше, а для этого ей придется постараться и вспомнить.
– Ну ладно, – вздохнул он, – уговорила. Теперь учи меня, как надо задавать вопросы, чтобы был толк.
– В первую очередь попроси ее вспомнить день, когда убили Дмитрия Васильевича…
Инструктаж занял примерно полчаса, после чего они отправились в сквер рядом с дельфинарием – именно там Лада Якушева назначила Алексею встречу.
И вот теперь Настя сидела в сквере и ждала мужа, который встретил девушку и повел ее на новую набережную пить кофе с пирожными. Время тянулось мучительно, и она от нечего делать принялась фотографировать многочисленных собак и кошек, бродящих по скверу как с хозяевами, так и без оных. Кошки, судя по откормленности, имели постоянную прописку в точках общепита, а вот собаки были разные: и ухоженные, и откровенно бездомные. Особое внимание привлекла беременная сука невнятной породы, она показалась Насте необыкновенно выразительной. Собака лежала в песочнице перед маленьким домиком с треугольной крышей, края которой создавали необходимые для построения кадра диагонали, но проблема была в том, чтобы поместить саму собаку не в центр, а в место пересечения воображаемых линий, делящих кадр на девять равных прямоугольников, как того требовало «правило деления на три части», о котором Настя прочитала в учебнике по фотографии. Как только Настя отходила в сторону и удавалось поместить собаку в нужную точку кадра, диагонали оказывались не на месте и портили всю композицию. Пришлось пойти на известный риск, купить в киоске гамбургер и с его помощью отвести собаку в то место, которое наиболее подходило для построения кадра по всем канонам. Теперь будущая мама была на переднем плане слева, диагонали крыши – на среднем плане справа, а на заднем плане виднелись высокие кипарисы, врезающиеся в ярко-голубое небо. С композицией Настя кое-как справилась, но теперь, глядя в видоискатель, она понимала, что для выразительности очень не хватает цветового пятна. Увлекшись фотографированием, она стала всегда носить с собой вместе с фотоаппаратом три маленьких платочка основных цветов – желтого, синего и красного. Собака, которую удалось переместить из песочницы в другое место, теперь лежала на траве, и на ее зеленом фоне отлично смотрелось небольшое красное пятно – платочек.
Настя так увлеклась беременной собакой и попытками сделать выразительный снимок, что совсем не обращала внимания на окружающих, и конечно же, она не заметила сидящую неподалеку полную красивую даму в простом сарафане в мелкий «деревенский» цветочек. А коль так, то она и не узнала, что дама посматривала то на нее, то в сторону кафе, куда Чистяков увел сиделку Ладу Якушеву.
