— Получилась бы приятная легкая сделка. И я бы не стала его убивать.
— Гарт?
— А я бы, наверное, убил. Просто для порядка. Но я этого не делал.
— Мне в голову пришла одна мысль, — говорит Саманта. — Вдруг она окажется полезной?
— Прошу вас, — кивает Элизабет.
— Как выглядит шкатулочка, в которой был контрабандно завезен героин? Не думаю, что он останется в ней надолго, так что, вероятно, вещица где-то всплывет. А вдруг однажды эта шкатулка появится в чьем-нибудь магазине? И ваш убийца заодно?
— Весьма маловероятно, — говорит Нина.
Митч смеется:
— Уж мне-то можете не рассказывать! Хотите, покажу? Погодите минутку. Не думаю, что кто-то захочет продать это через антикварный магазин.
— Мы до сих пор не рассмотрели убийство Доминика Холта, — пытается перехватить инициативу Ибрагим. — Кто это сделал и почему.
Порывшись в телефоне, Митч находит фотографию. Он протягивает телефон Саманте. Та снимает очки и подносит экран поближе.
— Вы действительно упаковали героин на сто тысяч фунтов вот в такую штуку? Никакого изящества.
Она передает телефон Гарту, который тут же корчит гримасу.
— Разве что для лавки старьевщика. Но, детка, идея отличная. Возьми на заметку.
Он возвращает телефон Митчу.
— Этой штуки определенно не было в его боксе, — замечает Нина.
Реплику ей загодя надиктовала Элизабет.
— Где? — удивляется Митч.
— Он называл так подсобку своего магазина, — быстро говорит Элизабет. — Мы поспрашивали соседей.
— Никто не называет подсобку боксом, — настораживается Лука. — Вы пытаетесь скрыть, что у Калдеша был гаражный бокс?
— Прости, — обращается Нина к Элизабет.
И снова безупречный вброс.
— Ну хорошо, — якобы сдается Элизабет. — Да, у Калдеша имелся арендуемый бокс, но я не собираюсь говорить вам, где он находится, и…
Гарт поднимает руку.
— Нет, Гарт, даже если вы будете угрожать мне смертью.
Никого не обрадовала возникшая ситуация. И это прекрасно само по себе.
— Хотя в общем и целом, — продолжает Элизабет, — я хотела бы найти этот героин раньше, чем его найдет старшая следовательница Ронсон.
— Риган, — поправляет Лука.
— Простите. Само собой разумеется, если все здесь говорят правду, то никаких проблем не возникнет. Потому что у всех нас есть общая цель. Объединив усилия, мы можем найти героин и человека или нескольких человек, стоящих за убийствами.
— А если здесь все говорят неправду… — начинает Ибрагим.
— То рано или поздно разразится кровавая бойня, — заканчивает Рон. — Может, устроим катания на ослах? В наше время еще можно кататься на ослах или они запрещены?
Официантки пришли убрать кофейные чашки, а значит, обед подходит к концу.
Теперь все разойдутся составлять заговоры и обдумывать схемы — Элизабет могла бы поставить на это хорошие деньги.
— И что же теперь? — спрашивает Нина, прежде чем уйти.
— Теперь посмотрим, кто переживет эту неделю, — спокойно отвечает Элизабет.
Джойс
Мы обедали вчера с несколькими очень неприятными персонажами — и до чего же это было весело! Мы заняли отдельный кабинет в ресторане и — что бы вы думали? — многих вывели из себя. Я слыхала шепотки: «Кем она себя возомнила?» — когда ходила в туалет.
С нами были Митч Максвелл, торговец героином, и Лука Буттачи, еще один торговец героином, чье имя звучит, будто он итальянец, хотя это вовсе не так. Еще были Саманта и Гарт, с которыми мы познакомились в Петворте. Саманта чмокнула меня в щеку, а Гарт спросил: «Где Алан?» — а когда я сказала, что Алан дремлет дома у батареи, ответил: «Не на это я рассчитывал». Нина Мишра приехала тоже и долго восхищалась Куперсчейзом. Должна признать, в свете зимнего солнца это место действительно выглядит довольно мило. Нина уже планирует переезжать сюда лет через тридцать пять.
Мы не узнали ничего нового, но именно в том, чтобы не узнать ничего нового, и заключался смысл ужина. Элизабет просто решила посадить всех на одно дерево и хорошенечко его потрясти.
«Выдайте им подлиннее веревки» — так обычно говорят у нас, но Элизабет выразилась немного иначе: «Давайте посмотрим, кто кого убьет следующим».
Мне показалось, что каждый из присутствовавших знал какую-то часть общей картины, но никто не видел ее целиком. Полагаю, именно на это и рассчитывает Элизабет.
Так что теперь мы просто ждем. Позволим им начать рвать друг друга на куски и, пока они будут заняты этим, увидим, какие секреты выпадут из их карманов.
После обеда Элизабет сказала мне, что на пару дней пропадет. И звонить ей будет бесполезно. Она говорит, это срочно, и, наверное, так оно и есть.
Ее дела меня не касаются, ну и, конечно, всем нам время от времени требуется уединение. Особенно здесь. Иногда мы позволяем себе немного залезть за личные границы друг друга, и я знаю, что такое не всем по вкусу. Но мне это нравится. Я люблю находиться среди людей. Я обожаю болтать, и даже неважно, о чем именно.
Однако Элизабет другая, и я научилась это в ней уважать. Я научилась оставлять ей пространство и удерживаюсь от соблазна за ней шпионить. Правда, на днях я заметила из окна, как к ее дому ехал парикмахер Энтони. Он всегда говорит нам, что принципиально не делает визитов на дом, так что, вероятно, происходит что-то из ряда вон. Можно будет пройтись живописной тропкой по дороге в магазин — просто глянуть, задернуты ли у нее занавески. Это само по себе о многом скажет.
Зачем Энтони ездил к Элизабет? Зная ее, можно предположить, что она, скорее всего, отправилась ко Двору — чтобы встретиться с королем и получить очередную медаль. Шпионам медали почему-то вручают постоянно. Нет чтобы медсестрам. Клянусь, если Элизабет встретится с королем Карлом, не предупредив меня, то мне будет что ей высказать. Друга Джерри однажды пригласили на вечеринку в сад Букингемского дворца. Он был главой ротари-клуба или что-то в этом роде, и они собрали деньги на хоспис. Представьте себе: он не пошел, потому что играл в тот день в гольф! В моей голове это просто не укладывается.
Мне кажется, я бы смогла поладить с королевой. Она мне очень напоминает саму Элизабет. Разве что чуть более доступна.
Однако когда Элизабет пропадает, мне становится нечем заняться, а я не очень это люблю. Я могу побродить по дому какое-то время, посмотреть с Аланом «Охоту за выгодой» по телевизору. Но рано или поздно настает потребность чем-то с кем-то заняться. С Джерри было легко: я
