заходит на кухню и бросает через плечо: — Итак, что у нас с Татьяной?
— Мы в точности последовали совету Донны, — сообщает Ибрагим.
— Она не предлагала писать любовное стихотворение из пятнадцати строф, — ворчит Рон.
— Я внес кое-какие штрихи от себя, — признаётся Ибрагим. — Но приманка заложена, и мы надеемся, что капкан вот-вот захлопнется.
Джойс возвращается, подтаскивает стул к столу и садится рядом с Бобом и Ибрагимом.
— Вам это нравится, Боб?
— Думаю, да, — поразмыслив мгновение, отвечает тот. — Но на самом деле я тут вроде технической поддержки. Вся тяжелая работа на Ибрагиме — это он пишет стихи и так далее. Но иногда отключается вайфай, и тогда пригождаюсь я. В общем, для меня это все забавно.
— А еще мы говорим о жизни, — встревает Рон.
— И да, мы говорим о жизни, — соглашается Боб.
— Ну и что, например, Боб думает о жизни, Рон? — спрашивает Джойс. — Если судить по всем вашим разговорам.
Рон задумывается:
— Он любит компьютеры.
Джойс поворачивается к экрану. Ибрагим начинает печатать.
— Итак, на какой мы стадии?
— Мы согласились отдать им еще две тысячи восемьсот фунтов стерлингов, — рассказывает Ибрагим. — Но Татьяне мы сообщили, что наш банк не позволяет переводить такие деньги. Что это будет отмечено как подозрительный платеж.
— Так было с моей оплатой, когда я покупала диван, — кивает Джойс. — Они выжали из меня все соки.
— Короче говоря, мы спросили, есть ли кто-нибудь в Англии, кто мог бы приехать, чтобы забрать у нас деньги и передать их ей.
— Сообщник? — переспрашивает Джойс.
— Мы организуем встречу, — говорит Рон. — Появляется конкретный человек, мы передаем деньги, после чего Донна с ее дружками врываются и всех арестовывают.
— Значит, друг Татьяны, а не сама Татьяна…
— Никакой Татьяны не существует, — уточняет Ибрагим.
— О да, — отвечает Джойс.
— Я уже переписываюсь с этим другом Татьяны. Его зовут Джеремми. С двумя «м».
Джойс читает то, что появляется на экране по мере их беседы:
Джеремми. У тебя есть деньги?
Мервин. Расскажите мне подробнее о Татьяне. Как давно вы ее знаете? Ее глаза в самом деле такие ясные и голубые, какими кажутся? Как будто в них можно утонуть…
Джеремми. В среду я свободен.
Мервин. Никто из нас по-настоящему не свободен, Джеремми, у всех есть свои цепи. У вас очень необычное имя. Есть ли история о том, откуда оно взялось?
Джеремми. А ты в среду тоже свободен?
Мервин. Вы сами передадите деньги Татьяне? Если да, то я вам завидую. Мне придется ждать больше недели, чтобы увидеть ее лицо, вдохнуть ее запах.
Джеремми. Лучше всего в Лондоне. В Лондоне в среду.
Мервин. Боюсь, не смогу, Джеремми. У меня ограниченная подвижность, и я нахожу Лондон чрезвычайно недружелюбным местом. Там еще и шумно, вам не кажется? Как вы его выносите, Джеремми? Наверное, потому, что вы молоды и суета большого города только ускоряет пульс? Вам придется приехать сюда.
Ответ долго не поступает.
— А будет забавно, — замечает Джойс, — если он приедет сюда и его арестуют. Хорошая тема для «Куперсчейза без купюр».
— Я бы хотел, чтобы Мервин с ним познакомился, — говорит Ибрагим. — Это могло бы послужить некоторым итогом. Кстати, как он?
— Я давно его не видела, — качает головой Джойс.
— Алан, должно быть, ужасно скучает по Рози?
Алан, услышав свою кличку совокупно с кличкой Рози, падает на пол и подставляет живот. Рон оказывает ему честь.
— Что ты думаешь о вчерашнем дне? — спрашивает Рон у Джойс.
— Я не доверяю Митчу, я не доверяю Луке, я не доверяю Саманте и не доверяю Гарту, — отвечает она. — Хотя тот и очень брутален.
— Я видел, как вы заняли отдельный кабинет, — говорит Боб. — Об этом только и судачили в ресторане.
— А еще я думаю вот что, — продолжает Джойс. — Если бы у кого-то был героин или если бы он знал, где тот находится, то не пришел бы на обед. Похоже, все они искали подсказки.
— А Калдеш?
— Мне кажется, его убил кто-то из тех, кто сидел с нами за столом, — отвечает Джойс. — По крайней мере, один из них.
— А как насчет человека на фотографиях? — спрашивает Боб. — Я про Доминика — который с пулей в голове?
Рон отмахивается:
— Его мог убить любой. Злодеи стреляют в злодеев. Кого это волнует?
— Спасибо тебе, Рон, — говорит Ибрагим. — Ты действительно облегчаешь нам душу, пока Элизабет с нами нет.
— И все-таки где она, Джойси?
— Ты не хуже меня понимаешь, где она, — отвечает Джойс. — Я видела, как ты обнял Стефана.
— Ага, — говорит Рон, глядя на пивную этикетку, а не на Джойс. — Может, им нужна наша помощь?
Ибрагим вздыхает:
— А чем тут поможешь? Если что, она знает, где мы.
Новое сообщение появляется на экране компьютера.
Джеремми. Хорошо, я к тебе приеду. У тебя точно есть деньги?
Мервин. О, это очень любезно с вашей стороны, Джеремми, спасибо, что идете навстречу. Люди часто не делают скидок на старость. Даже отсюда я чувствую вашу доброту и чуткость. Вы останетесь на ужин? Я бы с удовольствием узнал вас получше. Возможно, мы станем верными друзьями, когда приедет Татьяна!
— Неужели они не заметили, что вы говорите уже не как Мервин? — спрашивает Джойс.
— Они так близко подобрались к деньгам, что теперь поверят во что угодно, — отвечает Ибрагим. — Они сами провернули этот трюк с Мервином: найдите то, что больше всего нужно человеку, и подвесьте так, чтобы он не мог дотянуться. Мервин мечтает о любви; они мечтают о деньгах Мервина.
Джеремми. Я не смогу остаться на ужин. У меня очень много дел. Деньги у тебя наличными?
Мервин. Да. Целых две тысячи восемьсот фунтов стерлингов. Хорошо, когда деньги тратятся не зря.
Джеремми. Теперь пять тысяч фунтов стерлингов. С учетом расходов.
Мервин. У меня нет пяти тысяч фунтов стерлингов.
Джеремми. Тогда займи. Иначе я не смогу приехать, и Татьяна рассердится на нас обоих.
Мервин. Что ж, мы не должны этого допустить. Когда вы сможете приехать?
Джеремми. Завтра.
— Нет, — говорит Джойс. — Давайте подождем возвращения Элизабет. Оставим для нее самое приятное — арест.
Мервин. На следующей неделе. На этой неделе мне назначена операция на яичках.
Ибрагим смотрит на Джойс:
— Слово «яички» положит конец любому спору. Ни один мужчина не захочет
