знала, погонится ли он за ней, но он не погнался, только стоял все с той же улыбкой, которая играла у него на губах во время боя. Кто-то преградил Элене путь, но она смогла увернуться. И наконец выскочила из здания в черную, как волчья пасть, ночь. Она бежала, зная, что останавливаться нельзя.
Глава 48
Улица Паломерас, одна из главных в районе Пуэнте-де-Вальекас, дала название всему кварталу. Ческа и Сарате остановили машину в нескольких метрах от проспекта Альбуфера, в прошлом представлявшего собой участок Валенсианского шоссе. Здесь находился футбольный стадион клуба «Райо-Вальекано», гордость местных жителей. Неподалеку располагался Парламент автономного сообщества Мадрид. Разместив его тут, власти надеялись облагородить район, но из их затеи ничего не вышло, разве что в море хаоса и нищеты появился островок благополучия.
— Приехали, теперь нужно искать наркопритон Адисы. Глядишь, твой приятель нам поможет, — сказал Сарате.
Многие из так называемых наркоквартир в районе Пуэнте-да-Вальекас размещались не в квартирах, а в пустующих торговых центрах или одноэтажных домах, самовольно захваченных наркодилерами. Особо популярная среди наркоманов зона находилась на той же улице Паломерас, неподалеку от парка Амос-Асеро — красивого, с круглым фонтаном, вокруг которого любили сидеть местные жители, но довольно запущенного.
В центре парка находилась давно неиспользуемая площадка с трибунами. Сейчас на них сидели компании молодых людей с завернутыми в пластиковые пакеты бутылками пива. Ческа и Сарате не сомневались, что никто из них не станет им помогать, но не из сочувствия к наркоманам, а потому, что люди в этом районе очень быстро усваивали, что лезть в чужие дела себе дороже.
Наконец они увидели человека, которого искали: Пако, однокурсника Чески, направленного на работу в полицию Пуэнте-де-Вальекас. Он был в штатском, но Сарате узнал его сразу, еще до того, как их представили друг другу. В Пако было несложно распознать полицейского.
— Адиса? — повторил Пако, поздоровавшись. — Понятия не имею, в этом районе больше тридцати наркоквартир, и многими заправляют нигерийцы. Придется наводить справки. Надеюсь, вы не втравите меня в неприятности?
— Не втравим, — не очень уверенно сказала Ческа. — Нам только нужно найти женщину по имени Пина.
Пако прошелся с ними по кварталу и показал несколько заложенных кирпичами окон.
— Местные жители сами замуровывают опустевшие квартиры, чтобы предотвратить их захват. В доме моих родителей есть одна такая, все жильцы скинулись по двенадцать евро. При том, что лишние деньги у местных не водятся.
На одной из прилегающих к парку улиц они увидели, как в подъезд вошел наркоман.
— Здесь у них точка.
— Если вы об этом знаете, то почему ее до сих пор не закрыли? — возмутилась Ческа.
— Зачем? Чтобы они переехали в соседний дом? Сейчас мы, по крайней мере, знаем, где они находятся. На этой улице есть три такие квартиры, на соседней — еще две, на следующей — пять. Вам известно, сколько местных жителей мотают срок в тюрьмах Перу, Боливии, Колумбии и Бразилии за то, что на границе попались с кокаином? Точную цифру я не помню, но не меньше десятка. Зайдем в этот бар.
Бар был одним из тех допотопных заведений, в которых до сих пор посыпают пол опилками. Они заказали три бутылки пива, официант принес их и оставил на краю стола овальную тарелку с неочищенным арахисом.
— Позови Тысячедозника, — приказал ему Пако.
Официант скрылся в подсобке.
— Вы сейчас поймете, почему у него такая кличка. Он получил ее в молодости, теперь его можно назвать трижды Тысячедозником.
— Извини, но мы спешим, — решился выказать нетерпение Сарате. — От того, найдем ли мы Пину, может зависеть жизнь инспектора Бланко.
— Знаю, но не могу придумать более эффективного способа найти ее, чем выпить пива в этом баре, — невозмутимо ответил Пако.
Ни Ческа, ни Сарате не понимали, что он имеет в виду, пока за барной стойкой не появился старый, истощенный человек с белоснежной шевелюрой.
— Что тебе надо, Пако? Когда-нибудь ты накличешь на мою голову беду: шляешься тут постоянно.
— Беду на свою голову накличешь ты сам. Я ищу нигерийца Адису, у которого есть наркоквартира.
— По мне, все африканские имена одинаковые. И сами они все на одно лицо: смотришь на одного, а видишь всех одновременно.
— Напряги память.
— Ты думаешь, меня прозвали бы Тысячедозником, если бы у меня осталась память? До пятидесяти лет я еще что-то соображал. Но теперь в голове полная каша. Хорошо еще, что родители оставили мне этот бар. Иначе жить бы мне в палатке в Каньяде. В такой, знаешь, из «Декатлона», которая раскладывается за две секунды, когда вытряхнешь ее из чехла.
— А Пина? Ты знаешь, кто такая Пина? — вступила в разговор Ческа.
— На кой тебе эта стерва? — обернулся к ней хозяин. — Лучше забудь про нее.
— Я бы с удовольствием, но у меня к ней разговор.
— Пина наркотой не занимается. — Полицейские молча ждали, и Тысячедозник шепотом уточнил: — С африканцами она действительно якшается, но только чтобы раздобыть девок. Она сводня, и, судя по тому, что я слышал, к ней в лапы лучше не попадать.
— Где мы можем ее найти?
— В Энтревиасе, в доме ее матери. Донья Кармен раньше часто здесь бывала, но теперь она в инвалидном кресле и из дома не выходит. Пина всегда у нее обедает. Так-то! Хоть и сука, а чувства имеет, каждый день навещает мамашу. Вы-то своих стариков когда в последний раз видели? Донья Кармен живет напротив образовательного центра для взрослых, в частном доме, вход через гаражную дверь белого
