Ознакомительная версия.
— Значит, тебе удалось связать его с гибелью соседа по съемной квартире? В колледже, да?
— Рабочая гипотеза такова: сосед помогал ему с учебой или продавал задания за деньги. А может, узнал, что он покупал оценки, чтобы не вылететь за неуспеваемость. И тогда Стайнбергер столкнул его с лестницы на их съемной квартирке. Или это был несчастный случай. Впрочем, если копнуть поглубже, выходит, что рядом со Стайнбергером происходило довольно много случайных смертей. Слишком много. Вдобавок на момент смерти Анжелики Колфилд у Стайнбергера нет алиби — у меня есть запротоколированный отказ свидетеля от своих старых показаний.
— Анжелика Колфилд… Господи Иисусе, кто бы мог подумать! Рехнуться можно. Ты считаешь, что он убил Анжелику Колфилд?
— Не сомневаюсь, осталось лишь собрать улики. Кстати, есть и другие жертвы.
Пока Ева кратко рассказывала о каждом убийстве, к скамейке подошла Пибоди с ведерком попкорна. Она присела и задумчиво бросила пригоршню кукурузы белке. Тут же набежала целая стая.
— Пибоди, ты что творишь? — Ева поспешно убрала ноги.
— Она выглядела такой голодной!
— А теперь их целая армия, и воздушные силы тоже подтягиваются.
Налетели голуби, белки уставились на них глазами-бусинками, и началась битва за еду.
— Сейчас же прогони их, — приказала Ева, — а то они и на нас кинутся. Кажется, вон тот голубь сегодня при оружии.
Немного испуганная, Пибоди согласно кивнула, тихонько прошла сквозь толпу белок и голубей и отправилась прочь вместе с попкорном.
— Вот ведь пацифистка, — прошептала Ева.
— Было много домыслов о смерти Колфилд и о предполагаем отцовстве плода. И все это время… Доказательств пока нет, иначе бы ты мне не рассказала!
— Перед тем как сыграть в добрую фею со зверушками, Пибоди связалась с береговой полицией, и они послали водолазов на дно залива. Так что мы обязательно найдем хоть что-то из электроники Аснера. Уже доказана связь Стайнбергера с хозяйкой яхты и отсутствие алиби в ночь убийства Колфилд. В деле есть показания свидетеля и объяснения, почему она тогда солгала. Косвенных улик хоть отбавляй! И вспомни про не закрытый до конца купол и неприязнь к курению.
— Это и я могу подтвердить. Однажды, работая над эпизодом, мы с Марлой выкурили парочку фитосигарет у нее в трейлере. Спустя час он прошел мимо и устроил такой скандал, будто мы с ней жгли там токсичные отходы.
— Мы отыщем свидетелей по всем убийствам. Когда я вернусь в управление, туда уже привезут дело и вещдоки по самоубийству Бастера Перлмана. После обеда мы проведем пресс-конференцию, на которой я объявлю о новых фактах и уликах, а также скажу, что скоро мы произведем арест.
— Хочешь выкурить его из норы?
— Он занервничает, попытается понять, где ошибся. В таком состоянии он наверняка напортачит еще больше. Мира беспокоится, и не без основания, что он решит подставить кого-нибудь из своих коллег. Ему не впервой.
— Ну да, тот компаньон-самоубийца… Значит, я должна усилить давление и изрядно попортить ему нервы интервью.
— На которое ты пойдешь непременно с «жучком».
— Да ни за что!
— Ради твоей же безопасности, Надин. Вдруг он решит пустить тебя в расход?
— Брось! При чем здесь я? Мы едва знакомы. Я всего-навсего болталась по съемочной площадке время от времени да поприсутствовала при читке сценария и на паре планерок.
— Кей-Ти давила на тебя и настаивала, чтобы ты расширила ее роль, переписала кое-какие сцены и исказила реальные факты, дав ее персонажу больше экранного времени.
— Я бы не сказала, что она так уж сильно давила, но…
— Она пыталась убедить в этом и Раундтри, и Стайнбергера. Он с удовольствием припомнит ваш спор и попытается сгустить краски — вы обе будете мертвы к тому времени, и никто не сможет его опровергнуть. А еще Кей-Ти утверждала, что сценарий вышел неудачным, потому как ты всего лишь репортер. Ведь только настоящий профи способен написать сценарий по книге.
— Прямо она об этом не говорила. К тому же не собиралась я ничего переделывать!
— Но во время той вечеринки Кей-Ти набросилась на тебя. Напилась и стала оскорблять, может, даже толкнула. А ты дала отпор. Никто не хотел убивать, просто так вышло.
— Господи!
— И вот чувство вины грызет тебя изнутри. Пытаешься избавиться от него и начинаешь новый проект… ничего не помогает. Ты сознаешь, что я веду расследование и скоро докопаюсь до истины. Этого тебе не пережить. Скандал, давление и чувство опасности делают свое дело: ты выбираешь легкий путь и кончаешь с собой.
— Черт побери, ты прекрасно знаешь, что я никогда не совершу такой глупости! Ты поклянешься отомстить за мою смерть, стоя над моим красивым и хладным телом и сдерживая скупую слезу.
— До этого не дойдет. Видишь ли, он слишком мало знает нас с тобой: я никогда не купилась бы на такую липу. Хотя для него ты стала бы очень удобным «красивым и хладным» трупом.
— Пожалуй. Хотя есть и более подходящие варианты.
— Кто бы спорил, но, поскольку я не хочу тратить время на месть и оплакивать тебя, к чему рисковать? Пойдешь с «жучком».
— Я согласна на интервью и на прослушку, если ты дашь мне эксклюзив и станешь специальным гостем в моей передаче!
Ева для проформы нахмурилась.
— Надин, при чем здесь сенсация в СМИ и твои рейтинги? Ведь главное — остановить убийцу, который играл с законом целых сорок лет, получая к тому же немалую выгоду.
— Если СМИ ни при чем, почему ты рассказываешь мне все это и просишь о помощи? Без прессы тебе не обойтись и без меня тоже! Я сыграю свою роль, но и тебе придется расстараться.
— А может, стоило бы спустить на тебя Стайнбергера?
— Ты меня слишком любишь! К тому же ты дала клятву служить и защищать. — Надин достала из сумочки блокнот и принялась писать. — Также мне потребуется твоя помощь в работе над книгой, поэтому я и собираюсь поучаствовать в расследовании остальных убийств. И обязательно поделюсь результатами.
Надин убрала блокнот в сумку и одарила Еву кошачьей улыбкой.
— Мы обе знаем, сколько усилий и ресурсов потребуется для сбора доказательств по старым делам.
Ева принялась хмуро разглядывать свои туфли, потом как бы нехотя сказала:
— Ладно, договорились. Интервью надо взять сегодня же, прямо после пресс-конференции.
— Хорошо. Мы с тобой и так договорились бы, Даллас, но пройтись по парку оказалось неожиданно приятно. — Надин встала. — На конференцию я приду, а об интервью сообщу, как только все будет готово.
Ева посмотрела ей вслед и снова подивилась на непрактичные туфли, а потом пошла искать Пибоди, надеясь, что белки ее не съели.
Вернувшись в Центральное управление, она отправила двух полицейских на киностудию за Валери, чтобы прояснить некоторые вопросы.
— Если заартачится, мы сами приедем, — сказала Ева Пибоди, — но лучше побеседовать с ней здесь, прямо перед пресс-конференцией. Возьмем казенный тон, заставим ее поволноваться и упомянем в разговоре, что скоро сделаем заявление о прорыве в деле.
— И она разнесет эту весть по киностудии.
— Не хочу, чтобы Стайнбергер это пропустил. На студии нам за ним не уследить, но потом приставим «хвост». Нужно знать, с кем он свяжется. У него не будет шансов добавить к своему списку новую жертву.
— Пошлем Бакстера и Трухарта?
— Если они ничем срочным не заняты, то да. И пусть будут в штатском. Введи их курс дела, а я предупрежу Фини и его ребят, что нужно приготовить прослушку для Надин, и отчитаюсь перед шефом. — Она посмотрела на часы. — А еще надо проследить за работой береговой полиции и водолазов.
Вскоре все было готово. Вместе с Киюнгом Ева проработала заявление для СМИ, полистала доставленную из Калифорнии папку с делом, потом улыбнулась, прочитав присланное Пибоди текстовое сообщение: Валери уже доставили в управление.
«Немного реквизита никогда не помешает», — решила Ева и захватила с собой кое-какие бумаги. Выйдя в «загон», она спросила:
— Где она?
— В комнате для допросов А, — ответила Пибоди.
— Тогда приступим. Якобы мы должны прояснить кое-какие детали для протокола, — добавила Ева, шагая по коридору. — Сегодня у нас пресс-конференция, и нужно уточнить правильность некоторых сведений. Когда я напущусь на нее, ты сделаешь вид, что сама в шоке от моих методов.
— Мне как раз нужно немного порепетировать перед съемкой в эпизоде! Престон только что прислал сообщение, и в нем есть строчка текста: «Это полиция». Можно сказать утвердительно или воскликнуть с тревогой: «Это полиция!» А можно и вопросительно: «Это полиция?»
— М-да, непростая задачка.
— Я не хочу ударить в грязь лицом! Можно сказать нерешительно: «Это же… полиция!» Вся моя семья в диком восторге! А еще режиссер разрешил мне сниматься вместе с Макнабом! Представляешь, стоим мы с ним рядом, и я говорю ему эту строчку. Как будто мы с ним пара.
Ознакомительная версия.
