света невзвидишь. Да и Татьяну с матерью загоняешь. А ради чего? Детей у вас нет. Всего в достатке.
Иннокентий только досадливо отмахивался.
А Татьяна, обиженно фыркнув, сказала:
— Ты, Игорь, о чужой жене не беспокойся. Мне например, нравится на огороде работать. Да потом, и не вечно это. Деньги на машину соберем — и огород побоку. Оставим только клочок.
— Ах вот в чем дело! — воскликнул Игорь Васильевич. — Машину вам захотелось. Ну что же, это яркий признак благосостояния. И очень наглядный… Что же вы, Иннокентий Васильевич, родного брата не посвятите в свои планы?
Иннокентий сердито посмотрел на жену. А может, Игорю Васильевичу это только показалось? Сказал с наигранным безразличием:
— Ну да какие там планы… Был такой разговор. Да ведь это дело длинное. Получится ли?
Но, как оказалось, в очередь на машину Кеша уже записался. И двух лет не прошло, как у него появился «Москвич», а огород Кеша продолжал вскапывать с прежним рвением.
Раздражали Игоря Васильевича и вечные подсчеты, которые брат, не стесняясь, вел и при нем… Сколько отложить, сколько доложить… Когда Игорь Васильевич приглашал его на охоту или на рыбалку, он отнекивался, ссылаясь на занятость, а Татьяна однажды откровенно заявила Игорю Васильевичу:
— Что ты все тянешь Кешу? Охота, рыбалка… Дома дел по горло. Ты приехал, поразвлекался — и был таков. Живешь один — горя не знаешь. А тут вовремя не прополол — все грядки сорняк забьет…
Брат вспыхнул от этих слов жены и сказал со злостью:
— Тебя, Татьяна, послушаешь, так, кроме огорода, и дел других нет.
Но ни на рыбалку, ни на охоту так и не ходил. Его «тулка» годами висела на стене как простое украшение. Только в последнее время тесаную бревенчатую стену с янтарными каплями смолы прикрыла штукатурка, а потом и большой темно–вишневый ковер.
В Ленинград Кеша приезжал редко и, как правило, управлялся за один день. Но если оставался на ночь, то вечером они всегда шли вместе с Игорем прогуляться по набережной и обязательно заходили в «поплавок» напротив Адмиралтейства попить всласть пива с хорошей соленой рыбой. Иннокентий словно преображался. Рассказывал, как идут дела на фабрике, как он переоборудовал котельную, обеспечил горячей водой весь поселок.
— Ты понимаешь, Игорь, второй котел обещают только через два года. А у нас сто двадцать тысяч цыплят! Сто двадцать! Э–э! Тебе не понять, — горячился он и, торопясь, отхлебывал пиво из высокой кружки. — И что же ты думаешь? Приехал я как–то в Ленинград, иду в райком. Посылали цыплят выращивать? Теперь помогайте! У вас Финляндский узел, там паровозы еще небось не все вывелись! Давайте паровоз…
Корнилов удивился:
— Паровоз–то тебе зачем? — И тут же догадался: — Котел!
— Котел! Соображаешь, Игорь! — смеялся довольный Иннокентий. — Именно котел. Теперь не извольте беспокоиться. Не только цыплят обогрели, но и весь поселок.
Про свой огород Кеша не поминал. То ли стеснялся брата, то ли, вырвавшись в город, просто забывал.
Ночью они долго не ложились спать, все рассказывали друг другу про свои дела, спорили. И когда, казалось, переговорили обо всем, Кеша спрашивал:
— Ты, Игорь, когда все же женишься? Не надоело одному? — И, не услышав ответа, продолжал: — У нас на фабрике девчонка есть такая… Хоть с Танькой разводись. Приезжай, познакомлю.
Электричка шла неровно, то ползла еле–еле, лениво постукивая на стыках, то вдруг с воем набирала скорость. Корнилов прислонился к стене, закрыл глаза. Ему вспомнился вчерашний разговор с самодовольным администратором. «И чего это я завелся? — подумал Игорь Васильевич. — Мало ли прохиндеев на свете?» Потом он стал вспоминать всех потерпевших, перебирать в памяти их показания.
«…Что ж, дело с автомашинами непростое. Генерал рекомендовал таксистов поспрошать… Таксистов, таксистов… Машина, которую видела Тамарина, тоже такси. Хм… А может быть… Может быть, таксисты? — Эта мысль показалась Корнилову интересной. — Ведь можно предположить, что кто–то из шоферов в угонах участвует? Не обязательно таксисты. Работают ночью и на очистке, и на поливке, продукты развозят. Хорошо, товарищ подполковник!.. Кому, как не им, лучше знать ночной город, самое удобное время, места, где машины ночуют без гаража. Выбрали заранее «жертву», не спеша объехали район, осмотрелись. Поставили машину за угол и взялись за дело. А все ваши секретки, товарищи автовладельцы, опытному шоферу словно семечки… Они и аккумулятор в багажнике «на случай» могут возить. А электронная ловушка инженера Гусарова? Это такой орешек, на котором и опытные автомобилисты могут зубы сломать. Могли знать заранее об устройстве? Кто–то из знакомых Гусарова участвовал в похищении? Маловероятно, хотя нельзя и исключить. Это надо тщательно проверить. А может быть, среди похитителей — «крупные специалисты» в области электроники? Ну не такие крупные, конечно, но знакомые с подобными устройствами. Маловероятно. Специалисты делом заняты…»
Поезд приближался к Суйде. В вагоне стало совсем пусто. Две пожилые женщины, разложив на скамейке газету, аппетитно ели батон с чайной колбасой. Под скамейкой стояли большие корзины. «Наверное, с рынка едут», — подумал Корнилов и вспомнил Кешу. Потом закрыл глаза и снова стал думать об исчезающих бесследно автомашинах…
От Рождествена он пошел пешком по крутому берегу Оредежа. Он любил ходить здесь по земле, засыпанной вековым слоем хвои, мягко пружинящей под ногами. На другом берегу слышались ребячьи крики, нестройно пел горн.
Кешин дом стоял среди сосен, такой же, как эти сосны, солнечный, ладный, с большими окнами, открытый всем ветрам и взорам, не упрятанный, как соседние, в густые кусты сирени. Игорь Васильевич толкнул калитку. Усмехнулся: «Как они здесь поживают без меня? Разберемся…» Но дома никого не оказалось. «Кеша, наверное, на работе. А Татьяна с матерью небось на огороде копаются, — решил он. — Поставлю торт — схожу посмотрю».
Ключ от дома был на месте — под крыльцом. Его всегда клали под крыльцо — и чтобы не таскать с собой, и на случай его, Игоря, приезда. Ключ был новый — длинный, с хитроумными бородками на две стороны. Как от сейфа. «Замочек небось у какого–нибудь заводского умельца делали. — Игорь Васильевич подкинул ключ на ладони. — Нет чтобы к родному брату обратиться». Ему не раз приходилось самому делать замки с секретами в то далекое время, когда он слесарил.
Что–то в доме изменилось. Корнилов не мог понять что, но сразу же уловил эту перемену, почувствовал ее. Он прошел на кухню, чтобы поставить торт в холодильник, и заметил, что
