Как только старик оказался на линии огня, комиссар поднял оружие.
— Какой нецивилизованный прием, молодой человек, — произнес Фюльжанс скрипучим старческим голосом.
Не обращая внимания на пушку Адамберга, он снял длинное пальто и бросил его на стул. Адамберг подготовился к встрече, но стоило высокому старику появиться, и он напрягся. С момента их последней встречи морщин на лице судьи прибавилось, но держался он прямо, высокомерно, барские замашки остались при нем. Прорезавшие лицо глубокие складки еще сильнее подчеркивали ту дьявольскую красоту, которой украдкой восхищались женщины его родной деревни.
Судья сел, скрестив ноги, и начал рассматривать доску с расставленными для игры фигурами.
— Сядьте, — приказал он. — Нам нужно перемолвиться несколькими словами.
Адамберг остался стоять, стараясь не выпускать из поля зрения взгляд старика и движения его рук. Фюльжанс улыбнулся и непринужденно откинулся на спинку стула. Открытая улыбка делала красоту судьи совершенно неотразимой, но в ней было и нечто неприятное — он слишком широко разевал рот, так что был виден первый моляр. Теперь, в старости, улыбка превратилась в зловещий оскал.
— Вы мне не ровня, молодой человек, я никогда вас не воспринимал всерьез. Знаете, почему? Потому что я — убийца. А вы — ничтожный человечишка, жалкий полицейский. Вы развалились, совершив на тропе случайное убийство. Да, вы — козявка.
Адамберг медленно обошел Фюльжанса и встал у него за спиной, держа пистолет у его затылка.
— И вдобавок — невротик, — добавил судья. — Что вполне естественно.
Он кивнул на ряд драконов и ветров.
— Все абсолютно точно, — сказал он. — Вам понадобилось много времени.
Адамберг следил за этой опасной рукой, белой, со слишком длинными, по-старчески узловатыми пальцами и ухоженными ногтями. В движениях этой руки было то загадочное и чуточку небрежное изящество, которым наделяли персонажей своих полотен старые мастера.
— Не хватает четырнадцатой кости, — сказал комиссар, — и это будет мужчина.
— Но не вы, Адамберг. Вы не вписываетесь в мою комбинацию.
— Зеленый дракон или белый?
— Не все ли вам равно? Ни в тюрьме, ни в могиле последняя фигура никуда от меня не денется.
Судья указал на две кости с Цветами:
— Эта символизирует Микаэля Сартонну, а эта — Ноэллу Кордель, — сказал он.
— Да.
— Позвольте мне исправить комбинацию.
Фюльжанс надел перчатку, схватил кость, символизирующую Ноэллу, и выкинул ее в прикуп.
— Не люблю ошибок, — холодно заметил он. — Можете не сомневаться — я бы никогда не последовал за вами в Квебек. Я ни за кем не следую, Адамберг, я опережаю. Я никогда не был в Квебеке.
— Сартонна сообщал вам о перевалочной тропе.
— Да. Вы знаете, что я следил за вами от самого Шильтигема. Совершенное вами убийство порядком меня позабавило. Жестокое непредумышленное убийство — именно такие чаще всего совершают пьяные. Как вульгарно, Адамберг.
Судья обернулся, и дуло пистолета оказалось совсем близко от его груди.
— Сожалею, человечек, но это ваше преступление, и только ваше.
Судья коротко улыбнулся, и Адамберг покрылся липким холодным потом.
— Успокойтесь, — продолжал Фюльжанс. — Сами убедитесь, эта ноша не так уж и тяжела.
— Зачем вы убили Сартонну?
— Он слишком много знал, — ответил судья и снова взглянул на доску. — Такой риск я себе позволить не могу. А еще вам следует знать, — он взял Цветок, — что доктор Колетта Шуазель покинула наш мир. Автомобильная авария, увы. И бывший комиссар Адамберг отправится следом за ней в царство теней. — Судья поставил в ряд третий Цветок. — Раздавленный чувством вины, слабый, знающий, что не вынесет пребывания в тюрьме, он свел счеты с жизнью. А чего вы хотите? С маленькими людишками такое случается.
— Так вот как вы предполагаете все это организовать?
— Да, вот так, совсем просто. Садитесь, молодой человек, вы дергаетесь, и меня это раздражает.
Адамберг встал напротив судьи, целясь в грудь.
— Между прочим, вам бы стоило поблагодарить меня, — добавил с улыбкой Фюльжанс. — Эта маленькая формальность не займет много времени, но избавит вас от невыносимого существования, ведь воспоминание о совершенном преступлении не позволит вам обрести мир в душе.
— Моя смерть не спасет вас. Расследование окончено.
— Виновные в тех преступлениях были осуждены. Без моих признаний ничего нельзя будет доказать.
— Песок в могиле уличает вас.
— Да, в этом все дело. Вот почему доктор исчезла с лица земли. По этой же причине я пришел поговорить с вами, пока вы не покончили с собой. Гробокопательство — дурной тон, молодой человек. И грубейшая ошибка.
С лица Фюльжанса исчезла высокомерная улыбка. Он смотрел на Адамберга суровым взглядом верховного судьи.
— И эту ошибку вы исправите, — продолжил он. — Собственноручно напишете небольшую исповедь и покончите с собой. Признаетесь, что сфальсифицировали результаты эксгумации и мой труп закопан в лесу близ Ришелье. Толкнуло вас на это навязчивое желание отомстить, кроме того, вы собирались повесить на меня убийство на тропе. Улавливаете мою идею?
— Я не стану подписывать ничего, что могло бы вам помочь, Фюльжанс.
— Подпишете, человечек. А если откажетесь, мы добавим к этой картине еще два Цветка. Вашу подружку Камиллу и ее ребенка, которых — можете не сомневаться — я убью сразу после вашей смерти. Седьмой этаж, налево.
Фюльжанс протянул Адамбергу лист бумаги и ручку, не забыв тщательно их протереть. Адамберг переложил оружие в левую руку и написал записку под диктовку судьи.
— Замечательно, — похвалил Фюльжанс. — Уберите доску.
— Как вы хотите обставить мое самоубийство? — спросил Адамберг, собирая фигуры одной рукой. — Я ведь вооружен.
— До противного банально. Я рассчитываю на ваше полное сотрудничество. Вы сами все сделаете. Поднесете пистолет ко лбу и застрелитесь. Если убьете меня, двое моих людей займутся вашей подружкой и отпрыском. Я достаточно ясно выражаюсь?
Адамберг опустил револьвер, пораженный догадкой. Судья был так уверен в успехе, что пришел без оружия. Беспроигрышная комбинация — самоубийство и письменное признание вернут ему свободу. Адамберг посмотрел на свой «магнум» — такая могущественная и такая нелепая маленькая игрушка! — и выпрямился. В метре от судьи стоял Данглар. Он двигался бесшумно, держа в правой руке газовую гранату, а в левой — «беретту». Адамберг поднял револьвер к голове.
— Дайте мне несколько минут, — попросил он, приставив дуло к виску. — На подведение последних итогов.
Фюльжанс презрительно скривился.
— Человечек, — повторил он. — Я считаю до четырех.
На счет «два» Данглар бросил гранату и перекинул «беретту» в правую руку. Фюльжанс дико закричал и вскочил, оказавшись лицом к лицу с Дангларом. Капитан секунду промедлил, и Фюльжанс нанес ему удар кулаком в подбородок. Данглар отлетел к стене, выстрелил, но не попал в судью, который был уже в дверях. Адамберг побежал по лестнице, преследуя мчавшегося как ветер старика. На мгновение тот оказался у него на мушке, и комиссар прицелился в спину. Когда заместитель догнал его, он опускал оружие.
— Слышите, — сказал Адамберг. — Его машина отъезжает.
Данглар перепрыгнул через последние ступеньки и ринулся на улицу, держа пистолет в вытянутой руке. Слишком далеко, он не попадет даже по колесам. Должно быть, машина ждала с открытой дверцей.
— Черт возьми, почему вы не стреляли? — крикнул он.
Адамберг сидел на деревянной ступеньке, опустив голову и уронив руки на колени, «магнум» лежал у его ног.
— Человек убегал и был ко мне спиной, — сказал он. — Законная самооборона не пройдет. Хватит с меня убийств, капитан.
Данглар дотащил комиссара до квартиры. Нюх полицейского подсказал ему, где стоит джин. Он разлил напиток по рюмкам. Адамберг поднял руку.
— Видите, Данглар? Я дрожу. Как лист. Как красный лист.
Знаешь, что сделал со мной мой мужик? Полицейский из Парижа? Я тебе говорила?
Данглар залпом выпил первую рюмку. Снял телефонную трубку и тут же налил по второй.
— Мордан? Данглар. Охрану к дому Камиллы Форестье, улица Тамплиеров, дом двадцать три, Четвертый округ. Седьмой этаж, левая дверь. По два человека днем и ночью, в течение двух месяцев. Скажете ей, что это я приказал.
Адамберг глотнул джина, клацнув зубами о края рюмки.
— Данглар, откуда вы взялись?
— Я полицейский, это моя работа.
— Но как…
— Поспите, — сказал Данглар, глядя на осунувшееся лицо Адамберга.
— И что мне приснится? Ноэллу убил я.
Он бросил меня в воду. Бедная Ноэлла. Я тебе говорила? Мой мужик?
Капитан порылся в кармане и выудил штук пятнадцать таблеток разной формы и цветов. Обозрев свои запасы взглядом эксперта, выбрал серую таблетку и протянул ее Адамбергу.
