— Ну вот! Опять двадцать пять! А наоборот никак нельзя?
— Нельзя, — коротко отрезал Гуров.
В запыленное окно ударил свет фар. В конце улицы показался автомобиль, он медленно катил в их направлении. Сыщики вынуждены были прервать дискуссию. В соседнем доме истошно залаяла собака. Свет фар приближался. Крячко тоже достал оружие.
Автомобиль, оказавшийся стареньким, видавшим виды бежевым «Вольво», остановился на противоположной стороне улицы. Фары погасли, но из салона никто не вышел. Разглядеть количество пассажиров с такого расстояния и при таком освещении было нельзя. Сыщики пристально наблюдали за «Вольво» в полной тишине.
Наконец дверца со стороны водителя плавно приоткрылась, и на тротуар шагнул высокий, чуть сутуловатый молодой человек в сером пальто и низко надвинутой на глаза такой же серой кепке. Через правое плечо у него была перекинута компактная спортивная сумка с крупной надписью наискосок «PUMA». Руки он держал в карманах пальто. В зубах сигарета.
— Наш клиент? — шепотом поинтересовался Крячко, хотя с такого расстояния молодой человек в любом случае не смог его услышать.
Гуров не ответил, продолжая следить за обладателем подержанного «Вольво». Сыщики видели, как тот достал телефон и минуты три с кем-то по нему разговаривал, попыхивая зажатой в зубах сигаретой. Но, и закончив разговор, молодой человек никуда не спешил. Он просто стоял на тротуаре и курил. Собака в соседнем доме перестала лаять, и улица погрузилась в тишину. Крячко тоже хотелось курить, но он мужественно держался. С улицы могли заметить огонек через окно.
— Чего он там стоит?
Словно услышав его вопрос, молодой человек щелчком отшвырнул окурок, стараясь попасть в придорожную урну. Запер машину на ключ, вновь сунул руки в карманы и неторопливо направился к дому. К тому самому, в котором засели сыщики.
— Другое дело, — сказал Крячко. — Так я еще и домой успею вовремя.
Гуров взял со стола пистолет и передернул затвор. Оружие было готово к бою. Полковник жестом подал сигнал напарнику переместиться в соседнюю комнату. Крячко подчинился.
Молодой человек в сером пальто скрылся за торцом дома. Скрипнуло старое деревянное крыльцо. Ключ лязгнул в замке. Гуров слегка сместился в сторону и прислонился спиной к косяку. Он не мог видеть, как дверь открылась и молодой человек переступил порог. Щелкнул настенный выключатель. Комната наполнилась бледным больничным светом. Парень снял с плеча сумку и опустил ее на пол. В ту же секунду в левый висок ему ткнулось холодное дуло пистолета.
— Руки перед собой! — скомандовал Гуров.
Молодой человек не проявил никаких эмоций. Ни страха, ни удивления. Он словно ждал чего-то подобного и был готов. Или находился в состоянии сильного наркотического опьянения.
— Ты кто? — Он скосил глаза в сторону вооруженного незнакомца.
— Полковник Гуров. Уголовный розыск. Подними руки, дружок. Чтобы я их видел.
Невинный вопрос визитера, произнесенный низким гнусавым голосом, и его расслабленное состояние на мгновение сбили полковника с толку. Всего на долю секунды. Но это мгновение едва не стоило Гурову жизни…
* * *
Саламатин гостеприимно уступил гостю свое любимое глубокое кресло возле стеклянного столика, а сам разместился напротив, беспрерывно вертя кольцо на безымянном пальце левой руки. Люстра располагалась за спиной Саламатина, и Равшану сложно было рассмотреть скрытое в тени лицо собеседника.
— Выпьешь чего-нибудь? — предложил Игорь Валентинович.
Дагестанец отрицательно покачал головой.
— Мне сейчас не до того, Игорек. Появились небольшие проблемы… Не финансовые, к счастью. Так что на наш с тобой разговор это никак не повлияет. Но расслабиться для меня было бы непозволительной роскошью.
— Как скажешь.
Игорь Валентинович, благодаря работе своих подручных, был уже прекрасно осведомлен о проблемах Лагдаулина. Не в мельчайших подробностях, конечно, но знал, что накануне вечером был арестован человек, выполнявший для дагестанского наркобарона разную грязную работу. Знал и то, что адвокаты Равшана сейчас землю роют, лишь бы выяснить, какого рода показания дал задержанный. Но информация держалась в строгом секрете. Равшан нервничал. Он чувствовал себя неуютно. И это было на руку Саламатину.
— Тогда сразу к делу.
— Давай.
Игорь Валентинович оставил в покое кольцо, взял в руки папку, раскрыл ее, нашел нужный документ и передал Равшану.
— Это договор, — пояснил он. — Ознакомься, и, если все устраивает, можешь подписывать. Честно говоря, меня немного удивило твое желание выкупить долю в ночном клубе, Равшан… Ты ведь никогда не имел дел с такого рода бизнесом…
— Разве это сложно? — парировал дагестанец. — Не думаю, брат. Если ты справляешься, я тоже справлюсь.
Он приступил к изучению документов. Правый глаз Саламатина нервно дернулся, но Равшан не мог этого видеть. Замечание дагестанца задело владельца «Арии-С». Он достал из пачки сигарету, закурил, но оставшаяся в руках пачка дала новую работу беспокойным от природы пальцам. Клубы сизого дыма плавно потянулись к потолку.
Изучение документа не заняло у Равшана много времени. Он отложил бумагу на край стола.
— Все в порядке?
Столбик пепла сорвался с кончика сигареты Игоря Валентиновича и упал ему на штанину. Он не заметил этого.
— Почти. — Взгляд дагестанца сфокусировался на пачке, совершающей акробатические пируэты в длинных пальцах Саламатина. — У кого еще паи в этом деле?
— Паи?
— Да. Я слышал, что ты не один владеешь сетью ночных клубов. Есть и другие хозяева. Или я ошибаюсь, брат?
Саламатин не сразу нашелся с ответом. По всему видно, люди Равшана тоже подсуетились и собрали информацию. Даже ту, которая скрывалась всеми возможными способами. Игорем Валентиновичем овладели сомнения. Стоило ли связываться с дагестанской наркокартелью? Может, оставить все как есть? Ежемесячные поставки в каждый из клубов приносили хороший стабильный доход. А желание оторвать кусок пожирнее могло обернуться несварением желудка… Но отступать нужно корректно. Или не отступать?
— Не ошибаешься, — пепел снова упал с кончика сигареты, на этот раз на пол. Саламатин поискал глазами пепельницу, понял, что не взял ее, и вернулся к большому рабочему столу возле окна. — Только я не понимаю, какое отношение это имеет к нашей с тобой сделке…
— Я хотел бы посмотреть на список всех пайщиков.
— Зачем? Лично твой пай от этого не уменьшится и не увеличится. Контрольный пакет все равно остается за мной, и тебе не придется иметь дело ни с кем другим, кроме меня. Или ты хочешь выкупить и их доли, Равшан? — Саламатин вернулся. Поставил перед собой пепельницу. — Я не могу тебе позволить такое. Это подорвет мою позицию.
— Перестань, Игорек! — небрежно отмахнулся от него дагестанец. — Не собираюсь я тебе ничего подрывать. Мне и своей головной боли хватает. Но бизнес есть бизнес. Все должно быть по правилам… Я не играю втемную, Игорек. Свои обязательства выполняю честно, ты это знаешь, но и в ответ жду такой же любезности… Мне не нужны конкретные имена и фамилии. Просто покажи мне реестр договоров. Я просмотрю общее количество пайщиков, их процент в деле, и тогда уже решу…
— Решишь что?
— Подписывать твою бумажку или нет.
— Я тебя ни к чему не принуждаю, Равшан. — Нервный тик правого глаза Саламатина усилился. Пачка из-под сигарет завертелась между пальцев быстрее прежнего. — Ты сам захотел долю. Я лишь оказываю тебе услугу. Если есть какие-то сомнения…
Равшан резко подался вперед и схватил собеседника за руку. Свободной рукой отобрал у него пачку и бросил ее на стол. Саламатин почувствовал себя совсем неуютно. Как ребенок, у которого родители отобрали игрушку.
— Сомнения есть всегда, Игорек, — с ударением на каждом слове произнес Лагдаулин. — Как сказал один наш общий предок: сомнения есть даже в самом сомнении.
— Он не так сказал…
— Не важно. Я скажу по-другому, Игорек-брат. — Глаза Равшана сделались холодными и неподвижными. — Если бы я не подвергал сомнению все подряд, то не сидел бы сейчас перед тобой целым и невредимым. Понимаешь, о чем я?
— Понимаю. — Саламатин не мог дотянуться до пачки с сигаретами и потому стал крутить пепельницу. Сначала в одну сторону, потом в другую. — Но реестр я тебе не дам. Извини, Равшан. Но это информация исключительно для личного пользования. У тебя есть договор. — Он кивнул на бумагу и решил идти ва-банк. Что будет, то будет. — Там все подробно изложено. Захочешь подписать — подписывай, не захочешь… На нет и суда нет. Решать тебе.
Лагдаулин своеобразно, на восточный манер, прищелкнул языком. На губах у него появилась загадочная улыбка, которая больше смахивала на оскал дикого животного.
